Бог из Пустоты

Бог из Пустоты
Алексей Петрович Гапоненко

Минуло двадцать первое столетие. Закончился период кровопролитных войн и религиозного террора. На сцену вышли новые силы, а страны спешно принимают закон об упразднении религиозных идолов. Мир не стоит на месте и виртуальная реальность, именуемая виртуалом, получила повсеместное распространение. В этом мире рождается одинокий верующий, терпящий нападки общества и сверстников. Не зная другой жизни, он привыкает, подстраивается, но не сворачивает с верного пути. Однако, один метеорит может изменить всё… Содержит нецензурную брань.

Алексей Гапоненко

Бог из Пустоты

Пролог

"Corruptio optimi pessima".

"Падение доброго – самое злое падение".

Что есть Бог?

Вы когда-нибудь задавали себе этот вопрос? Задумывались об этом? А, может, это было не единожды? Думаю, так оно и есть. Скорее, это был всего лишь риторический вопрос, ведь рано или поздно любое разумное существо задумывается о своём предназначении и цели существования. А где смысл жизни, там и мысли о появлении на свет. Кто или что создало меня, тебя и всё вокруг? Каждый из нас думал об этом и совершенно не важно, к чему пришёл: старец ли с седой бородой и лысиной сидит на пушистом облаке или многорукое нечто, дарующее искру жизни, а может быть это единый космос или вселенский разум… И это всё лишь образы, рождённые мыслями разумных существ.

Удивлён тем, что я говорю о людях, используя такие странные слова – «разумные существа»? Ответ прост, за долгое время я видел множество видов, наделённых искрой разума. Мириады религий и верований прошли через века и расы, сменяя друг друга в нескончаемом потоке жизни.

Когда-то очень-очень давно, ещё в «прошлой жизни», не иначе. Мне было пять, может шесть лет. Я только начал осознавать мир вокруг и познавать его. Вот тогда-то мне постепенно привили идеи о Боге. В том возрасте не было сомнений, что он и есть тот самый старик на облачке. Да и что ещё ожидать от дитя с молоком матери впитавшего христианство. Моя мать была истинно верующей: посты, молитвы и походы в церковь составили значительную часть моего детства. Так с молчаливого согласия отца и доброй настойчивости матери, я стал преданным фанатом Бога.

Было время, когда множество организаций и важных людей в дорогих костюмах кричали с трибун о вреде религии. Когда учёные мужи в белых халатах и очках спорили о нейтронах и антиматерии, лишь усмехаясь над несчастными, серыми массами, поклоняющимися Богу, а страны одна за другой принимали закон об упразднении религиозных идолов. Я же рос в Новой Моголии. Стране, созданной мировым сообществом на останках развалившейся Индии.

Не пережив жестокой гражданской войны, времён религиозного террора старая Индия распалась на два смертельно враждующих лагеря. По заветам Америки воевал север и юг. Причины были не важны, да и навряд ли интересны вам. Скажу разве что о своём родном городе.

Новый Даман. Красивейший город современности, конечно же после Дубая, Пекина и Лас-Вегаса. С этими гигантами невозможно соревноваться. Но кое в чём столица Новой Моголии всё же превосходила даже их. Такого количества людей, как в моём родном городе вы не увидите нигде. Сотни тысяч переселенцев со всего земного шара, перебрались в Новый Даман. Их манили рабочие места в те времена казавшиеся бесконечными. Множество мега корпорации подключились к восстановлению страны. Отмывание денег, политика, технологии и полезные ископаемые. Сухой шорох денег привлекал миллионы людей.

Как и случалось со многими, розовые очки мне сняли в школе. К 2103 году от рождества христова в нашей стране, не осталось религиозных школ или чего-то подобного им. Борьба за власть различных мировых лидеров, полностью отформатировала культуру моей родины. В серое прошлое ушли верования и уважение к предкам. Мир больше не хотел слышать о фанатиках способных на борьбу с большинством И пусть безумие жалкой фанатичной часть было приписано всем. Людям было плевать. Месть и жажда крови, господствовали в сердцах.

За неимением выбора мне пришлось поступать в обычную светскую среднюю школу. К тому же специализированную на программировании. В эпоху хайтека требовались специалисты в IT сфере и различные курсы, учебные комбинаты и прочие образовательные прилипалы в спешке вводили кибернаправление в свои программы.

Проблемы не заставили себя ждать уже через полгода, когда один из моих одноклассников, рыжеволосый мальчишка с вечно грязным носом, заметил на моей груди крестик… ритуальный символ в форме креста, но об этом чуть позже. Что и говорить, к концу занятий в школе, кажется, не было ни одного ученика, не знающего о свихнувшемся юнце, поклоняющемся Богу. В тот же вечер дома раздался звонок. Я смутно припоминаю лицо матери, услышавшей вежливые просьбы представителей школы. Однако хорошо запомнил собственные чувства: смятение, удивление и обиду на неведомых людей, заставивших мать нервно теребить серебряный крест и бросать в мою сторону печальные взгляды.

