Дезертир. Солдатский роман

Дезертир. Солдатский роман
Алексей Осипов

Говорят, что армия – школа мужества. Но проходить срочную службу в период распада твоего государства – храбрости потребуется вдвойне. А если вдруг еще доведется побывать в шкуре элитного десантника и лихого стройбатовца одновременно?! Верно. Словно меж двух огней! Главный герой романа Алексей Зарубин, ко всему прочему, еще и упрям, с несносным характером, что, несомненно, только притягивает к нему курьезные обстоятельства. Справится ли он? Ведь самое трудное – преодолеть себя…

Дезертир

Солдатский роман

Алексей Осипов

© Алексей Осипов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Такова жизнь…

Пресловутая повестка из военкомата, как черная пиратская метка, подоспела мне к концу июня девяносто второго. В очередной нелегкий для родной страны год несусветной неразберихи и хаоса.

Великий и могутный Советский Союз рухнул, взметя над одной шестой части суши, вихри раздора и сизые облака нищеты.

В моем городке, все также матерясь и стервенея, то и дело, переходя на кулачные бои, c раннего утра толпились километровые очереди за водкой и сахаром по талонам. На рынке в баночках продавали окурки. А местная молодежь глазела, пуская слюни, за рупь c носа, видео в тесных заводских «красных уголках».

Начиналась новая эпоха. Именуемая временем младореформаторов, либерализацией экономики, да жульнической приватизации народного богатства.

А я в восемь часов утра ушел служить в армию. Кроме грустной матери и маленькой сестренки никто не провожал. Закадычных друзей «забрили» еще ранней весной. Одноклассники, отлынивая и ужасно боясь за здоровенькие почки, правдами и неправдами пристроились учиться: кто поумней или со связями – в институты, попроще – в техникумы или профтехучилища.

Любимой девушки у меня уже не было, потому как несостоявшаяся теща считала, что в те замутненные алчностью годы добровольно в армию мог пойти только редкостный «дебил».

И после заунывных проводов под пьяные «переливы» гармошки на местном «пятачке» старенький ПАЗик повез четверых «солдатиков» в областной комиссариат. А через несколько часов мы благополучно подкатили прямо к кирпичному порогу пересыльного пункта.

Первое ощущение подвоха в доблестной воинской пропаганде проявилось на ужине. Когда в мою миску «чпокнулся» комок склизкой совершенно несоленой овсяной каши.

– Извините, пожалуйста! Нет ли у вас кетчупа или хотя бы соли? – спросил я у полковника, что стоял рядом, наблюдая за порядком.

– Соль вредна! Боец! Жуй, давай! – съязвил полковник.

– А как есть – это..?! Сопли какие-то! – возразил я, и сразу же об этом пожалел.

Полковник долго и противно визжал, брызгаясь в меня слюной. Кое-как разобрал из его рева, что после ужина мне придется перемыть всю столовую.

Через час спускаясь по темной лестнице в свое расположение на второй этаж, я наступил на что-то мягкое и скользкое.

Вдруг откуда-то, точно черт из табакерки вынырнул тот же полковник. Начал опять вопить на меня, что, дескать, я «нагадил» тут. И мне надо, как минимум, немедленно убрать за собой.

Конечно же, стал спорить c ним, попутно обшаркивая подошву o чистые края ступенек. Доказывал, что я здесь совершенно ни при чем, и убирать не буду, хотя бы из принципа.

– Фамилия, твоя?! – вышел из себя нервный полковник.

– Не «твоя», а «Ваша», – деликатно поправил я офицера.

– Ваша фамилия? – взвизгнул он.

– Зарубин Алексей Михайлович! – c гордостью представился я, – другое дело! А то «тыкаете» тут…

– Что?! Да я, тебя…!!! Я, Вас.., товарищ призывник, сгною! Дисбатом закончишь…, – визжал он на всю лестницу.

«Полкан» попытался ухватить меня за шиворот.

Неловко увернувшись от него, оставив в полковничьих кулаках оторванный воротничок от джинсовой курточки, я сбежал вниз на безопасное расстояние.

Не зная как отомстить вредному вояке, чуть приостановился на последнем лестничном пролете.

И, припоминая абсолютно все, что смог бы полезного для такой ситуации использовать выученное в школе, напрягая все извилины мозга, я придумал.

Перед моими глазами всплыл-таки спасительный образ бедной учительницы французского языка. Людмила Леопольдовна пять лет безуспешно старалась научить меня хоть чему-нибудь.

Но сейчас она бы мной гордилась! C чистейшим парижским акцентом я рявкнул в сторону опешившего полковника, успев помахать ручкой на прощание: «Бонсуар!».

– Кто это – «су-ар»?! Я тебе дам – «бансуару»!

Но я уже быстро смылся…

А на следующее утро я уже стоял в строю сборной команды, отправляемой на восток, куда-то за Байкал.

Рядом на плацу переминались c ноги на ногу будущие танкисты, артиллеристы, пограничники. Отдельно построились «герои – моряки-подводники». Сопровождавшие их офицеры во флотской черной форме, точно грачи, громко и c энтузиазмом расписывали все прелести службы на Тихоокеанском флоте.

А наши – худой лейтенантик в красивом голубом берете и капитан в выцветшем застиранном камуфляже c грустными обвисшими усами на усталом лице – только и вздохнули, скептически осматривая «разлихой отряд».

Капитан поцарапал красный нос. Ехидно усмехнулся чему-то, в особенности, разглядывая меня. Взял свой вещмешок и молчком направился в сторону КПП.

Лейтенант бодро и быстро поздравил нас c тем, что мы теперь десантники – так сказать, элита Вооруженных сил. Негромко скомандовал: «На пра-во! Ша-гом,..арш!»

И мы потопали в сторону вокзала…

Изрядно замызганный поезд «Москва-Хабаровск» лихо мчал по кривым рельсам, увозя новобранцев куда-то далеко-далеко. Туда, куда нормальный человек в нормальной своей жизни добровольно не поедет. Только искры от дизельного двигателя локомотива проносились в окне. Мелькали елки, сосны, березки. Показался и исчез из виду Байкал c зеленовато-прозрачной водой.

Заняв почти весь плацкартный вагон, мы мечтали o будущей замечательной службе, o прыжках c парашютом, сногсшибательных навыках рукопашного боя. Представляли, как научимся ломать руками кирпичи. Грезили заветной тельняшкой и голубым беретом.

Лейтенант c капитаном дрыхли в своем купе, накушавшись «чаю» из бездонной фляжки. Лишь изредка капитан, в очередной раз, очухавшись, призывал меня в «офицерское» купе:

– Эй, малой! Иди сюда! Зарубин! Зарубин! За-ру-бин! – орал он на весь вагон.

– Да здесь я. Товарищ капитан. Чего орать-то?

– Молодчина, Зарубин! Как дела?

– Отлично!

– Ну и славно…, – успокаивался капитан, укладываясь «калачиком» еще часик-другой всхрапнуть.