Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX – XX столетий. Книга IV

Никаких сексуальных манипуляций с телом жертвы – как прижизненных, так и посмертных – судмедэкспертиза не выявила, по-видимому, убитая женщина оказалась раздета потому, что принимала ванну. Об этом косвенно свидетельствовали её мокрые волосы. В декабре 1945 г. детективы пришли к выводу, что причиной преступления оказалось появление женщины, вышедшей из ванной комнаты, в момент, когда преступник проник в апартаменты. Злоумышленник запаниковал, сначала попытался отбиться от хозяйки апартаментов с ножом в руках, но увидев, что не справляется, пустил в ход огнестрельное оружие.

Полиция считала, что убийство Браун совершил некий худощавый мужчина 35—40 лет, которого видел ночной портье выходящим из лифта. Имелся свидетель, вроде бы слышавший звук выстрела в 4 часа утра. Его показания противоречили заявлению портье, утверждавшего, будто Браун вернулась до полуночи.

Признания Хейренса прояснили это дело. Френсис Браун действительно вернулась около полуночи и примерно в то же время она была убита, информация свидетеля, якобы слышавшего звук выстрела в 4 часа утра действительности не соответствовала.

Что последовало далее?

6 сентября Хейренс был снова доставлен в здание суда, где судья Уорд предложил ему сказать последнее слово до того, как приговор будет оглашён. Очевидно, судья ждал каких-то слов раскаяния или хотя бы какой-то человеческой реакции от того, кто задушил и разрезал на части 6-летнюю девочку, а затем разбросал фрагменты её тела по канализационным колодцам. Уилльям поднялся со своего места и, подумав, тихим голосом произнёс: «Я хочу выразить в этом суде своё глубочайшее сожаление по поводу того, что я натворил» (дословно: «I want to express to the court my deepest sorrow for what I have done»). Судья молчал, давая возможность подсудимому что-то прибавить к сказанному, но, видя, что фонтан красноречия иссяк, предложил ему сесть и принялся зачитывать приговор. Согласно решению судьи Уорда, детоубийца Уилльям Хейренс осуждался на 3 пожизненных срока за убийства 3 человек и плюс к этому – ещё на 61 год по совокупности за все остальные преступления.

Для родителей случившееся явилось шоком, хотя они, наверное, были давно уже готовы к подобному исходу. После окончания заседания все его участники вышли в коридор, где мать Уилльяма ещё пыталась сквозь рыдания о чём-то разговаривать с журналистами, отец же только прятал от людей заплаканные глаза.

Зато Уилльям Хейренс прямо-таки расцвёл. Тот день явился его жизненным апогеем, вернее, он так думал.

Родители Уилльяма Хейренса – Маргарет и Джордж – в здании суда после осуждения их сына на пожизненное заключение в тюрьме.

Ему было разрешено пообщаться с журналистами после вынесения приговора – это было неофициальное условие, на выполнении которого настаивал он сам и его адвокаты. Обвинители уступили, решив, видимо, что ежели мальчик хочет порисоваться перед публикой – пусть рисуется, лучше себе он не сделает!

Хейренс, облаченный в чистый костюм, подстриженный и пахнущий одеколоном, упивался собою и заливался перед журналистами соловьём. В частности, он им сказал: «Я считаю, что мои юристы поступил правильно, признав меня виновным. Я понимаю, что для общества лучше, когда я заперт в камере. Но я человек и я хотел бы быть свободным» (Дословно: «I believe that mv lawyers did right to plead me guilty. I realize that it is best for society that I am locked up. but I’m human and I would like to be free.»). Вот такой поток сознания и демагогии полился из уст Уилльяма Хейренса в уши всех, кто был готов его слушать.

Немного подонок, немного убийца, а в остальном – молод, красив и талантлив… вах! На этой фотографии Улльям Хейренс чем-то неуловимо напоминает Свирида Голохвостова в исполнении Олега Борисова, героя кинофильма «За двумя зайцами». Или автору это только показалось?