С тех пор я больше не носил его в школу. В предупредительном мейле, пришедшем через несколько дней, говорилось о запрете открытого поклонения религиозным идолам и штрафе, который сулит родителям в случае повторения подобного проступка их чада. После этого было множество разговоров, попыток объяснить мне несправедливость этого мира и бесконечная забота родителей. Думаю, именно благодаря любви матери и поддержке отца я сумел преодолеть трудности при общении со сверстниками. А их, скажу я вам, было предостаточно.

С младших классов прослыв фанатиком и безобидным слизняком, никогда не дающим сдачи, я плавно перешёл в подростковый возраст. Именно тогда я получил неожиданный подарок от общества. Повсеместное развитие компьютерной техники и виртуальной реальности в конце двадцать первого века, вылилось в настоящую деградацию следующих поколений. Молодые мальчишки и девчонки увлекались робототехникой, программированием, виртуальными средами и многими другими развлечениями цифрового века. За бортом истории остались: спорт, альпинизм, туризм и большая часть офлайн развлечений. Современных людей можно было понять. Зачем стараться на беговой дорожке или потеть на шведской стенке, если можно надеть виртуалошлем и отправиться в настоящее приключение по неведомым далям, испытывая весь спектр ощущений и совершенно не перегружая собственный организм. Именно в такой среде росли мои сверстники, и с каждым годом между нами ширилась пропасть физической силы.

Благодаря отцу я с детства приобщился к походам в лес и рыбалке. Возможность побыть подальше от мира, пытающегося перекроить меня под себя и отформатировать сознание, воспринималась как яркий свет среди тусклого флуоресцентного освещения ночных улиц. Сложно описать мой восторг от первой пойманной форели или костра, разожжённого от одной спички. В четвёртом классе я записался в кружок спортивной подготовки, став его двенадцатым членом. Открытое презрение ребят, занимающихся в нём, скоро сменилось искренним восхищением. Ещё бы, никто из них не мог похвастаться серьёзными результатами, когда приходил на первую тренировку. Медленно, но верно симпатия между нами превратилась в крепкую дружбу. К шестому классу среди сверстников уже не нашлось бы парней, способных без страха подшучивать над фанатиком. По крайней мере, один на один. Даже не представляю, какая злость копилась у меня за спиной. Верующий, да ещё и спортсмен, не трудно догадаться, что мальчишки ненавидели меня, девчонки обходили десятой стороной. Бывали и исключения, но за чередой насмешек и издёвок, я уже и не припомню даже десяти человек, относящихся ко мне с пониманием.

Есть у меня и очень чёткое воспоминание. Оно осталось со мной, пройдя через тысячи дней и миллионы лиц. Родом оно из марта 2111 года. За окном стояла оттепель, а я учился в восьмом классе. Изумительные капли весело соскальзывали с карнизов, норовя отвлечь от занятий. Превозмогая их притягательную силу, я старался внимать голосу учителя. Он постоянно ускользал, а перед глазами упрямо возникали искрящиеся капли и солнечные лучи. Уроки тянулись, словно в замедленной съёмке, но мысли о скорой свободе и беге через ближайший парк грели душу.

После обеда мне, как обычно, захотелось в туалет. Стараясь не привлекать лишнего внимания, фанат Бога в моем лице отправился через третий этаж школы. Вокруг сновали ученики, тоже изнывающие от бремени учёбы. Хотелось надеяться, что хотя бы парочка из них стремилась выбежать на улицу, навстречу солнцу, а не погрузится в прохладные объятия виртуала. Погружённый в мысли я сам не заметил, как оказался в мужском туалете. Тут-то и начался обратный отсчёт…

Джек Харви сплёлся с Мари Струмгольд в страстном поцелуе. Их тела плавно раскачивались, привалившись к дальней стене. Джек упорно пытался нащупать ещё не распустившиеся округлости девичьего тела и походил на безумного гитариста, яростно перебирающего струны, безуспешно ища, но не находящего нужного мотива. Первой гостя заметила Мари. Её затуманенный взгляд, медленно остановился на мне, после чего девчонка резко оттолкнула от себя ухажера.

– Что такое, зай? – недовольно осведомился Харви, резко вырванный из мира наслаждений.

– Смотри! Это тот псих, – слова срывались с её губ легко и непринуждённо. В них не успело проникнуть презрение и насмешка. Она просто озвучивала неоспоримый факт. Перед ней стоял псих, и она явно не планировала делиться с ним своей личной жизнью.

