Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX – XX столетий. Книга I

Если посещение Теодором Дюрантом дома супругов Нобл не имело прямой связи с изчезновением Бланш Ламонт, то другое событие, также произошедшее в тот день, находилось в прямой с ним связи. Точнее даже, оно явилось следствием таинственного изчезновения.

Во второй половине дня Мод, вернувшись из школы, сложила бумаги пропавшей сестры – её дневники, полученные письма, учебные конспекты – и… отправила их домой в Монтану. Забегая немного вперёд, добавим, что по получении посылки мать Бланш сожгла всё, написанное младшей дочерью, не сохранив даже собственные письма, адресованные ей. То есть вся переписка между матерью и пропавшей без вести дочерью исчезла!

Это очень интересный момент, который мог бы иметь весьма и весьма далеко идущие последствия, если бы не ряд иных событий, о которых будет сказано в своё время. Об уничтожении дневников и писем пропавшей без вести девушки очень важно сейчас сказать, поскольку читатель скорее всего не найдёт упоминаний об этом в современной американской литературе. Данный факт отражён только в судебных протоколах. Поведение матери и старшей сестры представляется с одной стороны, странным, а с другой – хорошо согласованным. Мод, отправляя матери бандероль с эпистолярным наследием Бланш, явно приложила к грузу некое письмо. Старшая сестра явно желала, чтобы мать ознакомилась с полученным грузом и уже после этого приняла решение, как с ним поступить.

Мать, повторим, предпочла сжечь всё, написанное пропавшей дочерью.

Ощущение странности поступков старшей сестры и матери ещё более усилится, если мы примем во внимание то обстоятельство, что все эти действия совершались до того, как об исчезновении Бланш Ламонт была проинформирована полиция Сан-Франциско.

Вечером того же дня – напомним, речь идёт о 5 апреля – в дом Ноблов явились тот самый библиотекарь Дюрант, что утром приносил книгу, и доктор Фогель, член той же самой баптистской общины, к которой принадлежали сёстры Ламонт. Ссылаясь на Кларенса Вольфа, преподавателя школы, которую посещала пропавшая девушка, они заявили, что им известно об отсутствии Бланш. Добавив несколько слов о том, что они крайне встревожены этой прискорбной новостью, мужчины сообщили о своих предположениях на сей счёт. Дюрант и Фогель заявили, что им кажется весьма вероятным похищение Бланш Ламонт с целью последующей перепродажи в публичный дом, и добавили, что имеют кое-какие связи в Сан-Франциско и займутся самостоятельным розыском пропавшей.

В Калифорнии тех лет имелись весьма многочисленные диаспоры различных национальных меньшинств, прежде всего, китайцев и мексиканцев. Первые завозились в Соеденные Штаты в качестве дешёвой рабочей силы для строительства железных дорог, вторые же являлись коренным населением этих мест [Калифорния до 1847 г. года входила в состав Мексики, так что испанцы и их потомки появились в тех местах на пару столетий ранее англо-саксов]. Публичные дома, в которых белые женщины подвергались нещадной сексуальной эксплуатации всякого рода «цветными» мужчинами, являлись своеобразной городской легендой, чрезвычайно популярной в некоторой части тогдашнего калифорнийского общества. Россказни такого рода для придания им правдоподобия нередко сопровождались разнообразными деталями скабрезного свойства, в частности, сведущие люди утверждали, будто китайские мужчины очень любят лишать юных белых леди девственности и готовы платить посредникам за услуги подобного рода огромные деньги. Бросая ретроперспективный взгляд, сложно не предположить, что «страшилки» подобного рода распространялись умышленно и преследовали цель консолидировать «белую» часть американского общества перед угрозой со стороны «небелой».