Наверное, Уилльям всерьёз думал, что его словоизвержения будут кому-то действительно интересны. Но это Америка, страна, в которой погоня за сенсацией поставлена во главу угла работы средств массовой информации. Вчерашние новости, подобно прошлогоднему снегу, никому не нужны, а бывшие знаменитости никому неинтересны.

О Хейренсе и его деяниях Америка позабыла моментально. Краткий всплеск интереса последовал лишь в конце 1946 г., когда историю убийства Сюзан Дегнан и последующее разоблачение Хейренса многие американские масс-медиа поставили в ряд важнейших событий уходившего года. Это может показаться удивительным, но Нюрнбергский трибунал и атомные испытания в Тихом океане американские средства массовой информации признали равными по своей важности криминальной истории, разыгравшейся в Чикаго и описанной в этом очерке.

Как бы там ни было, о Хейренсе после 1946 г. позабыли. И это оказалось самым страшным для него испытанием. Проходили годы, десятилетия, сменялись президенты, а Хейренс оставался заживо погребён в застенке. И никому он уже не был интересен – вот это было самое страшное! «Полковнику никто не пишет»…

Резкий и борзый на свободе, Хейренс в тюрьме моментально присмирел и сидел очень тихо, как мышь под веником. И то сказать – одно дело показывать свою крутизну перед женщинами и девочками, имея в кармане пистолет или нож, и совсем другое – в тюрьме, полной сумасшедших моральных уродов и членов этнических банд. Хейренс умудрился просидеть, не отсвечивая, много десятилетий и со временем его перевели в в тюрьму с самым мягким режимом содержания в Иллинойсе, находящуюся в городе Диксон.

5 марта 2012 г. Уилльям Хейренс оставил этот лучший из миров, сделав его если не гармоничнее, то уж точно чище! В застенке он провёл почти 65 лет и по праву входит в сотню узников, находившихся в условиях лишения свободы наибольший срок в истории правосудия.

В 1946 г. Уилльям Хейренс пребывал в уверенности, что его главнейшая задача – остаться в живых. И лишь оставшись в живых, он всерьёз задумался над тем, что же именно он выиграл… И выиграл ли вообще?

Начиная с 1970 г., т.е. того времени, когда он пробыл в тюрьме четверть века, Хейренс стал делать заявления, призванные дезавуировать сделку с правосудием, заключенную в сентябре 1946 г. Понятно, чем он руководствовался – рассчитывал под любым предлогом отменить приговор судьи Уорда и выйти на свободу.

Чем больше проходило времени с момента заключения под стражу, тем увереннее и энергичнее становилась риторика Хейренса. Сначала, пока были живы участники событий 1946 г., он аккуратно говорил о неких «незаконных» формах ведения следствия, о том, что ему при задержании не были разъяснены его права, его не поставили в известность о наличии у него адвоката, нанятого к тому времени матерью и т. п.

Но по мере того, как проходили годы и свидетели и участники событий умирали, болтовня Уилльяма делалась всё более категоричной, непримиримой и лживой. Он стал рассказывать о том, что его пытали на протяжении 6 суток после задержания, а когда журналисты напоминали ему, что он, вообще-то, находился в те дни в больнице, Хейренс начинал уверять, что его пытали прямо в больнице! Он клялся, что к нему – несовершеннолетнему подростку! – не пускали любимую маму, хотя мы знаем, что это не так и мать посетила его в больнице ещё до первого официального допроса, о чём сама же и сообщила газетчикам. Когда в 1990-е гг. появились и стали быстро развиваться технологии молекулярно-генетического анализа биологических следов, Хейренс стал требовать назначения экспертизы улик, уверяя, что «его» следов на уликах не окажется.

Шли годы, Хейренс старел, но всё смелее и энергичнее требовал справедливости.

