Бастард

Бертран помнил, что Макс отдал за полный пузырек пять серебряных крон. По местным меркам – огромная сумма. Обычный писарь в Абвиле зарабатывал около двадцати пяти талеров в год или две с половиной кроны. А хороший каменный дом в приличном районе в этом же городе стоил около двух сотен крон.

Кстати, мне удалось вытащить из Бертрана информацию о цене за лечебную настойку. Лекарь содрал с него восемь крон. Тому же писарю пришлось бы копить на такое лекарство несколько лет. Но у него есть жалование. А у Бертрана, как у безвольного серва, его нет, но он каким-то образом умудрился накопить приличную сумму, часть из которой он добросовестно тратил на своего хозяина.

Док прав. Мой покойный двойник даже мизинца Бертрана не стоил. Ну ничего, теперь все будет по-другому.

Помимо дорогих чернил, в шкатулке нашелся кожаный кошель, в котором обнаружились последние сбережения Макса. Семьдесят шесть талеров и несколько десятков медяков.

Находка меня чрезвычайно обрадовала. Я-то уже, грешным делом, приготовился начинать свою новую жизнь без гроша в кармане.

А еще у Макса было много всяких бумаг и писем, с которыми мне еще предстояло разбираться. Кстати, как оказалось, читать на местном языке я тоже умел. Осталось понять – смогу ли я писать. Вот вернется контроль над всем телом, тогда и проверю.

Когда разбирались с вещами, я вспомнил о дуэли. Лекарь упоминал о шлеме, что спас мне жизнь. Значит, у Макса имелось оружие и доспех. Такие вещи здесь наверняка должны стоить приличных денег.

Увы, но Бертран спустил меня с небес на землю. Оказалось, что здесь действует некий дуэльный кодекс, согласно которому все имущество, что находится на соперниках, в случае проигрыша одного из них, переходит победителю. Видимо, именно поэтому Макс и не взял с собой кошель. Похоже, он все-таки знал, с кем свела его судьба, но все равно полез на рожон. Придурок…

Так что я теперь без оружия и доспеха, что в этом мире для дворянина недопустимо. Даже для бастарда. И если отсутствие доспеха еще можно как-то пережить, то без меча или, в крайнем случае, кинжала в приличном обществе появляться не стоит. Не поймут.

Этот факт заставил меня крепко задуматься. Нет, бои на мечах и другое холодное оружие не пугали меня. Мамору Ямада, в свое время взявший меня в ученики, когда мне исполнилось семь лет, стал моим проводником в «мир» меча, в котором я, благодаря своим способностям, очень быстро освоился.

Островитянин, за что-то изгнанный из своего клана и колесивший с нашим бродячим цирком по всему континенту, периодически давал представления, где я всегда ассистировал ему. Метания кинжалов, боевой танец с копьем, трюки с парными клинками – каждый номер Мамору был словно последней смертельной прогулкой.

Зрители будто загипнотизированные следили за каждым движением Ямады и бешено рукоплескали после каждого успешно исполненного трюка. Цирк очень много потерял, когда мой учитель исчез. В один прекрасный момент он просто ушел, не сказав ни слова и не простившись даже со мной, чем очень обидел меня.

Позднее Вадома объяснила мне, почему Мамору исчез так внезапно. Враги нашли его даже на континенте. Он не хотел подставлять всех нас. А в особенности – меня. В тот день старая цыганка отдала мне меч, который оставил для меня Ямада перед уходом. Ну, а опасные номера островитянина на манеже со временем продолжил исполнять уже я.

К слову, в нашем цирке меня не стеснялись эксплуатировать все кому не лень. Воздушные гимнасты, фокусники, дрессировщики, наездники, клоуны – все пытались передать мне «частичку своих знаний», чтобы потом свалить на меня часть своей грязной работы. Но я не роптал. Наоборот, я впитывал новые знания и оттачивал свое мастерство, что в последствии не раз спасало мне жизнь.

В общем, новая встреча с бретером, который, по сути, и прикончил Макса, меня не пугала. Я прекрасно знал, с какой стороны держаться за меч. Меня напрягало другое – мне придется потратиться на покупку нового оружия, что в текущий момент было очень некстати.

