Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX – XX столетий. Книга IV

Интерьер тюрьмы «Брайдвелл». Во второй половине 1940-х гг. это было весьма мрачное учреждение, переполненное узниками сверх всякой меры. Помимо лиц, находившихся под следствием, в тюрьме содержались также уголовники, получившие срока до 5 лет лишения свободы.

Здесь, конечно же, может возникнуть уместный вопрос: а как пыталась защищать Уилльяма любящая мама? Имелась ли какая-то стратегия у защиты вообще?

Сразу же после задержания Уилльяма, его мама Маргарет наняла адвоката Джона Коглана (John Coghlan), а чуть позже к нему присоединился Поланд Тоули (Poland Towle). Эта парочка защитников предложила, в общем-то, вполне разумную линию поведения. Они заявил, что не следует требовать освобождения Уилльяма, выискивая формальные поводы для этого, лучше посмотреть на то, что обвинение в конечном итоге сможет инкриминировать молодому человеку и чем будет свои обвинения доказывать. И уже после этого добиваться освобождения под залог.

Сложно сказать, насколько разумно было такое поведение, думается, Коглан и сотоварищи понимали логику окружной прокуратуры и действовали оптимальнейшим образом. Во всяком случае, на протяжении первых недель с момента ареста, адвокаты постоянно повторяли журналистам, что мама Уилльяма и они сами в принципе не рассматривают варианты освобождения под залог.

Очевидно с целью подготовки почвы для последующей аргументации защиты, Маргарет Хейренс в начале июля 1946 г. рассказала журналистам о том, что Уилльям в возрасте 8 месяцев упал с детского стульчика и кувырком покатился по цементным ступеням. Никаких выводов мамочка из своего рассказа не сделала, предложив слушателям самим догадываться какие же чудовищные изменения в психике могла вызвать сия детская травма.

Полиция деятельно изучала прошлое арестованного юноши и пыталась выяснить происхождение всех вещей, найденных в его комнате в кампусе. Начались удивительные открытия. Выяснилось, в частности, что несколько изящных фарфоровых безделушек были похищены из дома, находившегося по соседству с домом Дегнан, и произошло это буквально за несколько дней до убийства Сюзан! Безделушки хотя и являлись предметами не уникальными, были всё же очень редки – это были сувениры, привезенные из Германии и в США таких вещиц было днём с огнём не сыскать! Обворованный хозяин квартиры узнал свои вещи, а это означало лишь то, что в январе 1946 г. Уилльям Хейренс занимался квартирными кражами в непосредственной близости от дома, в котором проживала похищенная и убитая впоследствии девочка!

Хейренс со своим адвокатом Джоном Когланом (John Coghlan) в тюрьме «Брайдвелл».

Дальше – больше. Сопоставив найденные и явно ворованные вещи со списками предметов, похищенных в Чикаго в 1945 – 1946 гг., детективы связали Хейренса сначала с 10, потом с 19, а к середине июля – уже с 24 кражами! Согласитесь, молодой человек оказался исключительно результативным вором, он совершал успешное вторжение в чужую квартиру примерно раз в 7—10 дней, а ведь можно было не сомневаться в том, что полиция владела лишь частью статистики и многие преступления просто-напросто оставались правоохранительным органам неизвестны.

Июль 1946 г.: Уилльям Хейренс в тюрьме «Брайдвелл».

12 июля 1946 г. было проведено официальное опознание Уилльяма Хейренса той самой Эвелин Питерсон, что ранее отказывалась принимать в нём участие. Честно говоря, доказательную силу сего действа преувеличивать не следует – к этому времени фотографии Хейренса уже были широко растиражированы и потерпевшая могла «вспомнить» нападавшего на неё человека, попросту подсмотрев его внешность в газете. Здравый смысл подсказывает, что проводить опознание человека после того, как его увидел опознающий, не следует.

В случае Эвелин Питерсон опознание вообще являлось до некоторой степени избыточным действием, поскольку присутствие Хейренса на месте преступления доказывалось обнаружением отпечатка его пальца. Опознание либо не опознание обвиняемого потерпевшей никак не опровергало наличие столь серьёзной улики [отпечатка пальца]. Тем не менее, опознание было проведено и Эвелин уверенно подтвердила, что именно Хейренс обворовал её квартиру и нанёс ей телесные повреждения. Разумеется, этому сложно поверить, ведь ранее Эвелин уже заявляла, что совершенно не помнит нападавшего… Ну да ладно!