Сейчас в Америке есть люди, считающие Уилльяма Хейренса жертвой системы и человеком, невинно пострадавшим за чужие грехи. Убийство Сюзан Дегнан особо глубоко погруженные в тему «конспирологи» на голубом глазу пытаются связать с убийством Элизабет Шорт[4 - Этой криминальной драме посвящен очерк Алексея Ракитина «Голливудская история», размещенный в открытом доступе на авторском сайте «Загадочные преступления прошлого». Вот его интернет-адрес: http://murders.ru/Hol_story_1.html]. Аргументация этой публики довольно невнятна и предельно примитивна: руки Сюзан Денган, отрезанные преступником при расчленении трупа, были найдены неподалёку от авеню Голливуд в Чикаго. А Элизеабет Шорт проживала в Лос-Анджелесе, как раз там, где находятся Голливудские холмы. Что из этого следует, я лично не понимаю, но американские любители тайн видят в появлении слова Голливуд некий глубокий смысл.

Другой довод связан с тем, что по мнению судмедэксперта расчленение тела Сюзан Дегнан произвёл опытный в этом деле человек, а труп Элизабет Шорт также резал опытный расчленитель. Аргумент, скажем прямо, весьма невнятный, поскольку градации «опытный», «очень опытный», «малоопытный» и «совсем неопытный» весьма условны и субъективны, а потому нам сейчас очень сложно судить о том, одинаков ли был опыт убийцы в обоих случаях. И даже если оба преступления совершены убийцами, близкими по степени владения хирургическим инструментом, из чего следует, что это один и тот же человек, а не два разных?

Автор не склоняет читателя к какому-либо однозначному выводу, полагая, что думающий человек сам в состоянии разобраться в этой истории и в вопросе виновности или невиновности Уилльяма Хейренса придёт к некоему внутреннему убеждению самостоятельно. Автор видит свою истинную задачу в том, чтобы рассказать историю и сделать это по возможности точно и интересно. А далее этические представления читателя, его совесть и жизненный опыт помогут ему сделать нужные выводы.

Напомню лишь напоследок, что Уилльям Хейренс сознался более чем в 100 преступлениях (!), сделал это самостоятельно, без подсказок, поскольку о подавляющем числе его похождений полиция даже не подозревала. В этом отношении он очень похож на австралийского серийного убийцу Эрика Эдгара Кука, очерк о котором под названием «Бог шельму метит» можно найти на авторском сайте [впрочем, очерк можно и не искать, если вы любите слушать аудиокниги, то аудиоверсию очерка можно прослушать в исполнении замечательного и самобытного чтеца Сергея Фокина из сообщества «Книги и выпивка». Простейший поиск в интернете в 2 клика приведёт вас на страницу этого сообщества в VK]. Разница между Хейренсом и Куком заключается в том лишь, что первый являлся симпатичным обаяшкой, а второй – явным дегенератом, слегка под рихтованным пластическим хирургом. А в остальном эти люди очень похожи, даже разница в обучаемости и интеллекте, которая бросается в глаза при первичном анализе, является кажущейся. У Кука, напомню, IQ был стабильно выше 110, он по факту был весьма неглуп, хотя и выбрал себе по жизни роль эдакого тупейного простачка.

Так что Хейренс, безусловно, был очень опасен и то, что его поймали совсем молодым – большое счастье. Если бы ему повезло больше, он бы оперился, «стал на крыло», набрался бы криминального опыта [да и психологически повзрослел бы и оформился] и превратился бы в очень ловкого и исключительно опасного преступника. Получив высшее образование, в совершенстве владея навыками социальной мимикрии, владея искусством располагать к себе людей, Хейренс мог бы стать очень сложной мишенью и сумел бы многие-многие-многие годы вести двойную жизнь, вообще не навлекая на себя подозрений. Задумайтесь на секундочку – в 1946 г. у него не было автомашины и он бродил по улицам Чикаго пешком. Но не поймали бы его тогда и купил бы он через год, скажем, автомобиль и моментально зона его активности выросла бы в десятки или даже сотни раз! Ибо площадь круга, если кто забыл, прямо пропорциональна квадрату радиуса – радиус области перемещения увеличивается в десять раз (допустим, с 1,5 км. до 15 км.), а площадь активности – в 100. Одна только эта мелочь существенно усложнила бы разоблачение преступника. Тут, собственно, мы опять вспоминаем упомянутого выше Кука, безнаказанно куролесившего на угоняемых автомашинах в пригородах Перта на протяжении многих лет.