По правде сказать, ситуация, конечно, очень странная, и это – мягко говоря. На протяжении всего дня я периодически ловил себя на мысли, что все происходящее со мной абсолютно реально. Что вся эта возня с чужими пожитками, подсчеты долгов и цен на похлебку, это тело, эта комната и Бертран – это теперь моя новая жизнь.

С того момента, как я запустил остановившееся сердце в этом теле, для меня начался новый отсчет. И речь не идет о временной адаптации, как на заданиях в прежней жизни. Нет-нет… Это дряблое и слабое тело теперь мое. Я теперь Макс Ренар. Его проблемы – теперь мои проблемы.

Остаток вечера и ночь для моего организма прошли довольно продуктивно. Бертран, видя, что настойка никак мне не вредит, более того, с каждым приемом новой дозы я выгляжу все лучше и лучше, под давлением моих уговоров все-таки решился выдать мне оставшуюся жидкость, которую я и выпил залпом.

Сперва он, конечно, ворчал и упорно стоял на своем, но после очередной дозы в середине ночи я смог, наконец, пошевелить пальцами правой руки, и Бертран со слезами счастья на глазах сдался.

Должен заметить, этот смелый старик, будучи сервом, не подчиняясь моему приказу, по сути, сознательно шел на преступление. Он поставил мое здоровье выше собственной безопасности. Вследствие чего мое уважение и доверие к нему росло и крепло с каждым часом моего пребывания в этом мире.

Что же касается трюка с пальцами… Мне удалось провернуть его, благодаря тому, что я научился направлять алую энергию зелья в определенные участки энергоструктуры. Действовать, так сказать, точечно. Таким образом разрывы энергоканалов правой руки начали регенерировать быстрее.

После того, как я проглотил оставшуюся в пузырьке жидкость и направил ее на восстановление энергоканалов рук и раны на голове, на меня навалилась легкая сонливость.

Бертран, все это время внимательно наблюдавший за мной, был слегка встревожен. Пришлось брать себя в руки и успокаивать старика, уже начавшего жалеть о своем поступке. В конце концов, мне удалось его уговорить пойти поспать.

Как только Бертран покинул мою комнату и прикрыл за собой дверь, я облегченно выдохнул и полностью отдался мягким объятиям сна. Уже перед тем, как отключиться я дал самому себе четкую установку – с завтрашнего дня начать собирать всю доступную информацию об энергетических зельях. Я теперь знал, как ускорить процесс культивации.

Во сне я видел мою Таис. Правда, я ее сперва не узнал. Копна рыжих кудряшек куда-то подевалась. Теперь это были угольно-черные волосы, собранные в сложную прическу. На ней было строгое длинное платье и дорогие украшения.

Веселые веснушки тоже исчезли. Цвет глаз изменился на светло-карий. Я долго вглядывался в такое родное и в то же самое время незнакомое мне лицо, которое показалось мне холодным и непроницаемым, и не мог дать однозначный ответ на вопрос – моя ли это Таис?

Но вдруг произошло чудо, и она улыбнулась! Не так, как обычно – широко и открыто. Нет… Это была скорее хитрая и даже злая ухмылка, совершенно чуждая моей доброй Таис. Но её выдали ямочки на щеках. Те самые, при виде которых я прощал ей любую шалость в детстве.

Где ты сейчас, сестренка? Надеюсь, в лучшем из миров!

За миг до того, как мой сон рассеялся, я в последний раз всмотрелся в стремительно растворяющееся в воздухе видение. Мой взгляд скользнул по тонкой девичьей шее, которую обвивало драгоценное ожерелье из крупных кроваво-красных рубинов. Я напрягся. Что-то не так было с этими камнями… В них было что-то смутно знакомое… Но что именно, я так и не успел понять. Я проснулся.

Меня разбудил звук открывающейся двери. Походку и сопение Бертрана я узнал сразу. Открыв глаза, я тут же прищурился. Сквозь маленькое окошко, разбавляя серый сумрак комнаты, проникали утренние солнечные лучи. Где-то там уже вовсю кипела городская жизнь. Слышались крики извозчиков, топот копыт, перекрикивание прохожих, лай собак и детский смех. Из этой какофонии звуков особенно выделялся один – грустная протяжная мелодия флейты. На мгновение я даже заслушался.

– Господин! – услышал я радостное восклицание Бертрана. – Ваши руки!