При этом нельзя не отметить, что правдоподобия рассказам о подпольных публичных домах для «белых рабынь» придавало то обстоятельство, что похищения молодых девушек и женщин с целью их последующей сексуальной эксплутации в те годы действительно происходили. Жертвы похищений продавались в публичные дома как правило на большом удалении от дома или вообще на территориях других штатов. Но неприятная для «белой» Америки правда, о которой старались не говорить ни тогда, ни сейчас, заключалась в том, что пользовались услугами «белых» рабынь отнюдь не представители национальных меньшинств, а вполне себе белые англо-саксы. В Соединенных Штатах той поры существовала проституция для «цветных», но правильнее её было бы считать «проституцией для самых бедных», поскольку члены национальных диаспор в своей массе были значительно беднее белого большинства. И сфера секс-услуг поддерживалась как в те года, так и сейчас поддерживается отнюдь не трудом рабов, а вполне себе заинтересованных добровольцев. Следует признать, что похищение девушек и женщин с целью принуждения к занятию проституцией представляется неудачной бизнес-идеей, поскольку во всех отношениях выгоднее предлагать им попробовать подобный промысел добровольно. Именно так и работает система вовлечения людей в сексуальную эксплуатацию.

Таким образом, предположение Дюранта и Фогеля о похищении Бланш Ламонт с целью продажи в публичный дом являлось отзвуком весьма распространенной в Калифорнии тех лет городской легенды, а потому неудивительно, что супруги Нобл и Мод Ламонт, внимательно выслушавшие визитёров, отнеслись к их словам с должным пониманием.

Что поисходило 6 апреля мы в точности не знаем. Этот день выпал из воспоминаний всех, причастных к описываемым событиям.

Лишь 7 апреля – после того как минули 3,5 суток безвестного отсутствия Бланш Ламонт – Чарльз Нобл явился в Департамент полиции Сан-Франциско и попросил принять меры по розыску племянницы жены.

В это же самое время уже раскручивалась другая пугающая история, во всём схожая с приключившейся с Бланш.

Цепочка драматических событий началась двумя днями ранее – т.е. 5 апреля 1895 г. – с исчезновения Эллы Форсайт (Ella Forsyth), в девичестве Флэгг (Flagg) очень привлекательной 20-летней брюнетки. В 1893 г. она вышла замуж за Джорджа Форсайта (George W. Forsyth), представительного джентльмена, работавшего пресс-секретарём в крупной фирме, занимавшейся производством всевозможной рекламы под названием «Schmidt label and lithographing company». Пара проживала в доме №1604 по Ларкин стрит (Larkin street) на удалении немногим более 2,5 км. от пляжа в районе Форт-Мэйсон, куда в день своего исчезновения планировала направиться Элла. Джордж был на 18 лет старше своей избранницы и, судя по всему, искренне её любил, во всяком случае полиция во время расследования не нашла свидетельств каких-либо конфликтов между супругами.

Погода в пятницу 5 апреля выдалась очень хорошей, тёплой, солнечной, водная гладь в проливе Золотые ворота и заливе Сан-Франциско в такие дни всегда выглядела тихой и романтичной, а потому идея Эллы прогуляться вдоль воды показалась Джорджу совсем неплохой. И уж точно безопасной во всех отношениях. Прощаясь с женой перед уходом на работу, Джордж услышал о её намерении пойти прогуляться у залива, поискать ракушек и одобрил замысел. По мнению автора сбор ракушек на пляже представляется занятием немного странным для замужней женщины, но… может быть, так в семье Форсайт было принято проводить подобным образом свободное время? Позднее Джордж заявил полицейским, что время от времени он с женою действительно отправлялся погулять на пляж. В любом случае, береговая линия в районе Форт-Мэйсон являлась местом совершенно безопасным, волнение воды при хорошей погоде там практически не отмечалось, а потому прогулка по пляжу ничем плохим Элле не грозила.

По этой причине Джордж Форсайт был крайне удивлён, когда вернувшись вечером домой с работы, не нашёл любимую. Элла исчезла! Мужчина отправился на пляж, бродил там до полуночи и утро следующего дня также начал с осмотра прибрежной полосы.

Хотя уже 7 апреля Джордж сообщил полиции об исчезновении жены, его заявление не вызвало особого интереса правоохранителей. Мало ли что может приключиться у семейных людей – молодая жена уехала к маме или же просто решила проучить муженька после небольшой размолвки… Всякое бывает! Однако после того, как ни 7, ни 8 апреля Элла домой не возвратилась и никаких вестей о себе не подала, полиция Сан-Франциско принялась за розыск всерьёз.

