Fохтаун

– Намекаете на то, что я не учусь? Не занимаюсь самообразованием? Застрял в прошлом? И какие драгоценные минералы мне предложит молодое поколение?

– Вы перекладываете базальты из своего мешка в другие мешки. Вам же никто в мешок ничего не кладёт. Точнее, вы не позволяете никому класть камни в ваш мешок.

– А кому класть? Меня окружают люди, для которых различие между гостиной и вестибюлем не имеет значения!

– Вам нужен учитель, – заявил Атир и снова уткнулся в коммуникатор.

– А сейчас вы мне расскажете, что каждый человек может быть моим учителем, если я проведу работу над собой и откроюсь к принятию мира и других людей! – улыбнулся Кеша.

– А что тут смешного? Печально, если вы не способны различить учителя в тех, кто вас окружает.

– Милый мальчик, – снисходительно заговорил Кеша, – я повидал толпы профессоров и философов, которые на поверку оказывались не умнее меня. Все, кого я могу назвать своими учителями, уже давно умерли: Гегель, Платон, Юнг! Нет среди ныне живущих тех, кто мог бы сравниться с ними в полноте понимания мира.

– А вы искали?

Вдалеке послышался стук каблуков. Появилась стройная женщина с подносом в руках. Она грациозно прошла из дальней части коридора и остановилась перед гостями. Изгибистая, длинноногая, со строгим взглядом из-под косых тонких бровей и с невероятно выверенными пропорциями тела, эта женщина больше походила не на живого человека, а на недосягаемый эталон телесного изящества; статую, в которой ваятель старался подчеркнуть всё женственное, убрав недостатки и усилив преимущества до почти вызывающих размеров. Живая красота, вечная и мимолётная одновременно, академическая до потери системы координат.

Кеша тут же поднялся с дивана. Атир остался сидеть, стараясь не подать виду, что не в состоянии контролировать свой взгляд, инстинктивно останавливающийся на отдельных выдающихся особенностях женщины.

– Вас примут через несколько минут, – мягким голосом сказала эта высокая особа с аристократическим лицом и длинными ногами, плохо скрытыми под облегающей короткой белой юбкой. Она поставила поднос на тумбочку и подала гостям по чашечке чая. Киэй удивился тонкости фарфора и его лёгкости, когда принимал чай от этой элегантной дамы. Атир отложил свой коммуникатор и с радостью взял и свою чашечку.

Женщина великолепно говорила по-русски, но в голосе слышался соблазнительный западнофризский акцент, придававший и голосу её нечто невинно-глупое.

– Невероятно! – заулыбался Атир. – Вот это настоящий приличный дом с правильными традициями! К гостям выходит не робот-помощник, а прекрасная дама.

На лице женщины мелькнул намёк на улыбку, заставивший и Атира, и даже опытного Киэя отвести на мгновение глаза; простое едва заметное движение её губ уже казалось чем-то неприличным, на что мужчинам не стоит смотреть.

– Простите моего коллегу Атира, – собравшись, обратился к ней Кеша. – Моё имя – Иннокентий. Благодарим вас за всё. Мы рады, что хозяйка согласилась принять нас.

– Как мило с вашей стороны, – ответила женщина, улыбнувшись теперь более душевно. – Что до роботов-помощников, то они, безусловно, полезны, но не обладают теми качествами, которыми обладаю я.

Атир уставился в пол и приложил ко лбу тыльную сторону ладони, будто бы вытирал пот. Киэй же, подумав: «Хороша, чертовка!» – плюнул на всё и продолжил любоваться её лицом, оживающим с каждым мгновением.

– Позвольте покинуть вас, – сказала женщина и слегка поклонилась.

Она забрала пустой поднос, повернулась и пошла по коридору, отчеканивая каблуками по зеркально-начищенному паркету. Даже в её выверенной аристократической походке без вызывающих излишеств невозможно было не увидеть той дикой и необузданной красоты женского тела, которая выедает абсолютно все мысли, кроме мыслей о бесконечности совершенства золотых сечений.

– Достопочтенный Ати, – сказал Киэй, когда женщина исчезла из виду, – разговаривать с женщинами вам ещё учиться и учиться.

– Я всегда считал, что в богатых домах служанки скромные и низкорослые.

– В служанках вы, возможно, и эксперт, но вот в женщинах…

– Товарищ Карданов, – отмахнулся Атир, – перестаньте мусолить эту тему. Мне уже достаточно ясно, что у вас прилично опыта в амурных делах. Вы донесли до меня свою мысль. Можете считать, что я восхищён. Просто давайте вы не будете и в этом деле становиться моим учителем.

– Куда исчезла ваша идея о том, что каждому человеку нужен учитель? – посмеялся Киэй.

– Поверьте, у меня учителей достаточно!

– И все они сидят в этой твоей машинке? – спросил Кеша, указав кивком на коммуникатор.

– Это коммуникатор! Он подключён к сети. С помощью него можно окончить университет, не выходя из дома, – ответил Атир, а затем начал поднимать свою чашечку выше, тщательно рассматривая её низ.

– Мне кажется, печать производителя должна лучше просматриваться на блюдце, – заметил Киэй и тоже стал рассматривать свой набор. На обратной стороне блюдца он разглядел еле заметную аббревиатуру ГФЗ.

– Производитель мне неинтересен, – поставив чашечку на блюдце, ответил Атир, – дело во внимании к мелочам. Не стоит их недооценивать.