Следует сделать необходимое уточнение об alibi Хейренса на 7 января 1946 г. – т.е. тот день, ранним утром которого была похищена Сюзан Дегнан. Это был рабочий день, понедельник, и занятия в университете начинались тогда в 8 часов утра. Согласно отметкам в журнале посещаемости, Хейренса не было в аудиториях ни в 8 часов, ни в 9, но он появился на лекции в 10 часов утра. Трактовать эту информацию можно было по-разному, в принципе, даже если бы молодой человек появился на первой лекции, сие никак не означало бы невозможность совершения им убийства 5-ю часами ранее.

Преподавательский состав и соученики Уилльяма по Чикагскому университету рассказали о нём довольно интересные вещи. Хотя сразу следует оговориться, что все его знакомые по учёбе указывали на замкнутость Уилльяма и его общение с некими лицами, никак не связанными с университетом.

Молодой человек являлся членом сборной университета по классической борьбе, посещал тренировки дважды в неделю. Также он занимался в университетском танцевальном клубе.

Слева: Уилльям Хейренс на опознании 12 июля 1946 г. Справа: Фотография из газеты с кратким рассказом об имевшем место следственном действии и подозрениях в возможной причастности Хейренса к убийству Сюзан Дегнан, высказанных представителем полиции. Обратите внимание на пару любопытных моментов – стоящие по обе стороны от Хейренса люди имеют на головах шляпы и Уилльям прикован к одному из них наручниками. По нынешним представлениям о процедуре опознания, такое следственное действие с большой вероятностью было бы признано недействительным, поскольку наличие признака, резко отличающего опознаваемого от статистов, может служить ориентирующим свидетеля признаком. Проще говоря, приковывая опознаваемого наручниками, полицейские могут неявно указывать на него свидетелю. Из той же серии ориентирующих признаков – отсутствие на голове шляпы в то время, когда у других она есть.

Успевал хорошо, все отмечали его прекрасную память и способность повторять близко к тексту большие куски прочитанного однажды текста. Преподаватели отмечали неожиданную для американца начитанность – Хейренс отлично знал классическую литературу, в т.ч. и лирику – и что особенно удивительно, увлекался философией. Согласитесь, неожиданный для квартирного вора список увлечений! Тут мы в явном виде наблюдаем влияние монахов-бенедиктинцев, чему-то Уилльям у них всё же научился. Хотя урок и не пошёл впрок…

16 июля полиция Чикаго распространила официальный релиз, из которого следовало, что Уилльям Хейренс обвиняется в 24 эпизодах краж из жилищ и 5 эпизодах нападений. Словосочетание «подозревается в убийстве» в заявлении отсутствовало, хотя к тому времени уже все по умолчанию предполагали, что окружная прокуратура связывает Хейренса с похищением Сюзан Дегнан. Деталей, впрочем, никаких сообщено не было и оставалось непонятным о каких именно 5 нападениях говорят представители полиции.

В тот же самый день журналистам удалось получить интервью у Уордена Фрэнка Сэйна (Warden Frank Sain), сотрудника конвойной службы тюрьмы «Брайдвелл». Сэйн работал непосредственно с Уилльямом Хейренсом и мог рассказать о его привычках и поведении. По словам офицера конвоя, Хейренс никогда не признавался в тюрьме в совершении каких-либо убийств. Также Сэйн заявил, что Уилльям не давал никаких признательных показаний, поскольку если бы таковые действительно прозвучали, то тюремная охрана соответствующим образом была бы проинформирована и проинструктирована об изменении режима содержания. За минувшие 2 недели, по словам Сэйна, ничего подобного не происходило.

Наконец, 23 июля адвокат Хейренса Поланд Тоули (Poland Towle) обратился в суд с просьбой рассмотреть вопрос о возможном освобождении подзащитного под залог. Чтобы продемонстрировать раскаяние арестованного и его готовность к сотрудничеству, адвокат заявил, что Уилльям готов дать признательные показания в произвольной письменной форме. При этом адвокат поспешил уточнить, что он рекомендовал бы пока этого не делать и провести ещё кое-какие консультации, но в принципе у его подзащитного есть готовность признать свою вину. Речь адвоката была очень интересной, но слишком общей, из неё невозможно было понять, в чём же именно готов сознаваться и каяться Уилльям Хейренс.

