– Опять читаешь конкурентов? – с легкой улыбкой, спросил Денис Михайлович, – при этом старые статьи.
– Ну, а что мне остается делать? Вы не пускаете меня туда, я бы написала хорошую статью и не упустила бы ничего.
– Сколько раз тебе можно повторять?! – перебил он девушку, – Как ты не поймешь, там опасно, все эти дешевые газетенки спрятались у себя в редакциях, и пишут, ссылаясь на рассказы каких-то очевидцев. Я ни за что не поверю, что кто-то из них был там. А верить слухам я тоже не собираюсь. Не хочу, чтобы моя газета писала опровержения. В этот район перестали выезжать даже сотрудники полиции, никто не хочет рисковать, понимаешь? Ни кто! Почему ты такая упрямая? – редактор, договорив, достал с кармана серого пиджака пачку дорогих сигарет и закурил.
В нос ударил едкий запах никотина. Он особенно противен, если ты не куришь. Становишься чувствительнее к подобным запахам. Тяжелый и едкий, он оседает во рту. После него еще волосы пахнут, как пепельница. Аля терпеть не могла, когда курят в ее присутствии. И начальник знал об этом. Но продолжал смаковать сигарету, самодовольно стряхивая пепел.
– Вы же бросаете, Денис Михайлович, – сказала Аля, в голосе слышались нотки призрения и обиды. Глаза уставлены в пол. В руках она держала наброски статьи. Вернее вопросы для нее. Она, как обычно шла в кабинет, чтобы поделиться идеями, с надеждой на понимание. Ожидания оказались ложными.
– Мы же договаривались с тобой Алечка, что не Денис Михайлович, а просто Денис, – сказал он с довольным видом. Его поза демонстрировала важность. Взгляд вкручивался в ее лицо, как окурок об стеклянную пепельницу.
– А знаете что? Я напишу статью! – ответила девушка. Подняла горящие глаза и всхлипнула.
– Тогда тебе придется написать заявление по собственному желанию. Для начала. И делай, что тебе хочется. Только не в моей редакции.
Редактор пододвинул ей листок. В этом движении просматривалась неуверенность.
– Я готова!
– То есть так легко из-за какой-то глупой статьи?
– Для вас все мои статьи глупые, я хочу написать что-то стоящее, чтобы не я читала с завистью конкурентов, а они читали меня!
– Как знаешь! Жду тебя завтра с заявлением! – Денис не выдержал и сорвался на крик. Но последние слова он уже кричал навстречу ветру от захлопнувшейся двери, – еще не хватало мне из-за какой-то девчонки…
****
Разговор выдался неприятный. Начальник не воспринимал ее всерьез. Давая ей рассказывать мелкие новости. Алю это очень задевает. Но сегодня – край.
Она выскочила из здания редакции, в лицо ударил летний моросящий дождь. Своими первыми, неуверенными шагами пробегал по крышам домов и автомобилей, все вокруг оживало: деревья, словно изумруды становились зеленее. Листья раскрывались, будто старались вдохнуть как можно больше свежести. В пропитанном газами от машин городе все оживало.
Черные туфельки щелкали в направлении подруги. Хотелось с кем-то поделиться.
Аня ее самая первая и единственная лучшая подруга. Еще со школы они неразлучны. Но теперь школьные истории и секреты покинули Алевтину. «Помнишь Аль, как Мишка с парты грохнулся, он тогда кричал стоя на ней…», – рассказывала Аня. А в ответ пустая улыбка. Одна парта, одна первая любовь, которая укрепила их дружбу. Учеба в университете, Аля на журфак, Аня на юрфак, и там они не расставались. Корпус объединил в себе две профессии. Девушки немного разошлись после переезда Алевтины к своему жениху.
****
Без зонта, приятно гулять под дождем, но не целый час.
(Кажется, забыла сумку в редакции). Блокнот с вопросами и с ним кошелек. Придется еще вернуться.
Знакомая дверь приветствовала одиноким глазком. Темные волосы промокли насквозь. От дождливой свежести хотелось согреться. Рука набрала привычный номер домофона.
– Привет, Анют, – Аля поздоровалась чуть робко.
– Привет, сейчас открою.
Ступени пролетели незаметно.
На пороге уже встречала Аня. Ее домашняя рубашка до колен, казалась очень легкой. На три размера больше, из-под нее выглядывали розовые шортики, а снизу тапочки под цвет рубашки.
Девушки почти одного. И в плечах и в талии, как две сестры-близняшки, они даже иногда обменивались одеждой. Только кожа у Ани совсем белая, и боялась солнца. Девушка завидовала Алевтине особенно из-за небесно-голубых глаз. Аня считала свои зеленые глаза невзрачными.
А вот судьбы у девушек расходились, как две тропинки в лесу, одна вела в глушь, а другая к свету, к реке с песчаным берегом. У белокожей девушки родители были богаты, папа «шишка» – директор сети автосалонов. Постоянные командировки, пока совсем не переехали в Москву. А дочка решила остаться. Подруга здесь и учеба, и личная жизнь. Заново все строить было бы невыносимо тяжело. Аля даже не знала, кто ее родители.
