Fохтаун

Он поставил портфель на пол и протянул Кеше руку. Но даже во время рукопожатия этот Ати не соизволил посмотреть на нового знакомого.

– Будем работать вместе. Сейчас поедем в гостиницу. Вы лингвист?

– Языковед, – хмуро ответил Кеша.

Ати замер, будто робот-помощник, который на секунду завис, обрабатывая данные. Затем он опустил коммуникатор и в первый раз посмотрел на Кешу. Скорчив одну из тех молодёжных гримас, значение которой пятидесятипятилетний Киэй не понимал, Ати бесцеремонно осмотрел нового коллегу с ног до головы.

– О-ля-ля! – вздохнул парень. – Позвольте мне ввести вас в курс дела, господин языковед.

– Господа в ресторанах сидят, – буркнул в ответ Кеша.

Ати надул щёки и протяжно выдохнул, выпучив глаза.

– Я, товарищ Карданов, прочитал ваше досьё, – заявил парень, утомлённый внезапным препирательством коллеги.

– Досьё? – переспросил Кеша, делая ударение на «ё» и явно подтрунивая над молодым человеком и его прозападной манерой выговаривать иностранные слова.

– В вашем деле, товарищ Карданов, интересными мне показались лишь пять с половиной недель в начале вашего жизненного пути, – сказал Ати и снова стал копаться в своём коммуникаторе. – Вы были маленьким мальчиком… Не расскажете мне про тот случай? Вы ведь мастер рассказывать истории.

– Не расскажу, – ответил Кеша. Затем он несколько секунд наблюдал, как этот молодой парень в шляпе с полями тыкает в экран своего коммуникатора, будто бы собеседника здесь и вовсе нет. Не выдержав, Кеша положил руку на коммуникатор Ати. Того будто бы отсоединили от канала связи с иной реальностью; взгляд молодого человека несколько мгновений напоминал взгляд внезапно проснувшегося алкоголика, не понимающего, где он находится.

– Послушайте, Ати, – начал Кеша, – в письме мне сообщили, что я встречаюсь вовсе не с Ати, а с человеком, у которого красивое старое славянское имя Атир и ещё более приятное отчество Деянович. Буду откровенен: я не питаю симпатии к людям, меняющим свои имена. Поэтому, надеюсь, наше совместное времяпровождение ограничится лишь работой. А личную жизнь каждого из нас оставим за скобками.

– Хорошо, – спокойно ответил Атир. – Я вас понял, товарищ Карданов. Тогда позвольте сказать и мне. Из письма вы, вероятно, поняли, что наняла вас полиция. Работа наша, как вы могли догадаться, связана с выходом из строя роботов-помощников и аппаратов искусственного интеллекта. Проблемы с техникой случаются по всему миру. Для выяснения причин решили привлечь языковеда и, следовательно, обратились к вам. Ознакомившись с вашим делом, я пришёл к выводу, что вы не лучший кандидат.

– Видимо, ваше мнение о моём назначении не учитывали, – заметил Кеша не без удовольствия.

– Выбор делала машина, – ответил Атир. – И, по моему мнению, во время этого выбора она уже была сломана.

– Сломанная машина выбирает плохого специалиста, чтобы он смог её починить…

– Если бы вы являлись хорошим языковедом, вы бы остались в профессии, а не пошли работать в СКПД – писать разоблачительные доклады про прошлый век, который уже никому не интересен.

– В таком случае вам можно только посочувствовать, – иронично ответил Кеша. – Работать с таким непрофессионалом! Какая трагедия!

– Были бы вы профессионалом – знали бы, что «лингвист» и «языковед» – одно и то же, – произнёс Атир, глядя новоиспечённому коллеге прямо в глаза.

Кеша взял свой чемодан, и они направились к выходу из аэропорта.

– Со мной всё ясно, – подытожил Кеша. – Что насчёт вас, товарищ Ати?

– Насчёт меня всё просто: можно без «товарищ» и без прочих дифирамбов, – ответил Атир, глядя в свой коммуникатор, совершенно не беспокоясь о том, куда ступает. Каким-то особым чутьём он ощущал повороты и ступеньки на своём пути, ни разу не притормозив, ни разу не споткнувшись. При этом взгляд его оставался намертво прикован к экрану коммуникатора. – Я из особого отдела полиции, – продолжал молодой парень. – Не слышали о РОВ?

– Расследования Особой Важности, – ответил Кеша. – Ещё один шаг на пути к частной полиции.

