Тюфяк

– Посплетничать.

– Это ни на что не похоже, – сказала дама, очень обидевшись, и встала с своего места.

Кадриль в это время кончилась. Бахтиаров тоже довольно быстро пошел на другой конец залы: там стояла Лизавета Васильевна и разговаривала с каким-то плешивым господином. Бахтиаров подошел к ней и несколько минут оставался в почтительном положении.

– Je vous salue, madame![7 - Приветствую вас, сударыня! (франц.).] – произнес он потом довольно тихо. Лизавета Васильевна вздрогнула и обернулась: все лицо ее вспыхнуло, и она ответила одним молчаливым поклоном; Бахтиаров тоже, кажется, не находился, что говорить, и только пригласил ее на следующую кадриль: Лизавета Васильевна колебалась.

– Извольте, – отвечала она после минутного размышления. Оба они простояли еще несколько минут в странном молчании, наконец, Лизавета Васильевна опомнилась и подошла к брату.

– Поль, которая же она? – спросила молодая женщина, не могши скрыть внутреннего беспокойства.

– Ее здесь нет, – отвечал Павел, сидевший все это время в прежнем положении.

– Пойдем, походим, – сказала она, взяв его за руку.

– Нет, я не пойду.

– Бога ради, Поль; ты мне нужен.

– Не могу, сестрица.

– По крайней мере сядь около меня, когда я буду танцевать. Пожалуйста, Поль.

– Хорошо.

Лизавета Васильевна тотчас подхватила какую-то рыжую даму и начала с ней ходить по зале; Бахтиарову, кажется, очень хотелось подойти к Масуровой; но он не подходил и только следил за нею глазами. Проиграли сигнал. Волнение Лизаветы Васильевны, когда она села с своим кавалером, было слишком заметно: грудь ее подымалась, руки дрожали, глаза искали брата; но Павел сидел задумавшись и ничего не видел.

Всю эту сцену видела молоденькая дама, рассердившаяся на Бахтиарова: она видела, как он встал и пошел к Лизавете Васильевне; видела обоюдное их смущение и, сообразивши слова Бахтиарова о неожиданном его счастье, тотчас поняла все.

– Как я сейчас взбесила Бахтиарова! – сказала она, подойдя к даме в очках.

– Он всегда зол.

– Я открыла тайну его сердца.

– Давно ли у него стало сердце?

– А вот посмотрите, – сказала молоденькая дама, – каким тигром смотрит он за дамою в коричневом платье.

Бледная дама в очках еще более побледнела.

– У них старая интрига. Она еще в девушках…

– Я догадалась, – перебила молоденькая дама и отошла по случаю начала французской кадрили. – Посмотрите, как счастлив Бахтиаров, – заметила она своему кавалеру, очень еще молодому человеку, но с замечательно решительною наружностью.

– Именно, – подтвердил тот, – он даже перестал кисло улыбаться.

Молодой человек, постоянно сердившийся на Бахтиарова за то, что на том всегда был фрак самой последней моды, придя в буфет и решительно бросившись на диван, сказал сопровождавшему его приятелю, армейскому офицеру:

– Как эти господа не умеют себя выдержать!

– А что? – спросил тот, безбожно затягиваясь изделием Жукова.[8 - Изделие Жукова – дешевый табак фабрики Жукова.]

– Мрачный Бахтиаров целую кадриль, как аркадский пастушок, любезничал с своей дамой.

– Он танцевал с Лизаветой Васильевной Масуровой, – отвечал офицер, имевший необыкновенную способность знать имена и фамилии всех, даже незнакомых ему дам.

Офицер, выйдя в залу, встал около другого офицера, тоже своего приятеля. Сей последний, увидев проходившую мимо их Лизавету Васильевну, заметил:

– Посмотри-ка, брат, какие плечи-то… тово…

– Нет, брат, тут не тово… занята ваканция.

– А кто?

– Да Бахтиаров.

– Ну, так уж, конечно не тово…

Между тем Бахтиаров действительно вел себя как-то странно и совершенно не по-прежнему: в лице его не было уже обычной холодности и невнимания, которое он оказывал ко всем городским дамам и в которых, впрочем, был, как говорили в свете, очень счастлив; всю первую фигуру сохранял он какое-то почтительное молчание. Лизавета Васильевна тоже молчала и беспрестанно взглядывала на брата. В половине кадрили Павел, наконец, взглянув на сестру и увидев, что она танцует с Бахтиаровым, тотчас встал, быстро подошел к танцующим и сел невдалеке от них. В это время Бахтиаров заговорил.

– Я не могу еще опомниться, – начал он, – я так неожиданно вас увидел, так поражен был…

– Мы года четыре с вами не видались, – перебила Лизавета Васильевна.

Бахтиаров несколько смешался.

– Ваш супруг здесь? – спросил он.

– Он остался дома… я с братом.

– Боже мой! Как я вас давно не видал… – начал было Бахтиаров прежним тоном.

Лизавета Васильевна прежде времени отошла делать соло.

– Вы несправедливы ко мне, – продолжал он, одушевляясь, – мало того, вы были жестоки ко мне!..

– Поль, подержи мой веер, – сказала Лизавета Васильевна, обращаясь к Павлу.

– Это ваш брат?

– Да…

И она снова отошла.

Бахтиаров с досады начал щипать усы.

– Вы позволите мне быть у вас?.. – спросил он, уведя Лизавету Васильевну в последней фигуре на другую сторону от брата.