По-видимому, защита посчитала целесообразным прощупать позицию окружной прокуратуры и посмотреть, по скольким же пунктам та решится выдвинуть обвинения. Ответ оказался обескураживающим: представитель прокуратуры заявил судье, что Уилльям Хейренс обвиняется по меньшей мере по 29 пунктам, среди которых – 3 убийства, и по мнению прокуратуры залог по каждому пункту не может быть меньше 10 тыс.$. То есть общая величина залога должна была составлять сумму 290 тыс.$ или больше. Судья осведомился, готова ли защита предоставить необходимый залог? Поскольку названная сумма в ценах того времени выглядела совершенно невообразимой – речь шла примерно о 4,5 млн.$ в современном эквиваленте – защита, разумеется, лишь развела руками. Ну, а коли так… то будет сидеть!

События в суде 23 июля – это, пожалуй, первое официальное свидетельство того, что Уилльям Хейренс всерьёз проверялся на причастность к убийствам. До этого в газетах появлялись заметки, в которых высказывали предположения о возможной виновности Хейренса в тех или иных преступлениях, в т.ч. и в похищении Сюзан Дегнан, но все рассуждения на эту тему носили характер домыслов. Теперь же окружная прокуратура прямо заявила о проверке возможной причастности Хейренса к нескольким убийствам – и это уже были не общие рассуждения, а свидетельство всерьёз проводимой работы.

После этого всем стало ясно, что история Уилльяма Хейренса с большой вероятностью получит сенсационное продолжение.

Допрос Уилльяма Хейренса с использованием «детектора лжи».

Далее в расследовании последовала пауза. Некоторое время правоохранительные органы давали очень скупую информацию о продвижении следствия, защита говорила что-то о приемлемой форме признательных показаний и т.п. – в общем, ничего в происходившем понять не представлялось возможным. Появлялись сообщения о том, что Хейренс признаётся в каких-то убийствах, совершенных во время квартирных краж, но всё это без каких-либо деталей и без комментариев со стороны правоохранительных органов.

Слухи эти получили подтверждение 30 июля 1946 г. В тот день Уилльям Хейренс был доставлен в суд, где официально заявил судье о том, что добивается сделки с правосудием и в знак готовности сотрудничать со следствием добровольно признаётся в убийстве Сюзан Дегнан. Тогда же Хейренс сообщил судье, что готов признаться ещё в 2-х убийствах, но его остановил адвокат, который попросил у судьи 2 недели для обсуждения и подготовки его подзащитного к этим признаниям. Судья, разумеется, эти 2 недели обвиняемому предоставил. Заседание длилось ровно 1 минуту, его участники рассаживались и вставали больше времени, нежели говорили. Очевидно, что все эти заявления не являлись экспромтом, а были заранее согласованы как с самим судьёй, так и окружным прокурором.

Уилльяма Хейренса на пути от тротуара до зала заседаний поджидала огромная толпа, состоявшая преимущественно из молоденьких девушек и женщин. Они воспринимали преступника как эстрадную звезду, человека «из газеты». Перед нами интересный феномен деформации массового сознания, чисто американское явление. Американскому обывателю всё равно было перед кем испытывать благоговение – перед певцом Фрэнком Синатрой или убийцей девочки Уилльямом Хейренсом – главное, чтобы человек был знаменит, смазлив и чтобы о нём писали в газетах! Отвратительное, конечно же, явление, яркий пример массового отупения – но, увы! – американская криминальная история пестрит такого рода случаями. Даже не хочется их перечислять, думаю, читатели «Загадочных преступлений прошлого», не задумываясь, накидают с десяток подобных примеров… Хейренс же, увидав такой интерес к собственной персоне, моментально пришёл в хорошее настроение и стал прямо-таки лучезарен. Все его последующие поездки в суд сопровождались женским аншлагом, если так можно выразиться.

Сам Хейренс от подобного интереса к собственной персоне буквально расцветал, он улыбался, стрелял глазками, складывал брови "домиком" и вообще играл с аудиторией, как мог. Он поручил адвокатам приобрести парочку новых костюмов, в которых появлялся на публике на протяжении последующих полутора месяцев.