Тем более, что к этому времени уже появилось заявление об исчезновении Бланш Ламонт. Имелось ещё одно соображение, питавшее самые мрачные предчувствия – пропавшие женщины имели весьма схожий типаж внешности. Они были худощавы и имели высокий по тем временам рост (Бланш Ламон весила 52 кг. при росте ~174—175 см., а вес Эллы Форсайт приближался к 63 кг. при росте ~168 см.), притом являлись брюнетками. Схожесть их типажа не могла не бросаться в глаза полицейским, привыкшим иметь дело со словесными портретами.

Неужели исчезновение с интервалом в 2 дня двух очень схожих внешне молодых женщин, проживавших в безопасных районах и благополучных семьях, могло быть случайностью?

Начиная с 9 апреля были опрошены все знакомые Эллы Форсайт, а всем родственникам, проживавшим вне Сан-Франциско, направлены уведомления с просьбой связаться с департаментом полиции в случае получения каких-либо известий о без вести отсутствующей Элле. В газетах появились сообщения соответствующего содержания. Дом Форсайтов был осмотрен с целью выявления следов насилия или какой-либо криминальной активности. Сразу скажем, что ничего подозрительного найти не удалось – ни следов крови, ни сломанных замков, ни выбитых стёкол.

Детективы, разумеется, озаботились версией возможного бегства жены от постылого мужа. Джордж Форсайт подозрения такого рода отверг категорически. Во-первых, он обратил внимание полицейских на то, что в кошельке Эллы находились всего 35 центов – с такими деньгами не бегут из дома! – при этом на бюро в гостиной остались лежать 20$. Во-вторых, Элла практически не выходила из дома в одиночку, обычно её сопровождала двоюродная сестра Джорджа, проживавшая вместе с ними. В-третьих, вся косметика и одежда Эллы, кроме той, что была на ней, осталась в шкафах. Скажите на милость, какая дама, привыкшая к достатку, сбежит из дома, не прихватив из гардероба любимые вещи?!

Доводы звучали логично и убедительно, но полицейские вполне здраво заподозрили возможную интрижку исчезнувшей женщины с кем-то из церковной общины. Привлекательная дама приходит в храм одна, там встречается с привлекательным священником или привлекательным прихожанином… Джордж Форсайт с ходу отбил и эту версию, заявив, что супруга его была методистского вероисповедания, но безо всякого фанатизма и к походам в храм не тяготела.

Элла Форсайт (рисунок из газетной публикации в апреле 1895 г.)

Джордж сообщил адреса церквей, которые посещала его жена, и его слова были проверены. Всё подтвердилось – Элла приходила в храм Божий нерегулярно, ненадолго и всегда одна. Версия о возможной интрижке с кем-то из прихожан категорически отвергалась священниками и старейшинами общин – по их уверениям подобное поведение от глаз «братьев и сестёр во Христе» скрыть было бы невозможно.

После того, как местные газеты сообщили об исчезновении Эллы Форсайт, в дело включились неравнодушные жители. Некий мужчина, проживавший с женой на пришвартованном у пирса рядом с пляжем шлюпе «Блэк пойнт» («Black point»), передал в полицию поясок от дамского платья, найденный у обреза воды. То, что поясок являлся принадлежностью дамского туалета, можно было заключить из того, что он был слишком узок и слишком ярок для ношения мужчиной. Когда вещицу предъявили Джорджу Форсайту, тот её не опознал.

Затем появилась другая подозрительная находка. Гулявшая по пляжу парочка обнаружила совершенно новую чёрную туфельку с квадратным носком. Заподозрив неладное, молодые люди отнесли вещицу в полицию. Находку снова предъявили для опознания Джорджу Форсайту и тот воскликнул, что она в точности походит на туфельки, которые были у Эллы, но… В таких историях всегда находится какое-то «но»! Но проблема заключалась в том, что найденная туфелька была детской и имела 2-й размер по американской обувной шкале, а Элла носила 5. А потому находка эта не могла иметь отношения к исчезновению.

