Чудо ты мое, зеленоглазое

Идиотское сердце. Идиотская грусть.

Идиотские кошки. Идиотская суть.

Идиотские деньги. Идиотский компот.

Идиоты соседи и я сам идиот.

Витька перечеркивал написанное, писал и снова перечеркивал. Иногда он вздыхал и долго смотрел в темное окно…

Один раз, уже порядком разозлившись на самого себя, Витька быстро, почти без исправлений, написал следующие строчки:

Моя рука стареет понемногу,

Морщины полосуют кожу,

Толстеют пальцы —

В этих пальцах дрожь.

Я больше не рисую,

Вместо кисти нож

Пыль вытирает с толстого стекла,

У самого лица,

У глаз портрета.

В искринках инистого света

Рожденная ножом черта

Как просто взгляд пересекает!..

Я слышу тонкий визг стекла…

Я вытираю пыль с лица…

Я вытираю пыль с лица…

Я вытираю пыль с лица…

«А нож-то тут откуда? – растерянно подумал Витька, перечитывая стихи еще раз. – Прямо как Петрович я у кроличьих клеток…»

Он уже в который раз вспомнил жутковатые строчки, об «истине в пыли у ног» написанные им однажды зимним вечером. Как и раньше эти сточки казались ему чужими, пришедшими извне, но они были искренними… И они не давали покоя.

«И откуда такая бесовщина в голову лезет? – Витька морщился, как от боли. – Словно иудой себя чувствуешь…»

Спал Витька без сновидений, чего с ним никогда раньше не было.

Глава восемнадцатая

Лена развешивала во дворе белье.

– Привет, Елена Прекрасная! – окликнул женщину чей-то голос.

Лена оглянулась. Сзади стоял давнишний друг Витьки Михаил. Мужчина широко улыбался. Лена поздоровалась и улыбнулась в ответ.

– А Витька где? – спросил Михаил. – Тут с ним один человек поговорить хочет.

За спиной Михаила прохаживался коренастый, хорошо одетый мужчина лет сорока пяти. Он с любопытством осматривал двор, потом подошел к кроличьим клеткам и постучал по сетке пальцем. За сеткой мелькнуло длинное, кроличье ухо. Мужчина хитро прищурился и посмотрел на Лену. У него было волевое лицо и внимательные глаза.

– А я, грешным делом, подумал уж не кошки ли? – с улыбкой сказал он.

– Витька-а-а! – громко позвала Лена.

– Ну? – донеслось из дома.

– Иди, тут к тебе пришли.

Что-то пережевывая на ходу, Витька сбежал вниз с высоких порожек веранды. Друзья шутливо хлопнули друг друга по плечам. Михаил повернулся к коренастому.

– Павел Николаевич, – представил он незнакомца. – Вот, хочет с тобой познакомиться.

Витька пожал руку гостю.

– Виктор Григорьевич. Как говорится, чем могу?

– Да, собственно говоря, пока ничем, – снова улыбнулся Павел Николаевич. – Просто я хотел с вами немного поговорить, так сказать, на общие темы… Если вы не против, конечно.

Витька мельком взглянул на Михаила. Тот едва заметно кивнул и хотел было отойти в сторону.

– Не стоит, – остановил его коренастый. – Я не собираюсь вести о секретные переговоры. Кстати, Виктор Григорьевич, нам не помешает и ваша супруга.

Павел Николаевич снял шляпу и представился молодой женщине. Лена ответила. Коренастый поцеловал ей руку. Лена немного смутилась – ее рука пахла стиральным порошком. Она быстро сообразила, что, не смотря, на благодушие гостя, разговор получится очень серьезным. Женщина предложила гостям пройти в дом.

– К чему лишние хлопоты? – возразил Павел Николаевич. – Присядем прямо здесь – он кивнул на горку бревен. – Помню, в детстве, перед нашим домом лежали точно такие же. Давно это было… Песни «Битлов», первая влюбленность, первые огорчения и радости… Впрочем, о детстве почему-то всегда помнишь только хорошее.

Витька молча сел рядом. Михаил остался стоять. Он курил, изредка посматривая по сторонам, и деликатно делал вид, что хотя его и пригласили остаться, разговор его мало интересует.

Павел Николаевич выдержал небольшую паузу.

– Мне нравятся умные люди, Виктор Григорьевич, – наконец снова заговорил он. – Они умеют выслушивать даже чужие воспоминания. Теперь поговорим о более конкретных вещах?

Витька кивнул.

– Отлично! – коренастый закурил. – Итак, вы имеете свой бизнес. Я не спрашиваю вас, что это за бизнес, потому что не привык лезть в чужие дела. Но я думаю, что мы с вами можем договориться.