В начале августа в чикагской прессе появилась информация о том, что некий Элмер О'Брайен (Elmer O’Brien) арестован по обвинению в убийстве 51-летнего Эдварда Флинна (Edward Flynn). История привлекла к себе всеобщий интерес тем, что Элмер О'Брайен являлся хорошим другом Уилльяма Хейренса – молодые люди познакомились в "Гибо скул" и поддерживали дружеские отношения после того, как покинули стены этого исправительного заведения. Элмер в составе группы из 4 юношей – тех, что молодые да ранние – вечером 30 июля повздорил с Флинном в баре. Дождавшись, когда мужчина выйдет из питейного заведения, шакалята набросились на него и попытались побить. Когда стало ясно, что справиться со взрослым мужчиной не так просто, как это показывают в кино про гангстеров, Элмер О'Брайен вытащил револьвер и выпустил в спину Флинна 5 пуль.

Отвратительное во всех смыслах преступление – нападение группой, расстрел со спины – до некоторой степени характеризовало и Хейренса, ведь убийцей оказался его дружок. Пословица "скажи мне, кто твой друг, и я скажу кто ты" родилась отнюдь не на пустом месте и в данном случае, вспомнить её было бы куда как уместно!

Но настоящая феерия началась несколько позже! 9 августа стало известно, что полиция Чикаго проводит следственные эксперименты с участием Уилльяма Хейренса. Под конвоем детективов в штатском Хейренс перемещается по городу и показывает места совершения преступлений, при этом все его слова и действия надлежащим образом протоколируются и обвиняемый явно сотрудничает со следствием.

Фотографии из американских газет середины августа 1946 г. со статьями, посвященными следственным экспериментам на улицах города с участием Хейренса. На фотографии слева: Хейренс показывает как поднимался по пожарной лестнице отеля «Crest hotel» в Чикаго для совершения кражи через окно. В центре: Хейренс показывает, как покидал квартиру Дегнан в ночь на 7 января 1946 г.

Разумеется, журналисты стали пристраиваться в хвост полицейской колонне, в составе которой двигался по городу автомобиль с Хейренсом внутри, благодаря чему на протяжении нескольких дней газетчики кормили обывателей рассказами о том, что им удалось увидеть и услышать. Народ читал и понимал, что лёд тронулся и Хейренс «колется», да так, что заткнуть фонтан его красноречия удастся нескоро.

Чуть позже, в конце августа, стало известно, что Хейренс даёт признательные показания по большому числу преступлений в рамках достигнутой с окружной прокуратурой сделки. Прокуратура обязалась не требовать для Хейренса смертной казни за те преступления, в совершении которых обвиняемый сознается. Соответственно, в том случае, если вскроется причастность Хейренса к какому-либо преступлению, о котором он умолчал, последует отмена сделки и сделанные им признания будут использованы против него. Подобные условия были призваны мотивировать арестованного рассказать о своём криминальном прошлом с максимальной полнотой и безо всякой утайки.

Окончательная версия признательных показаний Хейренса представляла собой подшивку из более чем 400 листов.

Буквально в последний день августа 1946 г. в книгах, переданных Хейренсу, была найдена «закладка». История оказалась довольно любопытной. Маргарет Хейренс передала сыну 4 книги, которые тот просил почитать. Одна из них, с говорящим названием «Сокровищница американского фольклора» («The Treasury of American Folklore») привлекла внимание упоминавшегося выше конвоира Уордена Сэйна (Warden Frank Sain). Тот вполне разумно усомнился в том, что песни в стиле «кантри» могли действительно заинтересовать человека, признавшегося в убийстве малолетней девочки. Тщательно осмотрев книгу и распотрошив её обложку, Сэйн обнаружил спрятанное в ней лезвие опасной бритвы. Окружной шериф Майкл Малкахи (Michael Mulcahy), в ведении которого относилась тюрьма «Брайдвелл», сделал официальное заявление, в котором сказал, что не сомневается в осведомленности обвиняемого в наличии лезвия внутри книги.

Как оно туда попало выяснить так и не удалось. Сложно было поверить в то, что опасное вложение сделала мать Уилльяма, поскольку опасная бритва могла быть использована в качестве орудия самоубийства и вряд ли мать не понимала этого. Маргарет утверждала, будто не могла отыскать эту книгу в продаже и ей помогла в поисках некая девушка. Последнюю найти так и не удалось, возможно, её и не существовало и мать умышленно солгала, не желая подставлять друга сына.