Имелись определенные моменты, сбивавшие полицию с толку. Так, например, Джордж Форсайт заявил, будто Элла намеревалась купить корзинку для ракушек. Но для того, чтобы купить корзинку и проехать на трамвае к пляжу и обратно, 35 центов не хватило бы! Означало ли это, у Эллы имелись какие-то деньги, о которых не знал муж?

Другая нестыковка заключалась в маршруте следования от дома на Ларкин стрит к пляжу у Форт-Мэйсон. Расстояние, как отмечено выше, было довольно большим, вряд ли женщина отправилась туда пешком. Тем более, что трамваи в нужном направлении ходили во множестве, ждать пришлось бы не более 3—5 минут. Однако ни один вагоновожатый и ни один кондуктор не вспомнил женщину, отвечавшую приметам Эллы Форсайт.

Разумеется, полицейские заподозрили в причастности к исчезновению самого Джорджа Форсайта и допустили возможность проблем в семье. В Сан-Франциско проживал один из двух родных братьев Эллы – он был ночным управляющим ресторана Дэйра (Dare) на Стоктон стрит (Stockton street). Это было одно из самых роскошных заведений такого рода в Сан-Франциско тех лет. Мужчина был допрошен, но его показания ясности в произошедшее не внесли. По его словам, он ничего не знал о предполагаемых конфликтах в семье сестры и никаких версий о причинах её исчезновения не имеет.

Как видим, в те апрельские дни детективы полиции Сан-Франциско пытались разобраться в произошедшем с Эллой Форсайт со всей возможной тщательностью и отрабатывали все мыслимые версии.

Схожая работа проводилась и по факту исчезновения Бланш Ламонт. В этом случае ситуация упрощалась до некоторой степени тем, что Бланш имела очень ограниченный круг общения и проверка благообразных прихожан баптисткой церкви особых проблем не создавал. Довольно быстро, буквально в течение 1—2 дней, группа детективов собрала весьма любопытную информацию о событиях 3 апреля – последнего дня, когда Бланш Ламотт видели живой.

Примерно без четверти 9 девушка вышла из дома Ноблов, имея при себе несколько книг и тетрадей, перетянутых узким кожаным ремешком [Бланш не пользовалась портфелем, а носила книги, обвязанные ремнём]. На пути к трамвайной остановке она повстречала Теодора Дюрранта, они немного прошли вместе и затем разошлись. Бланш благополучно посетила занятия в школе, находившейся на Пауэлл стрит в северной части города. Занятия окончились в половине второго часа пополудни, после чего Бланш вышла на улицу. В 14 часов или чуть позже девущку видели на остановке трамвая на Полк-стрит – именно этой остановкой она пользовалась при возвращении домой.

До этого момента события развивались совершенно обыденно, ничто не указывало на нестандартность или подозрительность происходившего. Далее стало интереснее – свидетели обратили внимание на подошедшего к девушке молодого человека, который оживленно заговорил с нею. Они вместе сели в подошедший трамвай и проехали почти 6 км. на юг, проведя довольно много времени в обществе друг друга, учитывая неторопливость тогдашнего транспорта. Во время поездки собеседник стоял довольно близко к Бланш, наклонялся к её уху и что-то подолгу шептал, а кроме того, по-свойски похлопывал её плечо замшевыми перчатками, которые держал в руке. Он производил впечатление хорошего знакомого Бланш Ламотт.

Поскольку круг мужчин, с которым Бланш общалась, был очень ограничен, детективы не стали долго ломать голову и просто-напросто предъявили свидетелям фотографии всех членов баптисткой общины «Christian endeavor society» мужского пола. Лиц, подходящих по возрасту и приметам – рост немногим выше 170 см., худощавого телосложение, рыжеволосый, возраст около 25 лет – насчитывалось совсем немного, так что идентификация особых проблем не вызвала. Все свидетели, видевшие Бланш на остановке трамвая и в трамвае, опознали в спутнике пропавшей девушки Теодора Дюранта, церковного библиотекаря. Следует отметить, что ошибиться опознающие вряд ли могли поскольку, во-первых, собеседник Бланш был немного её ниже – а Дюррант действительно был ниже Ламонт! – а во-вторых, имел тёмно-рыжие волосы и Дюррант действительно был рыжеволос.