Так что, убрали его с улиц – и правильно сделали. Такому, как Хейренс, самое место на пожизненном!

И краткое авторское послесловие: Вы обратили внимание на оставленную Хейренсом надпись губной помадой на стене? Ничего не напоминает?

Фельдшер 5-й подстанции «скорой помощи» г. Санкт-Петербурга Максим Петров, убивший в период 1993 – 2000 гг. 11 пожилых женщин, повторил этот фокус, оставив на зеркале на месте одного из преступлений надпись «остановите меня». Разумеется, он не хотел, чтобы его остановили, этот трюк он проделал в расчёте запутать следствие, полагая, что так он создаст видимость действий сумасшедшего. Петров читал о Хейренсе и умышленно повторил фокус с губной помадой. Кстати, запутать следствие этой наивной выходкой Петров не смог, никто в версию «убийца – сумасшедший» не поверил и искать убийцу среди психически больных людей не бросился. Следователи хорошо представляли, кого им следует искать и потому «взяли» преступника по-настоящему академично, рассчитав время и места его возможных появлений и надлежащим образом организовав 40 засад, в одну из которых Петров и угодил.

Впрочем, как говорит ведущий одной из популярных телепрограмм на криминальную тему – это совсем другая история.

1913 год. Убийство на карандашной фабрике

Телефонный звонок, послуживший началом этой истории, раздался в штаб-квартире Департамента полиции города Атланты, штат Джорджия, около 3 часов ночи 27 апреля 1913 года. Во всяком случае полицейский Уилльям Андерсон (Anderson W. F.), снявший трубку, считал, что позвонили именно в указанное время. Сержант Доббс (L. S. Dobbs), находившийся неподалёку, называл немного иное время – 03:25 – и это, пожалуй, единственное серьёзное расхождение в описании тех событий, сохраненное для потомков историей. В остальном рассказы участников всего, последовавшего далее, между собой очень схожи.

Итак, несколько позже 3 часов ночи с 26 на 27 апреля, дежурному офицеру Департамента полиции позвонил мужчина, сообщивший, что в здании Национальной карандашной компании (National Pencil Company или NPCo) на Саут-Форсайт-стрит (South Forsyth street) найден труп белой женщины. Звонивший назвался ночным сторожем и уточнил, что обнаружил труп во время обхода.

Национальная карандашная компания, являвшаяся крупным работодателем и налогоплательщиком, была в городе хорошо известна, а её главное производственное здание, растянувшееся на целый квартал и имевшее ввиду своей длины аж даже четыре номера – №№37—41 – невозможно было не заметить всякому, бывавшему в районе Саут-Форсайт-стрит.

Уилльям Андерсон моментально понял о чём идёт речь и сообщил дежурной смене о поступившем вызове. В автомашину, которую вёл полицейский Бутс Роджерс (Boots Rogers) уселись Уилльям Андерсон и сержанты Доббс и Браун (Browne). Буквально через 5—7 минут все они оказались у нужного им адреса.

Входная дверь длинного мрачного здания оказалась заперта, но едва полицейские подали голос, окно 2-го этажа отворилось и появившийся в нём чернокожий мужчина сказал, что сейчас спустится. Действительно, через минуту тот же самый мужчина отворил дверь и впустил 3-х полицейских [Бутс Роджерс остался за рулём]. Отворивший дверь чернокожий мужчина сообщил, что его зовут Ньют Ли (Newt Lee) и это он звонил по поводу женского трупа.