4 сентября Уилльям было доставлен в городской суд, где в присутствии адвокатов, родителей, сотрудников окружной прокуратуры и полиции Чикаго подтвердил добровольность и полноту сделанных признаний. Процесс этот выглядел следующим образом: судебный секретарь читал выдержку из «стэйтмента» [нотариально заверенного заявления обвиняемого], посвященную конкретному эпизоду, после чего судья спрашивал, признаёт ли Хейренс свою вину в данном преступлении? Уилльям отвечал односложно либо «Признаю!», либо «Виновен», подтверждая тем самым справедливость прочитанного фрагмента признательных показаний.

Процедура эта растянулась более чем на 4 часа! Однако сразу следует пояснить, что на самом деле признания Хейренса были намного обширнее того, что прозвучало в суде 4 сентября. Всего он признался в более чем 100 (!) квартирных кражах и магнитофонная запись его признаний растянулась более чем на 14 часов. Его признания были умышленно сокращены более чем в 3 раза и ограничились только теми эпизодами, которые подтверждались вещественными уликами.

В суде же Хейренс сознался в 24 кражах, а также 5 нападениях, из которых 3 закончились убийством. Речь шла в т.ч. и о похищении и убийстве Сюзан Дегнан.

Когда секретарь стал зачитывать признательные показания Хейренса по этому преступлению, судья Гарольд Уорд (Harold G. Ward) остановил клерка и обратился к арестованному с довольно примечательной речью. Он начал с того, что ещё раз напомнил ему о конституционных правах и в т.ч. праве на защиту в суде, особо указав на независимость суда от органов следствия. Далее судья сообщил Хейренсу, что сознание в убийстве и расчленении девочки обрекает того на суровый приговор, который может быть любым, но не менее 14 лет лишения свободы. Уточнив, понимает ли Хейренс тяжесть своего положения, и получив удовлетворительный ответ, судья ещё раз поинтересовался, действительно ли тот хочет, чтобы его признательные показания, данные окружному прокурору, прозвучали в суде и были приняты судьёй во внимание? Хейренс повторил, что сознаёт тяжесть своего положения и по-прежнему желает информировать суд об этом преступлении. После этого судья предложил секретарю зачитать признание Уилльяма Хейренса, связанное с этим преступлением.

Момент этот очень интересен и, возможно, требует некоторого пояснения. Судья Уорд, родившийся в сентябре 1889 г., на момент описываемых событий был уже не просто судейским чиновником, но и вполне крупным региональным политиком. Он происходил из зажиточного и влиятельного в штате Иллинойс семейства, избирался в парламент штата от Демократической партии и на излёте "сухого закона" даже являлся руководителем т.н. "ликёрной комиссии" штата. В силу понятных причин должность была чрезвычайно коррумпированной. Уорд был в числе инициативной группы парламентариев разных штатов, пытавшихся оказать давление на Президента страны с целью не допустить отмены "сухого закона". Они провели пафосный съезд, где много говорили об американских ценностях и религии, настаивали на том, что народ спаивать нельзя, но… по странному стечению обстоятельств все сторонники "сухого закона" очень хорошо на нём зарабатывали. Разумеется, это было чистой воды совпадением, но никак не использованием должностного положения в целях обогащения!

Впоследствии Уорд отказался от парламентской работы и подался на судейскую ниву. Это, кстати, типично американский манёвр – уважаемые люди уходят из политики в судьи, потом из судей вновь возвращаются в политику, и такое броуновское движение может повторяться несколько раз. Во время своей продолжительной судейской работы Гарольд Уорд рассматривал несколько очень "токсичных" и одновременно сенсационных дел. Так, например, в 1951 г., т.е. спустя почти 5 лет после описываемых событий, он затеял судебное преследование сенатора штата Иллинойс Уилльяма Коннорса (William J.Connors), который получил через 5 благотворительных фондов 5 чеков по 500$. Все переводы были сделаны голливудским артистом Робертом Монтгомери (Robert Montgomery). Налицо была явно коррупционная схема – Коннорсу дали взятку, причём проделали это так, чтобы сенатора невозможно было обвинить в сокрытии доходов.

