Портрет призрака

– Наверное.

Даша поднялась с кровати и улыбнулась мне. Её шрам растворялся на фоне бархатной белой кожи и легкого изгиба ключицы. Она творила со мной магию.

– Сегодня опять ты не побывал в галереи.

– Я не жалею об этом. Ты мне интереснее, чем какие-то портреты.

– Знаю, но в следующий раз я обещаю тебе показать мои самые любимые портреты, – подмигнув, вытянула ко мне руки. Стало ясно, чего она хочет. Подчинившись её воле, я поднялся.

– Буду ждать с нетерпением.

Без часов я понимал, что пора возвращаться домой. Мы спустились в прихожую, держась за руки. Каждую встречу прощаться все сложнее и сложнее, ведь всё пролетает слишком быстро. Но каждую встречу её руки становятся чуточку теплее.

– Я знаю, что ты мне кое-что принес, – Даша немного наклонила голову, стоя передо мной, как ребенок, знающий про подарок и ждущий его.

«Письмо. Я обещал ей написать письмо, совсем забыл», – пролетело у меня в голове.

– Я его еще не дописал, – признался я, первый раз не выполнив обещание, данное Даше. – Я принесу тебе его в следующий раз. Хорошо?

– Обманывать нехорошо, Сереж, – сказала она, ее брови немного сдвинулись вперед. – Ты его дописал. Письмо не определяется количеством слов или количеством абзацев. Письмо – это послание, того, чего ты хотел сказать мне в момент написания. Если там есть одно слово, то это письмо, если два листа – это тоже письмо.

Даша ткнула пальцем в мой карман на груди, из него вылез краешек белой бумаги. Я смущенно достал сложенный вчетверо лист и передал ей. Она, сделав задумчивый вид, развернула письмо и смотрела на него почти минуту. Нежно улыбнувшись, сложила его в том же порядке. Бумага приятно хрустела в её тонких руках.

– Мне нравится, Сереж, – девушка сжала послание в руке и обхватила меня вокруг шеи. Я почувствовал теплое дыхание на своих губах, прикосновение и приятные вспышки в голове. Отпустив меня, она продолжила:

– Но в следующий раз я жду от тебя больше эмоций и подписи в конце письма.

Даша довольно улыбнулась. Я кивнул, прижав её к себе.

– Тебе пора.

***

Погода не испортилась. Луна стала чуть меньше и не такой рыжая. Звезды всё так же ярко ослепляли своей красотой, освещая мне путь. По возвращению в лес мне вспомнились грибник и маленькая девочка. Страх заставил меня быстрее перемещать ноги. Но по дороге назад я не ощущал его приближения за спиной. Ожидание иногда пугает сильнее, чем само ведение.

Мое дыхание восстановилась только на пустыре перед моей многоэтажкой. В кухонном окне горел свет. Его могла оставить мама, если она ещё не спала.

Поднявшись на свой этаж, я обнаружил, что дверь в квартиру не заперта. Мать всегда запирала её на ключ. Я зашел в прихожую и обнаружил, что свет на кухне уже не горит.

– Мам?

Все комнаты были открыты. Я заглянул в каждую.

– Мам, ты здесь?

– Сереж, ты уже пришел? – я подпрыгнул практически до потолка. Мама стояла на пороге с подносом в руках. – Я ходила к соседке угощать её пирогами и немного задержалась.

– А почему ты дверь не заперла? – мне хотелось сердиться на неё, но я не мог.

– Наверно заработалась, – сказала мать, виновато улыбаясь. – Попробуй, какие чудные пирожки получились. Я сейчас налью чаю.

– А когда, ты говоришь, ушла?

– Примерно час назад. А что? – правой рукой она уже наливала мне чай в кружку. – Что-то случилось? Вот, попробуй эти с черникой.

– Десять минут назад я подходил к дому и видел, как на нашей кухне горел свет, – по моей руке тёк черничный сок из пирога, которые получились очень сочные.

– Тебе показалось, Сереж, – помотала головой мать, пододвинув поднос с выпечкой ближе ко мне. – Или ты перепутал этажи. Всякое бывает.