Где же вышли Ламотт и Дюрант? Трамвай они покинули на 21-й стрит, что представлялось вполне логичным. Совсем неподалёку на Бартлетт стрит (Bartlett street), между 22-й и 23-й стрит, находилась та самая баптисткая церковь, прихожанами которой являлись оба. От остановки трамвая до церкви надо было пройти около 350 метров. А расстояние до дома №209 по 21-й стрит, где проживала Бланш Ламонт, составляло около 700 м., правда направления движения к дому и церкви не совпадали[2 - Автор считает необходимым уточнить, что нумерация домов в нынешнем Сан-Франциско и направление многих улиц радикально не совпадают с тем, каковыми они были в описываемое время. Причина тому кроется в значительной перепланировке города, имевшей место после разрушительного землетрясения в апреле 1906 г. Тогда сейсмические толчки разрушили значительную часть города, а последовавшие пожары, длившиеся более 4 суток, довершили катастрофу городского хозяйства.]. Дом супругов Нобл находился к востоку от остановки, а церковь – юго-восточнее.

Полиция отыскала свидетеля, утверждавшего, что Бланш и Теодор направились к церкви. Причём в надёжности этого свидетеля можно было не сомневаться, поскольку он, точнее, она знала как Ламонт, так и Дюранта. На пути от трамвая к церкви парочку видела Мэри Фогель (Mary Vogel), жена приходского старейшины, того самого, с которым Дюррант приходил в дом Ноблов 5 апреля.

Итак, приблизительно в 15:10 или несколько позже пропавшую девушку в последний раз видели на улице. Дома она не появилась и последним человеком, с которым общалась Блан являлся церковный библиотекарь.

К вечеру 10 апреля детективы поняли, что в этом деле Теодора Дюранта слишком много. Его имя и фамилия всплывали буквально на каждом повороте сюжета. Вечером 3 апреля он спрашивает о неявке Бланш на молитвенное собрание у её близких… обещает занести книгу на следующий день, но не заносит… а заносит на утро 5 апреля и опять выспрашвает о присутствии Бланш… затем возвращается вечером того же дня, приводит с собой доктора Фогеля и заявляет о решимости отыскать Бланш в борделе… Да что же это за активность такая, в какую сторону не плюнь, попадёшь в библиотекаря!

Церковь Святого Эммануила на Бартлетт стрит между 22-й и 23-й стрит являлась массивным деревянным сооружением с закрытой колокольней. Здание было построено в 1891 г. и его возведение обошлось в ценах того времени в 30 тыс.$

Неудивительно, что личность неприметного на первый взгляд молодого человека привлекла к себе внимание полицейских. Дюрант родился в Канаде в 1871 г. в семье сапожника. Кроме него в семье был ещё один ребёнок – младшая сестра Бюла Мод (Beulah Maud Durrant), родившаяся в 1873 г. В поисках лучшей доли семья перебралась в Калифорнию и понемногу обустроилась. Отец – Уилльям Дюрант – завёл собственную мастерскую по починке обуви, сестра обучалась музыке и мечтала выступать в театре. В феврале 1895 г. Бюла Мод уехала в Европу, где поступила в Берлинскую школу музыки, чем родители девушки чрезвычайно гордились. В начале 1890-х гг. в семье появился достаток, позволивший оплатить обучение Теодора в Медицинской школе Купера. В 1895 г. тот уже заканчивал обучение. Наряду с обучением, Теодор успевал подрабатывать в больнице, исполнял обязанности библиотекаря и завхоза в церкви Святого Эманнуэля и даже состоял в рядах Сигнального корпуса Калифорнии [Это парамилитарная организация, выполнявшая функцию подготовки резерва для Национальной гвардии и Вооруженных сил страны].

Поскольку всё странным образом сходилось на Дюранте, полицейские решили с ним обстоятельно поговорить. Повод для этого имелся более чем веский – молодой мужчина являлся последним, кто видел Бланш Ламонт живой, по крайней мере последним из тех лиц, что были известны правоохранительным органам.

Неформальная беседа с Дюрантом произошла 11 апреля. И следует признать, результат разговора оказался для детективов весьма неожиданным. Теодор дал очень простые и логичные ответы на все вопросы, интересовавшие полицейских.