Мужчина провёл полицейских через тёмный холл, завернул за лифт, затем по узкой крутой лестнице, похожей на корабельный трап, спустился в подвал и двинулся по нему. Поскольку освещение отсутствовало, полицейские светили электрическим фонарём, а сторож нёс обычный керосиновый фонарь, сильно коптивший и дававший мало света. Идти по тёмному подвалу пришлось довольно далеко, приблизительно 150 футов (~45 метров), причём процессия прошла отнюдь не весь подвал. Здание было весьма велико – длина 67 метров, ширина – 24,3, высота потолков – 4,2 метра – соответственно, примерно таковым являлся и подвал под ним. Из соображений пожаробезопасности он был разделён в длину глухой стеной, которая делила его на 2 отсека, не связанных между собою; для того, чтобы пройти из одной части подвала в другую, требовалось либо выйти на улицу, либо подняться на 1-й этаж здания. Впрочем, об архитектурных деталях подвала и здания в целом чуть ниже будет сказано особо.

Пройдя от лестницы около 40—45 метров, сторож указал полицейским на человеческое тело, лежавшее в одном из отсеков на горке из мусора и опилок. Всего таких отсеков [помещений без дверей] в подвале было 3, труп находился в центральном. Во многих источниках можно найти указание на то, будто труп был брошен непосредственно возле клозета, находившегося в комнате через проход, и в этом кто-то даже усматривал особый цинизм преступника, но данное суждение не вполне верно. Труп находился именно внутри среднего отсека на удалении 6,3 метров от двери в уборную и даже не напротив неё. Для того, чтобы подойти к телу, надлежало сделать пол-оборота направо, то есть повернуться на 45 градусов. Эти детали имеют некоторое значение и потому на них сейчас сделан акцент.

Войдя в отсек через проём, полицейские увидели труп женщины в платье, открытые части тела были сильно загрязнены пылью, так что расовую принадлежность определить было не так-то и просто. На то, что тело принадлежит белой женщине, указывал, пожалуй, лишь светлый цвет волос.

Тело лежало на левом боку лицом вниз, руки скрещены на животе. Андерсон аккуратно перевернул труп на спину и, вырвав из полицейского блокнота лист бумаги, протёр им лицо – только после этого стало ясно, что женщина действительно является белой. Не полагаясь на этот результат, сержант Доббс приподнял подол платья выше колен – обнажившиеся ноги также были белыми.

После того, как тело перевернули на спину, стал виден обрывок верёвки, туго затянутый вокруг шеи и вдавившийся в кожу. Лицо женщины было изувечено и казалось распухшим. Впоследствии сержант Доббс описал увиденное следующими словами: «Её лицо было проколото, полно дыр, распухло и почернело. У неё имелся порез на левой стороне головы, словно от удара, и там имелось немного крови».[5 - На языке оригинала: «Her face was punctured, full of holes and was swollen and blackю She had a cut on the left side of her head as if she had been struck and there was a little blood there».] Язык был высунут, как это иногда можно видеть в случаях удушения петлёй.

Следует сразу уточнить, что фотографирование трупа не проводилось ни на месте его обнаружения, ни в в морге. В интернете можно встретить фотографии, якобы изображающие тело, но их подлинность весьма сомнительна по целому ряду причин. Дело в том, что в США на протяжении долго времени – примерно до начала 1930-х гг. – фотографирование трупов на местах их обнаружения считалось недопустимым ввиду аморальности и неуважения к умершим. В России и Европе уже вовсю практиковалось криминалистическое фотографирование, разрабатывались специальные приспособления для закрепления камер и производства фотосъёмки в местах неудобных и труднодоступных, а американцы не занимались подобным в силу неких идейных соображений. Кроме того, фотографирование в начале XX столетия производилось на стеклянные фотопластины с серебряной эмульсией и фотографии, напечатанные с них, имеют высокое качество, специфичны и легко узнаваемы. Те снимки, что можно увидеть в интернете, совершенно на них не похожи и более всего напоминают грубо ретушированные в «photoshop» -е фотографии поздних лет.

Поэтому мы вынуждены опираться на словесные описания, тем более, что по данному делу таковых в нашем распоряжении имеется немало и они в целом позволяют составить довольно полное представление о предмете повествования.