– Мам, поверь, ни у кого больше во всем нашем доме нет таких оранжевых занавесок. Они же, как пятно на холсте, на нашем сером доме они выделяются, поверь.

Когда я съел четвертый, а затем и пятый пирожок, мой живот запротестовал. Я отправился в постель. Меня ждал новый день. Отныне я жил от свидания до свидания. «Если там есть одно слово, то это письмо…», – крутилось у меня в голове. Кажется, Даша была права. И я опять забыл написать послание любимой.

***

Той ночью меня не побеспокоил ни один сон. Встав с кровати, я решил, что мне очень хочется поговорить об отце. В комнате было прохладно, а из кухни доносился манящий запах. На моём столе лежали лист бумаги и ручка. Но я точно помнил, что не готовился ничего писать, когда вернулся домой. В голове возникали образы ужина и постели.

Мама сидела за столом, в одной руке держа чашку с кофе, а в другой книгу. Услышав мои шаги, она посмотрела на меня и кивнула. Без слов, видимо, очень увлекательная история.

Аккуратно задвинув за собой стул, я собрал в себе все силы и начал разговор:

– Мам, покажи мне, где похоронен отец, – сказал я, приступив к своему завтраку: яичнице с гренками. Она посмотрела на меня, словно приведение увидела. Глаза округлились и не моргали. Книга опустилась на стол. Кофе очередным глотком провалился в желудок.

– Ты же никогда не ходил со мной на кладбище, – мама, резко встав, подошла к плите, как сомнамбула. Через мгновение в её руках находился поднос с жареным хлебом. Мама начала ставить его на стол и чуть не просыпала, задев за угол стола, потому что не сводила с меня взгляд.

Я никогда не знал своего отца. Вернее сказать, не помнил. Его не стало, когда толком еще не мог ходить и слово «папа» я воспринимал не более, чем какой-то родной звук. Рассказ Даши дал толчок застоявшемуся механизму. Все мы – чьи-то дети, которые должны забывать об этом. И как минимум, я должен быть благодарен отцу за подаренную мне жизнь.

– Пора мне познакомиться с ним, – в ногах я почувствовал небольшую дрожь, видимо, от волнения.

– Хорошо, можем съездить сейчас. У меня как раз есть пара часов перед работой, – мама подняла упавшую гренку и положила ее в сушилку.

Она работала в местной поликлинике медсестрой. Раньше мама занималась только моим воспитанием, но после смерти мужа ей пришлось пойти работать. Здесь ей пригодилось медицинское образование. Чтобы я всегда оставался сытым и одетым, ей приходилось часто оставаться на ночные смены и перерабатывать по несколько часов. Тем временем моим воспитанием занимались её подруги. Лишь, когда я поступил в университет, мама выдохнула, ведь нам стала помогать моя подработка.

– Тогда я побежал одеваться.

На улице температура опустилась, несмотря на оранжевое солнце. Сложно в это время подобрать подходящую одежду, чтобы не замерзнуть и не вспотеть.

Через двадцать минут мы уже выходили из подъезда. До кладбища на маршрутке полчаса без пробок, но постоянные ремонтные работы порой вносят свои поправки в твои планы.

Местный дворник кивнул нам навстречу. На его лице растянулась улыбка Чеширского кота.

– Степаныч опять хмельной? – прошептала мама, чуть наклонившись в мою сторону, и кивнула в ответ.

Мне нравился этот мужичок. При своем небольшом телосложении он очень энергично управлялся с метлой. Но если мне не изменяет память, то Степаныч совершенно один. Лет десять назад он стал вдовцом. Помню, когда я был совсем ребенком, его жена гоняла нас с другом по двору. Ругалась, что мы шумим, а мы обижались на неё, но когда она перестала появляться, стало скучно. Тогда всё чаще стал появляться дворник – Степаныч – со своей метелкой и легким запахом перегара.

Когда я не знал, что сказать или просто не хотел отвечать, то пожимал плечами, что и сделал сейчас.

– Слушай, Сереж, а давай лучше на такси, ана обратном пути проедем через мою работу, а ты вылезешь около универа?