– Да, старые люди не одобряют эту практику. Но мы теперь в одной лодке, поэтому позвольте мне посвятить вас в курс дела. Мы работаем над делом корпорации «Галах». Вся эта история уже несколько дней в новостях.

– Ещё бы! – с отвращением ответил Кеша. – Пустозвонам-медийщикам только дай повод! Куда ни кинь, всюду у них теперь восстание роботов и живой искусственный интеллект, который вот-вот объявит войну человечеству.

– К сожалению, прессе свойственно раздувать из мухи слона. Нам снизу сложно судить о масштабе проблемы. Но если отбросить всю чушь, что льют в эфир, у нас останется сухой остаток, который явно не тянет на сенсацию, а более похож на ещё одну кропотливую работёнку. Роботы-помощники и модули искусственного интеллекта действительно массово выходят из строя. И никому не было бы до этого дела, если бы наша экономика клином не сходилась на этих передовых технологиях. Все наши транспортные сети и промышленные мощности начинают сильно буксовать. Большие шишки боятся за свои деньги!

– Говорят, в «Сотружестве» дела не лучше.

– Да, за океаном наши клятые друзья-социалисты с их плановым хозяйством тоже вот-вот хлебнут горя; у них интеграция искусственного интеллекта во все сферы жизни – более восьмидесяти пяти процентов. Это вам не наши шестьдесят!

– То есть мы спасаем не только репутацию корпорации «Галах»? – спросил Кеша. – Мы спасаем мир от голодной смерти?

Атир остановился и задумчиво посмотрел на Кешу.

– Интересная постановка вопроса, – сказал молодой человек, потирая лоб тыльной стороной ладони, в которой он держал коммуникатор. – Прежде всего мы делаем свою работу.

– Это понятно, но ведь работа должна иметь смысл.

– Товарищ Карданов, – громко и чётко начал Атир, – признаюсь, что в этом вопросе я с вами соглашусь. Не могу сказать почему, но я чувствую, что именно здесь кроются некие смыслы, о которых я ранее не думал. Дайте мне время, и я отвечу, в чём вижу смысл нашей деятельности. А пока смысл не найден, давайте действовать, а не рассуждать. К тому же если смысла не окажется, то хотя бы работу сделаем и зарплату получим.

– Прекрасно, – равнодушно ответил Кеша. – В таком случае давайте посмотрим, нет ли тут магазинчиков.

– Магазинчиков? – удивился Атир.

– Мне подарок надо купить дочери!

Астора

Ещё никогда Кеша и Атир не сидели на столь роскошном диване. Паркет из невиданного дерева скрипел под ботинками так, что от этого становилось неловко сделать лишнее движение. Стены пестрили малыми голландцами в толстых золочёных рамках. Кеша рассматривал виноград на одной из картин. Ягоды горели бледно-лазурным светом, перебивая даже позолоченные рамки.

– Невероятно, – сказал Атир, как всегда глядя на свой коммуникатор.

– Да. Я всегда поражался тому, как художники умеют просто смешением цветов передавать не только смыслы, но и чувства, ощущения, настроение.

– Я не только о картинах, – заметил Атир, – я вообще об этой гостиной.

Киэй нахмурился. Он тяжело вздохнул и почесал глаза.

– Молодой человек, – назидательно начал Кеша, – я понимаю, что архитектура – не ваш профиль. Всё же мы находимся не в гостиной, а в другом помещении.

– Какая разница?! Мы – гости. Гостиная – от слова «гости». Мы здесь!

– Вестибюль, фойе, прихожая. Приёмная, наконец! Гостиная будет дальше, когда нас всё же соизволят принять.

– Скажите, Киэй, – и Атир оторвал взгляд от своего коммуникатора, – а вот вам всегда необходимо кого-нибудь чему-то учить?

– А разве учить – это плохо?

– И всё же. У вас запредельная эрудированность. Своеобразный мешок. Знаете, старый такой, для картошки. И вы всё время из него берёте знания и раздаёте это другим. Вы не боитесь, что мешок рано или поздно окажется пуст?

– Какая метафоричность! – ухмыльнулся Кеша. – Недурно для молодого поколения! Только вот в мешке могут быть самородки, а могут быть камни. Причём не гранитные или базальтовые, а эдакие низшие, презренные, пустопородные, вроде известняка.

– Да, да. Только я говорю о том, что ваш мешок, будь там золото или базальты, рано или поздно истощится, если вы будете только отдавать.