Я сперва не понял, о чем он, но потом до меня дошло. Оказалось, что мелодия неизвестного флейтиста меня настолько поглотила, что я не заметил, как заложил обе руки за голову. Все получилось само собой.

Я осмотрел в истинном зрении восстановившиеся за ночь энергоканалы и широко улыбнулся. Правда, они все еще были тоненькими и свечение, исходившее от них, было очень слабым, но начало положено. Теперь, по крайней мере, я смогу держать ложку самостоятельно.

Порадовало состояние раны на голове. Она заметно уменьшилась, и что самое главное – перестала высасывать из источника дефицитную энергию. Если дело пойдет так и дальше, то срок выздоровления, обозначенный доком, существенно сократится.

– Доброе утро, старина! – улыбаясь, поприветствовал я Бертрана. – Предлагаю отпраздновать эту новость плотным завтраком! Неси мой кошель, выдам тебе на это дело целый талер!

– Господин, – промямлил Бертран. – Тут это…

Я сразу же напрягся и по-звериному втянул носом воздух, чем заставил Бертрана вздрогнуть. Кажется, я снова напугал старика. Но с этим я потом буду разбираться.

А сейчас я был зол на себя, вернее, на слабое и никчемное тело, доставшееся мне по наследству. В прежние времена ко мне в логово без моего ведома никто не мог проникнуть.

Дело в том, что помимо старого слуги за дверью находился еще один человек, которого я не смог сразу учуять. И это меня изрядно взбесило. Пришлось приложить немало усилий, чтобы взять себя в руки и самое главное – не напугать еще больше беднягу Бертрана, который каждую смену моего настроения всегда брал на свой счет. Видимо, Макс, скотина, частенько срывал свою злость на старике.

Успокоившись, я улыбнулся и подмигнул Бертрану, мол, все в порядке, докладывай.

Излишне сладкий запах духов, который начал постепенно распространяться по моей комнате, сообщил мне, что за дверью, скорее всего, находилась дама. Причем, судя по резкому сопению, доносившемуся из-за двери, она была чем-то явно недовольна.

Запах духов показался мне смутно знакомым. Похоже, память моего двойника пыталась давать неуклюжие подсказки. Кажется, я уже догадался, кто решил пожелать мне доброго утра.

Глава 5

– Господин, – справившись с волнением, произнес Бертран. – Мадам Ришар желает поговорить с вами. Я сообщил ей, что вы больны, но она настаивала на встрече…

– Все в порядке, Бертран, – ободряюще улыбнулся я ему и продолжил так, чтобы меня услышали за дверью: – Как видишь, я уже намного лучше себя чувствую. Скорее пригласи мадам Ришар войти и предложи ей стул. Было бы верхом неприличия заставлять даму ждать за дверью.

Бертран поклонился и открыл дверь, в которую тут же ворвалась словно ураган хозяйка доходного дома. Это была первая женщина, которую я увидел в этом мире, поэтому я наблюдал за ней с огромным интересом.

Вадома как-то раз сказала мне, что о социуме в той или иной стране нужно судить прежде всего по тому, как выглядят в нем женщины. Во что они одеты, закрыты ли их лица, свободно ли они ходят по улицам, как ведут себя с мужчинами и наоборот, а также многое другое. Старая цыганка утверждала, что именно женщина, как собирательный образ, и является лицом любого общества.

Глядя на обильно напудренное пухлое лицо мадам Ришар, с непомерно разрисованными красной помадой губами, на ее яркий наряд, я понимал, что переродился в стране, где у женщин есть больше свобод, чем в некоторых странах моего родного мира. А если учесть, что мадам Ришар была в разводе и владела доходным домом, значило то, что законодательство Вестонии было довольно гибким. Оно позволяло женщине не зависеть от мужчин и заниматься бизнесом.

Плюхнувшись на предложенный стул, мадам Ришар окинула цепким хозяйским взглядом мою комнату. Заметив беспорядок на письменном столе, она фыркнула, но ничего не сказала. Затем она бесцеремонно оглядела мою жалкую тушку и, наконец, наши взгляды встретились.

Помня о «чудесной» репутации, которую с таким рвением завоевывал себе Макс Ренар, я не удивился, когда увидел в ее серых глазах презрение и раздражение.