Ёжиково молоко

Нинка задумалась. Видно было, как в её башке скрежещут шестерёнки, прикидывая потенциальную выгоду.

– Ладно, Нин, я спешу, – мы уже подошли к школе, – если вдруг надумаешь, приходи сегодня часа в четыре вечера ко мне на хату, у меня как раз родоков не будет, – я ей подмигнул и пошёл в сторону своего класса. До звонка оставалась пара минут, а биологичка ебануться как не любит опоздавших.

* * *

Нинка пришла без пяти четыре. Робко позвонив в дверной звонок, она вошла в квартиру с обречённым видом Наташи Ростовой, которой вместо придворного бала предложили обслужить толпу дальнобойщиков в придорожном кафе на трассе Ростов—Махачкала. Что поделаешь, наша жизнь это всего лишь череда жертв, на которые мы вынуждены идти ради заветной цели. И с этой истиной иногда приходится сталкиваться слишком рано.

– А ты не обманешь? – спросила она, покраснев.

Ох уж этот образ русской женщины, нарисованный пером классиков, преисполненный жертвенностью и сомнением. В нём есть что-то сакральное и высокодуховное.

– Бля, Нина, нахуя мне тебя обманывать? Вот, уже специально для тебя подготовил, – я потряс в воздухе флакончиком от магнезии с белёсой жидкостью внутри, – эксклюзив, нах. Главное, чтобы сеструха не узнала ничего, а то мне пиздец влетит.

– Только, чур, никому не рассказывай, – смущённо попросила Нинка, снимая курточку.

– Само собой, – я расстегнул ширинку и достал хуй. Она, присев на корточки, закрыла глаза и обхватила его губами, покачалась с носка на пятку, ловя равновесие и устраиваясь поудобней. Бля, как же она самоотверженно и вдохновенно сосала. С таким старанием, как будто от этого зависела судьба вселенной. Видимо в этот момент она восторженно представляла, как с её покоцанного недоебитом и нарушенным обменом веществ еблища сошли все прыщи, а богатенькие принцы выстраиваются в очередь, чтобы полизать её сочный вареник и подарить ей за это новый айфон. Чувствуя приближение финала, я схватил её за уши, щедро посыпанные золотушной коркой, и прижал к себе посильней, заставляя проглотить всё до последней капли. После того, как она встала на ноги, пошатываясь и шумно дыша, словно загнанная лошадь, я, скрепя сердце, протянул ей заветный флакончик.

– На, держи. Только не забудь, мажешь вечером перед сном, и не смываешь до утра. Потом спасибо ещё скажешь.

Нинка, жадно схватив пузырёк, сразу же, не оборачиваясь и не говоря ни слова, побежала домой, видимо торопясь срочно помазать свою прыщавую ряху. Даже не попрощавшись, вот ведь тварь неблагодарная, а мы были так близки. Стало немного обидно, будто меня использовали, словно какую-то вещь. Вот и делай после этого людям добро. Я посмотрел в окно на серое небо, сквозь тучи которого нерешительно проглядывали редкие лучи солнца, и загрустил. Человеческая неблагодарность всегда немного ранит, особенно, когда ты этим людям доверяешься и идёшь навстречу. Почему-то никто не хочет думать, каково тебе потом. Ты, как дурак надеешься на какое-то понимание, но постоянно одно и то же, только глухое эхо от уходящих вдаль шагов и пустота.

* * *

На следующее утро я, проснувшись с привычным бодрым стояком, первым делом прокрался в ванную, где под шум воды, представляя Елену Малышеву, обильно подрочил в ещё один пустой флакончик из-под магнезии, наполнив его примерно на треть. Ведь людям нужна моя помощь.

Ирку из 9 «Б» от заикания вылечил, Нинку от прыщей вылечил, сегодня будем лечить Ольгу из 10 «В» от косоглазия. Тибетская медицина, йопте.

Кладоискатели

Есть у меня приятель один, модели «Виталик обыкновенный». Его ещё все Шевчуком называют, потому что он реально на Шевчука дохуя похож. Такой же, сцуко, щуплый, в очках, и, как напьётся, так сразу начинает песни под гитару орать про осень, типа «осень, осень, ну давай у листьев спросим, где он, май… вечный маййй…». Потом его обычно пиздят, ну а хули, если он играть вообще не умеет, да и репертуар нивпизду, куда, нахуй, Шевчук, поющий песни группы «Лицей». К тому же он, что пьяный, что трезвый, одинаково ебанутый, со стороны хуй разберёшь, в каком он агрегатном состоянии. Загадка сфинкса, нах. Когда мы только познакомились, первое, что он у меня спросил – пробовал ли я пить стеклоочиститель? И сильно огорчился, узнав, что нет. Такой, бля, разносторонне развитый человек, с внешностью лидера популярной рок-группы.