Это был дом номер двести пятьдесят четыре на Второй улице Восточного парка в Амстердаме; массивный дом из красного кирпича, с большими окнами и башенкой. Когда-то это здание полнилось дельцами на разный манер. Теперь единственной и полноправной хозяйкой стала пожилая дама. Обстановка апартаментов кричала о своей обретённой сорок лет назад свободе и, казалось, не могла накричаться. Скромность, простота и утилитарность уничтожались во всём. Строгость ушедшей эпохи заменила изысканная мебель из редких материалов, кружевные изгибы предметов не первой необходимости, пышность обстановки и обилие всего, что только можно себе представить. Столик рядом с диваном для гостей покрывал тонкий тюль; на нём стояла подставка, на которой, в свою очередь, находился старомодный светильник с верёвочкой для включения лампы. Рядом умещался начищенный до блеска поднос со стаканами, каждый из которых имел отдельную подставочку из пробки. И подобное обилие вещей пёрло на гостей с пола, со стен, с потолка. Сложно было отыскать плоскую поверхность без художественных изысков и украшений.

Примерно через пятнадцать минут ожидания дверь отворилась, и на пороге снова появилась роскошная женщина в короткой обтягивающей юбке. Она пригласила гостей войти в комнату. Так началась встреча с Асторой Бунди – пожилой дамой, столь же старомодной, как её обитель, но и такой же изысканной и утончённой, как каждый предмет в этом тихом доме.

Дама с вытянутым лицом и опрятно уложенными волосами сидела за массивным письменным столом, обитым оранжевым сукном. Длинными пальцами она держала тонкий мундштук. Сигареты в мундштуке не было. Да и вообще комната не казалась удушливой, вонючей или застланной той мелкой пылью, возникающей в местах, задымляемых табаком.

– Госпожа Бунди, ваши сегодняшние гости, – обратилась стройная женщина к даме и указала на вошедших. – Киэй Лиуанович Карданов и Атир Деянович Маворский. Господа, Астора Бунди – хозяйка нашей скромной обители.

– Спасибо, Бендида, – глубоким голосом отозвалась дама. Прислужница еле заметно поклонилась и покинула гостиную. – Господа, прошу садиться.

– Среди нас не все желают именоваться господами, – заметил Атир и сел в одно из кресел напротив стола хозяйки.

– Неужели?! – удивилась дама, посмотрев на молодого человека.

– Верно, – ответил Киэй. – Не уверен, что могу позволить себе именоваться господином.

– Действительно, не можете, – заметила дама, окинув взглядом Киэя с ног до головы. – Но как же вы тогда предпочитаете? Неужели «товарищ»?

– Ох! Что вы! Такое обращение я точно не заслужил. Хотя так меня порой тоже кличут.

– Что же, мой дорогой гость, это совершенно невозможно! Таков наш мир – вы либо товарищ, либо господин. Посередине в этом вопросе остаться невозможно. По крайней мере, надолго.

– Нашему другу это удавалось продолжительное время, – подхватил разговор Атир. – Он долго работал в СКПД; расследовал преступления «Системы».

– Ужасное время, – простонала Астора. – Сколько выстрадала наша семья в те годы!

– Всё хорошо, что хорошо кончается! – радостно сказал Атир. – Теперь мы можем свободно встречаться, говорить на любые темы и критиковать тех политиков, которых посчитаем нужным. Свобода слова – величайшее достижение общества! К тому же каждый может позволить себе приобрести то, что хочет. Предметы, подчёркивающие индивидуальность владельца. Такие, как ваш стол с оранжевым сукном.

– Благодарю вас, молодой человек, – заулыбалась Астора. – Зелёный не мой цвет. Мне требовалось нечто иное.

– Белое? – предложил Киэй.

– Лишь бы не красное, – ответила она, отмахнувшись.

Атир продолжил любезный разговор ни о чём со старой дамой, но Киэй уже не слушал. Пустая болтовня молодого человека не вызывала никаких положительных чувств. Атир являлся простым человеком, а вот эта старая, морщинистая, высохшая старуха хоть и говорила с ним на одном языке, но была из другого мира. Её средств хватило бы на десять жизней Атира, тогда как работнику полиции ежемесячно приходилось продавать своё время, чтобы обеспечить собственное пропитание. Как яро она ненавидит то прошлое, когда все её сбережения оказались в руках простых людей! И с каким слепым восхищением смотрит на неё теперь Атир, который может и умереть с голоду, если хотя бы несколько месяцев не будет ходить на работу.

Киэй погрузился в мрачные политические размышления и не заметил, как взор его среди изобилия рукотворного искусства отыскал ровный прямоугольный кусок дёрна, из которого прорастала свежая, зелёная, почти светящаяся жизнью трава. Этот прямоугольник настоящей жизни ярким пятном выделялся в комнате, заставленной вещами, пусть изящными, но мёртвыми по своей космической сути. Дёрн парил в нескольких сантиметрах над журнальным столиком, стоящим в углу перед диваном: прямо в воздухе, в лучах солнечного света, бьющего из окна, этот прямоугольный кусок живой природы необыкновенным образом застыл в пространстве, не поддерживаемый никакими приспособлениями. Киэй смог оторваться от созерцания травы, только когда услышал знакомые формулировки в рабочем диалоге, к которому незаметно перешли Атир и Астора.

– Я могу сообщить вам только то, что уже рассказала вашим коллегам в этой же комнате некоторое время назад, – сказала Астора, посасывая мундштук, будто бы в нём и вправду сидела зажжённая сигарета.

– Так вас уже посещали люди из полиции? – удивился Киэй.