Глава 6. Карина
Уже двадцать два года. Часто вспоминается то время, когда люди с ног до головы в белых одеждах окружали Карину. А кроме них постоянные боли в голове. Страдания родителей (одного из них точно). Девушка считала, что только мать искренне переживает за ее здоровье, и за ее дальнейшее существование. А отец их бросил и девушка уверенна в этом на сто. Мать инсценировала гибель. Отец богат и далеко неглуп, но и мать имела кое-какие средства и связи после развода.
В голове у девушки часто всплывает момент, когда ей исполнилось восемнадцать лет, что происходило до совершеннолетия – являлось для нее загадкой. Новый год жизни – новая жизнь. Как жила в прошлом году? Да черт его знает. И вот он – восемнадцатый день рождения (ровно та дата, что указана в «Карина-02»).
Все вокруг оградилось плотиной, огромной, такой, какой обычно останавливают реки, но что-то пошло не так, конструкция оказалась не надежной. Наверно кто-то схалтурил и не доложил кирпичик – плотина дала трещину, и за доли секунды она рухнула.
В тот момент голова наполнилась за те же доли секунды: «Не ори на меня… твоя дочь не спит, она слышит нас… я заметила, как ты любишь ее… да она больна, но ты хоть пальцем пошевелил, ради нее? Да, ты работаешь, а жена дома… жена с больным ребенком…». Картинки и слова бесконечным потоком – вот и еще одна дамба снесена. Что это? Это боль, но боль почему-то приятная, ей нравилось получать воспоминания. «Здравствуйте, Михаил Степанович… вы уверены, что все получится… спасибо вам… я вас отблагодарю… вы тоже мне нравитесь… я вам еще позвоню, а с мужем я разведусь, вы нас спасли и дали надежду…».
Девушка стояла рядом, картинки стали настолько реальны, что казалось это 2001 год и она рядом с мамой, а та целует пьяного человека в белом халате и он излечил неизлечимую болезнь. «Мам, а ты любишь папу?» – как в колокол ударило в голове. «Я люблю того папу, в которого влюбилась шесть лет назад», – еще один удар. «Мы навсегда уезжаем отсюда?», «Да».
****
Карина назначила встречу с матерью. Пальцы набирали номер телефона в слепую, наизусть. Увидев родные глаза, для нее случилось еще одно открытие – она прочитала в них все негативные эмоции, что перенесла мать за последние двенадцать лет и это, ей тоже понравилось. Но она возненавидела родного отца и заменила его именем Михаил Степанович – это доктор с добрыми светлыми глазами, пусть с легким запахом коньяка и дешевого табака, но спасшим жизнь и искренне любившим ее мать, а это важнее каких-то запахов. С ним она тоже надеялась встретиться.
«Мам, не называй меня Аленой, я хочу, чтобы ты называла меня Кариной, это мое настоящее имя», – заявила она Диане, а та только расширила большие темно-карие глаза и, оставаясь в недоумении, согласилась. Новое имя не прижилось.
Для матери осталось секретом, что ее дочь получила странный дар. Где-то в глубине собеседников она находила неизвестную ей ранее правду и скрытые эмоции. Карина не повторяла эксперимент с глазами и эмоциями на других, но с каждым разом «дар» словно волшебный источник начал иссякать – вначале нужен был мимолетный взгляд, потом приходилось вглядываться, через несколько таких повторов она не отрывала взгляд, въедалась в собеседника – источник высох спустя четыре года.
«Меня Алевтина зовут, а тебя? Мой папа доктор. А твой?», – кто-то говорил в голове. Кто эта Алевтина и что это за имя такое? Она не в этом городе, но я знаю тот город – где она.
«Мам, я уезжаю в командировку, пока не могу сказать куда, это по работе, приеду, позвоню… да, да, и я тебя люблю мамочка…».
Потом приезд, все казалось очень знакомым. Как-то очень давно колесо обозрения поднимало ее с родителями на саамы верх. За этим углом: кафе, а здесь продуктовый магазин. Этот трамвай, как же его трясет. «Здравствуй, родной город…», – прозвучало в голове. Наступил сезон дождей.
Подъехавший к продуктовому магазину молодой водитель для разгрузки. Он не заметил лужу, и джинсы Карины промокли насквозь.
Девушка вспоминала то происшествие с улыбкой. Тогда зародились новые отношения.
Время подгоняло. Карина натянула те самые облегающие голубые джинсы. Они все так же безупречно смотрелись на ней. Тогда он просто отвез, а спустя неделю сам приехал и снял эти джинсы, практически не помяв, прямо в грузовом отсеке. А сейчас он ждал ее через час у себя.
Глава 7. Аля и Аня
Подруги молча, обнялись и зашли в квартиру. Они разместились на широком диване. За окном смеркалось, комнату освещал ночник.
Однокомнатная квартира. Здесь и спальня, и гостиная и танцпол. Диван – он же кровать, такой мягкий, что в нем хотелось утонуть. Правда, он предательски поскрипывал.
– Ну, как прошел день? – Спросила и улыбалась подруга.
– На троечку, Ань, – ответила Алевтина, скинула на край дивана сумку и достала из нее новенький блокнот, – вот, смотри, это поможет мне проявить себя. И доказать всем…
– Это просто блокнот?