История получилась довольно шумной, поскольку все её участники были широко известны. Уорд пригрозил киноактёру штрафом в 1 млн.$, но закончилось всё очень милым междусобойчиком, как мы сейчас бы сказали "межпартийным договорнячком". Никто никого не оштрафовал, дело закрыли, как не имеющее судебной перспективы, а Роберт Монтгомери в 1954 г. стал советником Президента США Эйзенхауэра "по имиджу".

Живешь себе, живёшь и знать не знаешь, что президенту американской страны можно, оказывается, давать «советы по имиджу».

Уорд был назначен на слушания по сделке Хейренса с правосудием штата по причине своего юридического опыта и политического веса. Поскольку власти штата помнили эпичный провал полиции при обвинении Гектора Вербурга, существовала угроза повторения чего-то подобного в случае с Хейренсом. Напомним, что сознавшийся в убийствах молодой человек был совсем молод – ему ещё не исполнилось 18 лет! – он был избит при задержании, находился в больнице… В общем, со стороны как самого Хейренса, так и его защиты можно было ожидать самых необычных фокусов.

Уилльям Хейренс, рассказывая об убийстве Сюзан Дегнан, заявил, что случившееся явилось следствием цепи случайных обстоятельств, к которым он оказался не готов. Он не знал, что в квартире Дегнан двое детей. Обнаружив спящей старшую из дочерей, он тихонько перешёл в другую комнату и принялся копаться там в вещах, пока не разбудил маленькую Сюзан. Её присутствие в комнате явилось для него полнейшей неожиданностью и, опасаясь того, что девочка станет шуметь, злоумышленник набросил ей на шею провод, который быстро затянул с максимальной силой. По его словам, всё произошло стремительно и словно бы само собой. Девочка была убита прямо в собственной кровати и Хейренс выносил через окно уже мёртвое тело. Он отрицал факт похищения и настаивал на том, что записка с требованием выкупа, подброшенная им в квартиру Дегнан спустя около полутора часов с момента убийства Сюзан, являлась мистификацией, призванной сбить с толку родителей девочки и полицию.

Помимо этого убийства, Уилльям Хейренс сознался в двух других. 5 июня 1945 г. он убил 43-летнюю Джозефину Росс (Josephine Ross). Согласно его заявлению, он проник в квартиру Росс, не подозревая, что та находится дома. Появившаяся из уборной женщина застала вора врасплох, по словам Хейренса, с его стороны имела место чистая самооборона – Джозефина схватила его за волосы и стала бить головой о стену. Не зная как отбиться от яростного натиска, Хейренс выхватил нож и нанёс женщина два удара, оказавшихся смертельными. Факт ожесточенной борьбы подтверждался тем, что в ладонях убитой были найдены короткие чёрные волосы.

Следующее убийство произошло через 6 месяцев. Утром 10 декабря 1945 г., около 08:45, уборщица обнаружила приоткрытую дверь в апартаменты, в которых проживала 33-летняя Френсис Браун. Из комнаты доносился необычно громкий звук работающего радиоприёмника, что выглядело подозрительно. Войдя внутрь помещения, уборщица заглянула в ванную комнату и увидела обнаженный женский труп, предплечья которого оказались иссечены ударами ножа. Эти ранения были получены потерпевшей во время ожесточенной борьбы с нападавшим. Кроме того, большой разрез был виден на шее женщины. Орудие, использованное преступником – большой кухонный нож с длиной лезвия 10 дюймов (~25 см.) – впоследствии оказалось найдено на полу ванной, под трупом, видимо, преступник выронил его ещё в то время, когда женщина стояла на ногах. Место преступления было залито кровью, однако не ножевые ранения послужили причиной смерти Френсис Браун. Как стало ясно по результатам судебно-медицинского вскрытия, женщина погибла от двух огнестрельных ранений. В неё выстрелили с близкого расстояния, пули попали в перикард и сердце, не оставив шанса на спасение. Стреляных гильз на месте преступления найдено не было, из чего можно было сделать вывод, что убийца либо стрелял из револьвера, либо не забыл отыскать и подобрать гильзы.

На стене преступник оставил надпись, выполненную красной губной помадой. Она гласила: "Небу. Поймайте меня, прежде чем я убью снова. Я не могу контролировать себя." (на языке оригинала: "For heavens sake catch me before I kill more I cannot control myself"). Таинственный преступник получил прозвище "Убийца с губной помадой".

Надпись на стене, оставленная убийцей в апартаментах Френсис Браун.