А недавно Виталик ко мне домой приходит печальный, шопесдец, как Гитлер на 9 мая, по всему видно, что у человека серьёзная трагедия, а нихуя не мелкие траблы и недоразумения, как у прочих. Я его последний раз таким видел, когда его сосед из зоны вернулся условно-досрочно. Этот, сцуко, рецидивист Виталиковы музыкальные пристрастия сразу категорически не одобрил, и заставил его учить «Владимирский централ» и «Таганку – все ночи, полные огня». А Виталик только про осень может петь, такой у него фетиш, нах, куда Таганка вписывается, как Фреди Меркьюри в кубанский казачий хор. Короче, полный музыкальный антагонизм. Потом, правда, всё благополучно завершилось, соседа через месяц опять посадили за кражу бормотухи из продуктового. Причём Виталик клянётся, что это не он ментов вызывал, а они сами приехали. Но не суть. Главное, что вижу, у человека заново какая-то личная драма образовалась. Походу Виталику срочно помогать надо, пока он совсем не закис от огорчения. У меня в холодильнике, правда, никакого антифриза не было, я ему обычной водки стакан налил до краёв. Тот выпил, не закусывая, и говорит грустно:

– У меня деда вчера похоронили.

Я, если честно, поначалу даже удивился децел, ну типа, что у Виталика, оказывается, родственники имеются. До этого я почему-то считал, что его вообще какой-то сумасшедший учёный в секретной лаборатории по ошибке собрал, когда над мышами эксперименты ставил негуманные. А потом ебало скорбное состроил, согласно моменту:

– Крепись, – говорю, старик, – жизнь всегда забирает самых лучших из нас. Поэтому тебе долголетие обеспечено лет на сто вперёд. Наверное ещё всех нас переживёшь, Агасфер шестиглазый, – и ещё один стакан ему протягиваю. Виталик опять выпил, нихуя не закусывая, и давай руками по сторонам шурудить в поисках гитары, ага, он всегда так себя ведёт после второго стакана. Пока про осень не споёт, не успокоится. Затем вроде утих, слюни с подбородка вытер.

– Деда, – говорит, – не жалко нихуя. Тот ещё гондон был. Всё детство меня костылём пиздил, фашист проклятый. И конфеты ныкал постоянно. Говно, а не человек, хотя и ветеран. Дело в другом. У него орденов и медалей, как у породистой овчарки на выставке. С ними всеми, сцуко, и закопали…

И такую паузу, гандон, сделал неебическую, как будто он сейчас не у меня на кухне косорыловку жрёт без всякой меры, а на МХАТовской сцене принца датского изображает в натуре. Ту би ор нот ту би… вот, блядь, загадка.

Я, конечно, покивал сочувственно, типа, вот же люди несознательные пошли, могли бы в музей медальки эти сдать, ну или милостыню в них собирать, так же по-любому подавать будут больше. А Виталик ещё больше закуксился.

– Я в инете цены на эти медали посмотрел. Они как новая сочинская Олимпиада стоят, пицот мильонов тугриков. Так что надо деда обратно выкапывать. Я уже и покупателей нашёл на эти цацки, нумизматов каких-то хронических. Выручай, тринадцатый. Там всего-то делов, как стемнеет, раскопать Виктора Никаноровича, пабырому, награды свинтить, и опять почвой засыпать по периметру. Никто ничего и не заметит. Отвечаю.

Хуясе, думаю, как Виктору Никаноровичу с любящим внуком повезло нипадецки. Такой и тушку деда на органы пустит, не задумываясь, по спекулятивной цене. Бизнесмен хуев. А сам прикидываю, что лишние бабки не помешают в покосившемся бюджете. Хули, кризис в стране. Скоро с пива на гидроколбасу из-под крана придётся переходить. Ебал я в рот такие метаморфозы. А тут всего-то забот – жмура одного из чернозёма выковырять, это ж всяко не нефтяную скважину пластмассовым совочком из детского набора для песочницы рыть. Не Форт Боярд, одним словом.

– Хуй с тобой, – говорю, – Виталик. Выкопаем твоего пращура орденоносного. Только медали сам снимать будешь, я труп пальпировать не собираюсь, нуивонахуй всю эту некрофилию. У меня на покойников аллергия и пиелонефрит.

Виталик обрадовался сразу, мародёр ебучий. Опять песню про осень затянул: «Где он, майй…вечный майй…», пока я ему не пообещал гитару на башке разъебошить. А как стемнело, выпили чуть-чуть, для храбрости, и запиздили с лопатами на городское кладбище. Виталик ещё сказал, что мы ахуенно на индианов джонсов похожи, тот, типа, тоже археологом был ниибацо, и по могилам шустрил. Я хуйивознаю, как насчёт этого самого пидора с бабским именем, но мне Виталик наркомана дядю Фёдора из мультика про Простоквашино отчётливо напомнил, со всей его животной пездобратией в поисках клада, только без тачки почему-то.

