Из воспоминаний замполитов околозастойных лет

– Давай посмотрим, что у тебя там за песочек.

В вещевом мешке оказалась пятилитровая канистра с пивом.

Чащин сразу же рассудил здраво: «Если этого негодяя выгонять, то придется всем рассказывать за что, а это может и претензиями в мой адрес обернуться. Лучше я его через общественно-полезный труд и физкультуру перевоспитаю».

Канистру с пивом он закрыл в канцелярии и вернулся к стоявшему у входа в казарму Паромову.

– Пойдем, – спокойно и уверенно сказал Пальцев, – все-таки наберем песок в мешок и проведем тренировку на выносливость, как ты и собирался.

В это время на училищном стадионе начинался футбольный матч между двумя городскими командами, по причине чего на трибуны пустили болельщиков. Зрителей собралось довольно много. Через десять минут после начала матча они смотрели не на поле стадиона, а на беговую дорожку, по которой с вещевым мешком, заполненным песком бежал, какой-то фанатично настроенный курсант. А Чащин в это время смотрел футбол.

Команды играли отвратительно, поэтому в перерыве Чащин остановил Паромова и поинтересовался:

– Как думаешь, достаточно или еще десяток кругов добавим?

– В самый раз, – запыхавшимся голосом ответил Паромов.

– Ну, тогда иди в казарму и остальным скажи, чтобы тоже готовились, но завтра.

И Чащин ушел домой, унося с собой вещественное доказательство – канистру с пивом. Куда делось пиво потом доподлинно неизвестно, но на следующий день, отдавая старшине пустую канистру Чащин нехотя говорил:

– И что вы в этом пиве находите. Дрянь полная. Вылил я его за территорией училища.

Старшина с пониманием и серьезным видом кивал, приговаривая:

– Так и я его не очень жалую. Так, баловство одно.

– Ладно, старшина, – продолжал Чащин, – в конце концов ничего такого не случилось, а вот в казарме еще много чего подкрасить надо, да туалеты как следует вычистить. Поэтому загрузи молодцов по полной, чтобы они про пиво и думать забыли.

Так и спасал Чащин заблудшие души, заодно, привлекая их к ремонту в казарме.

Еще он легко и непринужденно дал всем курсантам урок управленческой деятельности, которым многие, наверное, пользовались впоследствии. Чащин на спинку своего стула в канцелярии повесил старый китель и у каждого входившего создавалось впечатление, что обладатель этого кителя только вышел и с минуты на минуту вернется. И так продолжалось, наверное, пол года. Его видели только утром на разводе, а все остальное время его обязанности исполнял китель.

Как потом оказалось, он в это время получал квартиру от Министерства обороны, на оформление которой уходило довольно много времени, но при этом и про службу не забывал, оставляя подчиненным в напоминание о себе хотя бы китель.

Примерно в это время его очень искал курсант Миров, который очень хотел в увольнение к прибывшей издалека беременной подруге. Поскольку с командиром взвода у него было некоторое недопонимание, он решил рискнуть и обратиться через голову к командиру батареи. Но того еще надо было найти. И чудо свершилось! Миров увидел легкую походку комбата, движущегося по направлению «из училища». На лице улыбка, в руках дипломат, одним словом – эталон…

Догнав Чащина, он бросился ему «в ноги» и путанно стал объяснять, что в его руках находятся ключи от еще одной счастливой ячейки общества.

Посмотрев на просителя с фирменным прищуром, он вбил его в землю провокационным вопросом: «Гражданка есть?». Миров стал уклончиво отвечать, что если надо, то он найдет. Но не дослушав его лепет Чащин вынес решение: «Обратно я возвращаться не буду, поэтому одевай гражданку, доложи старшине, что я в курсе, и дуй до утра понедельника в самоход. Залетишь – сразу иди в БОУП (батарея обеспечения учебного процесса)».

Старшина выслушал решение комбата в изложении Мирова с каменным лицом, будто речь шла о его походе в холодную каптерку, и через полчаса помахал вслед одетому в спортивный костюм самоходчику, направлявшемуся в сторону Уктусских гор.

В день выпуска из училища к Пальцеву подходили, уже ставшие лейтенантами, выпускники, коих он когда-то называл подлецами и негодяями, и благодарили его за то, что не выгнал их.

– Вот, если твои будущие командиры напишут в училище благодарность за твою службу – тогда я буду точно знать, что правильно тебя не выгнал, – отвечал он строгим голосом, но с грустной улыбкой, понимая из своего опыта, какая нелегкая доля ждет этих молодых ребят.

А Чащина, к сожалению курсантов, перевели куда-то к новому месту службы еще до выпуска.

Часть II. Не учебой единой…

Картошка

Каждый год второй курс военно-политического училища отправляли в один из уральских колхозов на уборку картофеля. Колхоз, за помощь в уборке урожая, расплачивался с училищем частью убранного картофеля, что позволяло курсантам до нового урожая потреблять картофан в различных видах.

Казалось бы рутина, ничего особенного в этом нет. Но уральская осень 1987 года преподнесла сюрприз: дождь разной степени силы лил целый месяц не переставая и, как назло, именно в этот период была запланирована борьба с урожаем.

На уборку от 2 батареи отрядили четыре группы из шести. Однако, в этих группах оказалось столько больных и хитрожопых, что пришлось добирать сельхозработников из двух оставшихся, в которых на этой почве иногда разыгрывались драмы и комедии.

Когда состав участников битвы за урожай сформировался окончательно и убыл в поля, оставшиеся в казарме вздохнули с облегчением, глядя на мерзкую погоду за окном.

Условия в полях были прекрасные: палаточки, печки буржуйки. А что еще надо чтобы ударно поработать? Правильно. Надо установить норму на трудодень.

В первый день сказали, что норма 20 мешкофф на человека. Многие справились с этой нормой за пару-тройку часов и с чистой совестью отправились в палатку к печке, и давить затылок…

На следующий день норма стала уже 35 мешков. Поскольку курсант второго курса уже не такой доверчивый, новую норму, практически, никто не выполнял. И вовсе не потому, что саботировали, а потому как условия к этому не располагали. Собирать картошку в дождь – это полбеды, а вот таскать полные мокрые мешки по слякоти к месту погрузки, конечно, не подвиг, но что-то героическое в этом есть.