Он рассказал, что утром 3 апреля мельком виделся с Бланш, они вместе дошли до остановки трамвая и там разошлись.

Далее Теодор подтвердил, что был знаком с сёстрами Ламонт самого момента их появления в Сан-Франциско, уточнив при этом, что никаких особых отношений между ним и пропавшей без вести Бланш не существовало. Теодор настаивал на том, что никогда не уединялся с Бланш и не провожал её до дома. Дважды после собрания вечером он возвращался вместе с нею одной дорогой, но оба раза рядом с ними шёл Джордж Нобл, так что ни о каких фривольностях или неких приватных разговорах не могло быть и речи.

Теодор Дюрант производил на всех, знавших его, в высшей степени положительное впечатление. Хорошо воспитанный и образованный молодой человек всё своё время посвящал людям. После учёбы в медицинской школе он спешил в больницу, где трудился простым медбратом, оттуда мчался в баптисткую церковь, где не только бесплатно работал библиотекарем, но и безвозмездно выполнял разнообразные поручения от уборки территории, до обслуживания обедов для малоимущих. Человек буквально жил для других, не побоюсь даже сказать – горел! Эдакий Данко… Знавшие Теодора удивлялись, как у него хватает на всё времени и сил?

Также Теодор разъяснил характер отношений между его младшей сестрой и Бланш Ламонт. По его словам девушки были знакомы и прекрасно ладили. Бюла Дюрант, по его словам, жила театром и мыслями об артистической карьере, она трижды приглашала Бланш в театр, но – и Теодор это подчеркнул особо! – он никогда не присоединялся к ним и все эти походы проходили без его участия.

При этом Дюрант признал, что он действительно бывал любезен с молоденькими девушками из числа прихожанок и не отказывался от того, чтобы иной раз проводить какую-либо красавицу после службы. Но он всегда держал себя в рамках приличий, и уж тем более не допускал их нарушения в отношении Бланш Дюррант, поскольку прекрасно знал, в сколь строгой семье она воспитывалась и насколько благонравны были как её родители, как и почтенные мистер и миссис Нобл.

Рассказывая о событиях 3 апреля, Теодора заявил, что пробыл весь день в медицинской школе, из которой вернулся около 17 часов. Домой он не пошёл, а отправился в церковь Святого Эммануила, там его видел органист и руководитель церковного хора Джордж Кинг. Вместе с ним Дюрант покинул храм в начале шестого часа вечера, приблизительно с 17:45 до 18:30 он ужинал дома в обществе матери, а затем отправился на вечернее собрание общины.

И это всё! Во второй половине дня 3 апреля он с Бланш Ламонт не виделся и в одном трамвае с нею не ездил, ибо после 14 часов находился на лекции по детскому питанию профессора Чини в медшколе.

В общем, отбрил – так отбрил! Хотя у полицейских в начале разговора имелись формальные основания для задержания молодого человека, ближе к его окончанию стало ясно, что детективы смотрят не в ту сторону.

Утверждение Дюрранта о присутствии в церкви органиста было проверено. Джордж Кинг подтвердил появление Дюрранта в здании около 17 часов или немногим позже. По словам органиста, приблизительно в 17 часов он увидел библиотекаря с красным заплаканным лицом. На вопрос: «Что произошло?» – Теодор ответил, что занимался починкой фонаря в зале общих собраний на втором этаже и надышался газом[3 - До широкого внедрения электрического освещения в быту использовались газовые фонари, сжигавшие газ, получаемый из коксующегося угля. Для подачи газа к светильникам внутри домов прокладывались весьма сложные системы трубопроводов. Система газового освещения была крайне неудобна в эксплуатации и весьма опасна, поэтому она на пороге XIX – XX столетий оказалась повсеместно вытеснена из употребления электроламповым освещением.], у него кружится голова и он нехорошо себя чувствует. Кинг живо отправился в аптеку, купил бутылку содовой воды и пакетик брома, принёс их Дюранту, который сделал бромовый раствор и выпил его. После чего они вместе покинули церковь и Дюрант даже немного проводил его, Кинга, пройдя рядом пару кварталов.