В пограничном слое

С другой молодой женщиной, тоже из нашего дома, но из другого подъезда, меня связывало еще меньше воспоминаний, чем с Аллой. Мы с ней встречались только во время прогулок с собаками. Как принято среди собачников, когда собаки обеих сторон уже знакомы друг другу, правила хорошего тона обязывают здороваться и их владельцев. Не помню уже, какой породы был ее пес, но с ним по очереди гуляли то ее сын-десятиклассник, то она, изящная блондинка, и больше никто. Я сразу подумал, что она в разводе, живет с сыном одна, и, возможно, не имеет даже более или менее регулярно приходящего к ней мужчины. Забегая вперед, скажу, что я так и не узнал о ней ничего определенного, в том числе и ее имени, за исключением двух вещей. Во-первых, она ждала в скором времени переезда в отдельную квартиру где-то в Нагатино, а, во-вторых, ее все больше беспокоило, что сын взрослеет и вскоре его заинтересованности в матери придет конец. Это было высказано откровенно, умно и справедливо. Подкрепляя свою мысль, она привела слова великого Николая Константиновича Рериха насчет того, что родители полагают, что дети даны им навеки, тогда как на самом деле только взаймы. Сам я на эту мысль у Рериха не натыкался, но не имел никаких оснований сомневаться в том, что моя собеседница придумала ее за Рериха. А уж в справедливости того, что говорили и она, и Рерих, сомневаться не приходилось. Достаточно было вспомнить мою взрослую дочь Аню и Марининого взрослого сына Колю. Ссылка на Рериха прошла бы без последствий, если бы я буквально на днях не кончил читать данную мне на короткое время полукриминальную по тому брежневскому и андроповскому времени ксерокопию книги Николая Константиновича о его центрально-азиатской экспедиции. Именно оттуда я впервые узнал о Шамбале, легендарной стране, в существование которой верил весь буддийский восток и которую хотел посетить Рерих. Под впечатлением от только что прочитанного и будучи уверенным, что молодая дама знает и уважает Николая Константиновича и всю его семью, а, стало быть, и с интересом выслушает то, о чем и я совсем недавно ничего не знал, хотя все это было по-настоящему важно для любого, кого волнуют пути развития не только тела, но и духа. Я говорил, а она внимала, почти не переспрашивая, и обрисовывал, как умел, и сложности экспедиции, и опасности пути, и то, что она с самого начала находилась под покровительством и водительством тибетских лам, благодаря чему она только и смогла достичь, как написал сам Рерих, границ Шамбалы. И я уже от себя добавил, что Рерих был допущен в запретную для непросветленных обитель, но не сообщает в книге об этом, потому что на это был наложен запрет властителями данной страны. Иначе как бы он мог узнать, что люди Белого Братства, населяющие Шамбалу и неустанно трудящиеся над тем, чтобы развитие человечества было продолжено по благому пути, а не по тому, по которому оно из-за безволия, неверия и незнания идет к собственной гибели. Их труд столь напряжен и тяжек, что со лбов у них часто стекает кровавый пот. Они владеют всеми знаниями Мироздания, им послушны могучие энергии, они в силах воздействовать на целые страны и народы, но обычные люди сами должны действовать в том направлении, которое указывает Белое Братство, а не вести себя так эгоистично, недальновидно и глупо, как они себя ведут. Ведь погибли же уже четыре предшествующие расы людей, из них две последних уже очень высоко духовно и материально развитые – лемурийцев и атлантов, которые питали свой ум непосредственно из Вселенского Разума. Мы живем в пятой расе Землян, нам за грехи предшественников, наверное, уже закрыт свободный доступ к высшим знаниям, и мы вынуждены по крохам, притом очень медленно, открывать их для себя одно за другим. Всего на Земле будут существовать семь рас, и каждая новая как приходила, так и будет приходить после страшного планетарного катаклизма, пангеокатастрофы, когда в живых останутся и перейдут в состав следующей расы только действительно праведники, не использовавшие своего ментального и духовного потенциала вопреки его высшему предназначению. Мы-то думаем, что истории цивилизации на Земле от силы пять-семь тысяч лет. А в духовных ашрамах Индии и Тибета есть письменные памятники о том, что ей сотни тысяч лет, только в других местах этого не знают и не помнят. Рерих утверждает, что у древних шумеров имелись точные астрономические наблюдения за четыреста тысяч лет, что возраст египетских пирамид не пять тысяч лет, как считает наша наука – а в десять раз больше – пятьдесят тысяч лет! И если бы математик академик Фоменко и иже с ним – это я уже говорил от себя – имели бы в виду этот факт, то при определении возраста нашей цивилизации пятой расы, который они бессовестно уменьшали примерно на целое тысячелетие на том основании, будто расположение созвездий, изображенных на стене одного из древних египетских храмов таково, что оно могло бы наблюдаться в гораздо более позднюю эпоху, чем та, в которую согласно нынешним представлениям историков был построен сам этот храм. Мне попытка академика Фоменко и Ко опровергнуть всю письменную историю древнего мира и медиевистику (якобы насквозь перенасыщенную ложью) показалась весьма показательной и характерной для людей, пытающихся на основании единичного факта переустроить целую и, вообще говоря, чуждую им научную дисциплину, уклоняясь от использования сопоставительного анализа со всеми прочими фактами, известными людям – их прочие факты совсем не интересуют. Да и сам академик Фоменко, авторитетный специалист в области теории групп, начало которой положил Эварист Галуа, в юном возрасте погибший на дуэли, из осторожности предпочел объявить, что он не ниспровергатель истории, что он констатировал некое несоответствие фактов астрономического и исторического плана, а уж дело историков разбираться, как там на самом деле обстоит дело. Но адепты Фоменко развернули грандиозную саморекламную деятельность. Как поганые грибы после дождя на унавоженной авторитетом академика-математика почве разом выросли многочисленные толстенные тома «фоменковской» истории. Что было показательно, они тоже не вступали в открытые научные диспуты с историками-традиционалистами. Они, наверное, руководствовались верным принципом «подальше от драки – целее будешь». Но лично меня именно в связи с информацией, сообщенной Западу через Рерихов, больше заинтересовало другое – почему Фоменко со своими молодцами исследовал картину звездного неба только в одном направлении хода времени – от известной письменной египетской древности вперед, то есть к нам, а не назад – в сторону еще большей, доисторической древности. А что если палеоастрономы определили бы эпоху именно в ней, в этой доисторической древности, когда расположение созвездий в небе было точно таким, как показано на стене египетского храма? Может, факт, на который они опирались, чтобы опровергнуть известную нам сейчас историю цивилизации, на самом деле должен был не столько во всем опровергнуть, сколько повернуть в неведомую науке, но известную эзотерикам глубь тысячелетий, тем самым подтверждая сведения из тайных доктрин? Однако столь сложная задача не заинтересовала коллектив Фоменко. Им куда сподручней было идти легким путем. Ниспровергателям всегда достается больше шумной известности, чем тем, кто добросовестно зарывается в неведомые глубины.