А когда на кладбище пришли, там совсем и не до мультиков стало. Антураж яибу какой депрессивный. Ещё и фильмы разные вспоминаются не к месту, где какие-нибудь апёздолы вот так склеп разворошат, ради ништяков, или просто для поебаться, а потом к ним в бункер вместо почтальона мумия из преисподней припиздит на самокате и жестоко апесдюливает всех, без суда, нах, и следствия. Впезду такие ассоциации. К тому же ещё и сатанисты оголтелые сейчас моду взяли шароёбица где ни попадя. Вполне вероятно, что у них как раз на могилке Виктора Никаноровича шабаш ниибацо, с последующим жертвоприношением. Пустят нас на шаурму, сектанты обдолбленные, и не поморщатся.

Но вроде всё без эксцессов обошлось. Виталик какой-то крест покосившийся увидел при свете луны. Тут, говорит, и покоится Виктор Никанорович, светлая ему память, пидорасу старому. И давай лопатой ебашить, как гусеничный экскаватор, я хуй за ним поспевал. Так бы, если он на гроб через полчаса не натолкнулся, к утру сто пудов уже бы в Австралию новую ветку метро проложил, с пересадкой в Мозамбике. По-любому у него в основании генеалогического древа кроты какие-то зашухарились, вопреки всяким дарвиновским эволюциям.

Дальше я уже в сторону отошёл, чтобы освободить доступ к гробнице Рамзеса Никаноровича. А когда на содержимое чёрного ящика глянул, то сперва решил, что мы Брежнева ненароком вырыли. Хуле, Шевчук-старший в полной экипировке – тот ещё монумент. Это как если б дорогой Леонид Ильич втихушку у маршала Жукова все его медали попиздил и рядом со своими бы нацепил по всему макинтошу. Лежит, короче, такой, сука, божий одуван в орденах, как в чешуе с ног до головы, и на внука своего непутёвого вообще ноль эмоций, как будто к нему вот так каждый день в могилу родственники на огонёк заглядывают с эксгумацией.

Но только Виталик лапки свои алчные к орденам протянул, такой экшен начался, яибу. Блокбастер, нах. У соседней могилы что-то хрюкнуло, ёбнуло устрашающе, дым, сцуко, повалил во все стороны, а из-за обелиска демон вылезает здоровый, как внебрачный сын Годзиллы от Кинг-Конга, который, оказывается, всё-таки жив. В балахоне с капюшоном на башке, и с тяпкой, сцуко, за плечами. Очевидно, у них в преисподней косы с вилами как раз кончились, дефицит инвентаря, нах. Пальцем на Виталика показывает и рычит инфернально, голосом Дарта Вейдера, узнавшего, что Люк вообще нихуя не его родственник:

– Нахуя же ты, Виталиг, дедушке своему покоя даже после смерти не даёшь, долбоёб ненасытный? Походу придётся тебя с собой забрать, будешь мне про вечный май петь в десятом кругу ада.

– А ещё, – грит, – я знаю, что ты сделал прошлым летом. Ухахахаха!

Я хуй его знаю, чем там Виталик прошлым летом занимался. Дрочил походу, но после всей этой инсталляции он пиздец как шустро преобразился. Интерес к медалям дедушкиным утерял наглухо. Попутно словил какой-то лютый столбняк, и перекрытия свои чердачные себе прямо на сандалики уронил. Мне кажется, что я даже успел рассмотреть момент, когда его остатки разума, собрав скудные пожитки, шустро упиздили за горизонт, нихуя не попрощавшись. Так что стоит наш Виталик побелевший, дрожит по типу стиральной машинки в режиме отжима, крестится остервенело обеими руками, и мычит несуразицу:

– Не забирай меня, бабайка… Я у мамы один… и вообще у меня от армии освобождение, по причине плоскостопия.

А потом, вдруг, что-то в его башке коротнуло окончательно, и он без всяких экивоков сквозанул на сверхкосмических скоростях куда-то в сторону Кишинёва, перепрыгивая через оградки. Никогда подобной прыти в нём не замечал, хуй догонишь на велосипеде. Пришлось нам с Вованом вдвоём Шевчука старшего закапывать. Ну а хули делать, если этот еблан Виталик совсем юмора не понимает. Я, пока Виталик мне про вечный май напевал, Вовану по телефону позвонил, попросил подсобить нам немного, заодно и клоуна этого разыграть, чтобы не грустил почём зря. Одна петарда, старый противогаз и рваный мешок с тяпкой, – вот весь антураж нашего низкобюджетного фильма ужасов.