Резко развернувшись, молодой любовник с прилизанными темными волосами бросил на меня злобный взгляд. В нем читалось всё: раздражение, ненависть и даже обида, но чётче всего можно было различить мою судьбу на ближайшее время. Прикидывая в голове шансы на побег, я попытался отступить обратно к двери, как вдруг таймер проблем щёлкнул и громогласно оповестил о конце отсчёта:

«– Почему я вообще должен уходить?! Этот прилизанный даже не отожмётся двадцать раз, что он может сделать? Обозвать меня? Брось, ничего нового он всё равно не придумает».

Именно такие мысли буквально оглушили меня, и ноги сами собой остановились. До слуха донёсся характерный вдох сквозь зубы, визитная карточка Джека, а следом и его голос нарочито прибавивший в басе:

– Чего встал? Давай, давай, вали! – махнул в сторону двери парень. – Не видишь, мы с Маришей заняты.

– Это… это мужской туалет, – поражаясь собственному безумию, бросил я в ответ.

– Чего?! – голос Харви потерял сразу несколько октав. – И что это, блять, значит, козёл?

– Это значит, что девчонкам сюда нельзя.

Лицо под прилизанной причёской изумлённо вытянулось, подарив мне этим неописуемую радость. Не припомню, когда в последний раз я так удачно ставил его на место. Однако долго радоваться мне не пришлось, парень быстро взял себя в руки, и его лицо расплылось в презрительной улыбке:

– Зай, ты это слышала? Подумать только, псих, верящий во всякую херню, учит нас жить, – переводя взгляд с меня на девушку, расписывал Харли. – Ты сегодня что, особенно крепко приложился об пол во время молитвы?

Злясь на самого себя и упущенный момент для бегства, я перебирал варианты, а в голове вертелось только одно:

– Так молятся мусульмане, я просто встаю на…

– Фу! Прекрати! Меня сейчас вывернет, – наконец-то открыла рот Струмгольд.

– Слышь, ты! Пропаганда твоего дерьма запрещена! Совсем поехал что ли? – взвился Джек, красуясь перед подружкой.

Яростно соображая, как выкрутится из положения, я неистово замотал головой и поднял руки, желая остановить парня:

– Нет, нет. Я вовсе не это хотел сказать!

– Ого! Что это у вас происходит? – в туалет вошли Майк и Ромми, два сапога пара, всюду тусящие вместе. Вперёд выскользнул Майк и недружелюбно подтолкнул меня в центр помещения.

– Стойте! Это ошибка! Я не хотел… – начал было я.

– Что этот психованный лепит? – залихватски подбоченясь, спросил Ромми.

– Он нарушил закон об идолах! – радовался Джек. При виде подкрепления, он сбросил остатки вежливости. Расклад сил в мужском туалете безвозвратно сместился в его сторону. Трое на одного, им ничего не стоило познакомить меня с унитазом или даже побить. Хотя о драке в школе быстро бы узнали и их прекрасные характеристики были бы заляпаны. Поэтому ребята быстро выбрали первый вариант.

– Хватай его! Хватай! – вопил Харли, пытаясь удержать мои руки. Втроём ребята быстро скрутили меня и словно таран потащили к кабинкам, тут-то и случилось непредвиденное…

Я уже говорил, что с шестого класса познакомился со спортивным кружком и обзавёлся первыми друзьями. Так вот, кое-что я от вас скрыл. Под влиянием тёплой атмосферы тренировок и весёлого общения со сверстниками, мои страхи были забыты, и крестик снова оказался на моей шее. Он был очень мал, и совершенно незаметен даже под тонкими майками, так что никто не видел его. Сначала на тренировках, а затем и в школе я стал ходить в нём, радуясь маленькому секрету.

Серебряная пластинка не толще пары книжных страниц выскользнула из-под задравшейся рубашки. Сначала мне показалось странным, что ребята резко отпустили меня, но уже в следующий миг я расслышал возглас Ромми:

– Смотрите, у него эта ШТУКА! – он как безумный тыкал в меня пальцем, неотрывно таращась на крестик, болтающийся на тонком шнурке.

Потом кто-то накинулся на меня сзади, кажется, это был Джек, но точно я не уверен. Началась толчея, шёлковая ниточка легко лопнула, и крестик был в руках у Майка. Несколько секунд парень зачарованно смотрел на объект культа, запрещенный для публичного показа. Тяжело вздохнув, словно собираясь с мыслями, он оторвал взгляд и посмотрел на подельников:

– Может, лучше смоем это?! – пластинка взмыла на вытянутой руке, оказавшись на уровне глаз всех собравшихся.