Чтобы определить, насколько высохла кровь, сержант провёл пальцами по волосам мёртвой женщины и понял, что волосы немного влажны, т.е. кровь заметно подсохла. Скорость высыхания пролитой крови имеет большое прикладное значение и судебные медики ещё в XIX столетии приложили немало сил для того, чтобы вывести некие удобные эмпирические зависимости. Наблюдения показали, что жидкая кровь долгое время может оставаться подвижной и сохраняет способность пачкать, то есть переноситься на другой предмет при касании. Вообще же скорость её высыхания сильно зависит от температуры окружающей среды и наличия движения воздуха [сквозняка]. Никакого общего правила, связывающего состояние человеческой крови от времени её истечения из раны, вывести так и не удалось. В целом же судебная медицина определяет интервал времени, в течение которого человеческая кровь сохраняет способность переноситься на другой предмет при контакте, равным приблизительно 12-и часам с момента истечения из раны.

То, что кровь в волосах трупа не высохла полностью, свидетельствовало о том, что время кровотечения отделено от времени осмотра менее чем полусутками.

Осмотрев окружающую обстановку – пол подвала и мусор вокруг тела – полицейские поняли, что следов крови там нет. Это наводило на мысль о посмертном перемещении трупа, другими словами, место обнаружения убитой женщины не являлось местом нападения на неё. Продолжая осматривать помещение, в котором находилось тело, полицейские обнаружили сначала блокнот, а затем 2 записки. Последние не бросались в глаза и были присыпаны опилками, поэтому были замечены спустя около 10 минут после начала осмотра [следует помнить, что полицейские располагали всего 1 электрическим фонарём, а чернокожий сторож со своим фонарём стоял поодаль и в осмотре участия не принимал]. Расстояние между записками составляло 6—8 дюймов (15—20 см.).

Одна записка была исполнена на белой бумаге, другая – на жёлтой [это был стандартный бланк платёжной квитанции, которую могли заполнить где угодно – в магазине, транспортной компании и т.п.]. Тексты были написаны не литературным английским языком, а специфическим местным диалектом, поэтому прямой перевод с современным словарём не будет корректным. Содержание записки на белой бумаге можно перевести на русский язык примерно так: «Он сказал, что будет любить меня, улёгся поиграть, как это проделала ночная ведьма, но тот длинный высокий черный негр сделал это сам»[6 - Дословно на я зыке оригинала: «He said be would love me, laid down play like the night witch did it but that long tall black negro did boy his self».]. Записка на жёлтой квитанции гласила: «Мамочка, этот кочегар здесь внизу изнасиловал меня, когда я пошла за водой, он столкнул меня в шахту лифта, а длинный высокий негр, чёрный, изнасиловал меня. Я жива, пока они насилуют меня»[7 - Дословно: «Mam that negro fire down here did this when i went to make water and he push me down a hole a long tall negro black that did (had) it. i right while play with me».].

В те самые минуты, когда были найдены записки, произошёл довольно любопытный обмен репликами, который достоин упоминания. Сержант Доббс, обнаруживший первую записку, направил на её луч света фонаря и медленно прочёл написанный на клочке бумаги текст. В полной тишине, повисшей после прочтения, полицейские услышали голос Ньюта Ли, стоявшего, как было сказано выше, несколько поодаль. Чернокожий сторож, явно слышавший только что прочитанную фразу, мрачно произнёс что-то вроде: «Значит, всё свалят на чернокожего сторожа».

Момент оказался очень примечателен – никто из полицейских ещё и не подумал ничего плохого о Ньюте Ли, а тот уже заволновался! Потребовалось несколько секунд, чтобы полицейские сообразили – текст записки содержит прямое упоминание «высокого чёрного негра», а Ньют Ли действительно был худ, высок ростом и имел угольно-чёрную кожу.

Так выглядели записки, найденные в куче опилок под головой трупа в подвале карандашной фабрики. Представленные здесь изображения являются ксерокопиями чёрно-белых фотографий, напечатанных в книге, а затем вновь воспроизведенных в книге – то есть перед нами результат многократного весьма некачественного копирования, что объясняет невысокое качество получившихся картинок. Слева можно видеть письмо на белой бумаге, справа – на жёлтой.