Братство: Возрождение

– Да! Чёрт побери! С синей – перекинь его!

Щелчка перекинутого тумблера я не расслышал – не до того было, а вот жужжание моторов, выдвигавших опорные лапы из корпуса прозвучала для меня как лучшая мелодия, услышанная мной в жизни.

– Один и семь… Сэм – перекинул, зелёным горит! Один и четыре!

– Хорошо! Сейчас… – договорить я не успел – лёгкий толчок, сменившийся быстро угасшим покачиванием, возвестил нам, что ещё один этап нашей экспедиции завершился успешно – мы были на поверхности планеты.

– Уважаемые пассажиры! Наш катер совершил посадку на поверхности чёрт-его-знает-какой планеты, – подражая капитану пассажирского транспорта проговорил я, отстёгивая ремни: – Просьба оставаться на своих местах до… Эээ… Ладно. Можете не оставаться.

– Смешно, – Жвалг пристёгнут не был и уже стоял около правого иллюминатора, вглядываясь в пыльную взвесь снаружи.

– Ерунда какая-то, – я постучал пальцами по стеклу иллюминатора, за которым продолжали клубиться пылевые вихри: – Мы уже минут пять, как сели, а всё никак не уляжется.

За время, прошедшее с момента посадки мы не только успели натянуть лёгкие скафандры, но и перекурить. Перекуривал я, Док, понимая, что говорить о перерасходе воздуха бессмысленно – у нас на борту был недельный запас воздушной смеси, прочитал мне лекцию о вреде курения и попытался запугать меня примерами из своей практики, упирая на красочные детали несомненно ожидавшей меня смерти. Впустую – докурив первую, я подошёл к иллюминатору и, когда я задавал свой вопрос, в моих пальцах уже была зажата вторая сигарета.

– Хм… – споткнувшись на середине своего повествования о том, как я буду выхаркивать куски прокуренных лёгких, Жвалг недовольно вздохнул: – Сэм! Я, между прочим, о твоём здоровье забочусь! А ты?

– А что я? – я снова постучал в стекло, будто неслышный снаружи стук мог испугать и разогнать танцующие снаружи пылинки: – Мы тут не ради лекций о здоровом образе жизни, так, Док? Сидим… Сидим… Не, твои рассказы, они, да – интересны, особенно эти… Эфимизмы, но…

– Эфиземы.

– Ага и они тоже. Но меня больше беспокоят не они – а вот эта чертовщина. Там же вакуум, да?

– Угу, – он бросил короткий взгляд на газоанализатор, чья шкала продолжала оставаться мёртвой.

– И гравитация тут – практически стандарт. Почти единица. Так чего они не падают?!

– Не хотят, и ты не хочешь.

– Чего я не хочу?

– Курить, – он показал глазами на сигарету: – Сейчас я тебе про импотенцию расскажу. Вот послушай – был у меня один случай. Приходит ко мне, значит, боец. А смолил он, почти со школы. И говорит мне: «Док, у меня это…»

Что именно «это» я не услышал – пылевая взвесь, всё это время закручивавшая спирали за иллюминатором, вдруг замерла, просто зависнув в пустоте, а затем так же дружно, словно каждая из них была солдатом, получившим команду «ложись», рухнула вниз, открывая перед нашими идеально чистое пространство.

От неожиданности я даже сигарету уронил – вот только что было и раз – нет!

– Охренеть… – я повернулся к Жвалгу, но тот был удивлён не меньше моего, по крайней мере, его, так и не закрытый рот однозначно показывал его состояние.

– Эээммм… – он сглотнул и перевёл взгляд с меня наружу: – Эээ…

– Ага, именно ток, Док.

– Может магнитное поле? Поменялось – вот они и упали. В смысле – притянулись.

– Может. А может и нет. Может эфир подул.

– Какой эфир?

– Ну явно не ваш, медицинский. Мировой, Док. Есть такая теория, – начал было я, ища глазами сигарету, но подошедший ко мне ревнитель здорового образа жизни, как бы случайно раздавил её своим сапогом.

– Пошли, Сэм, – он сделал вид, что ничего не заметил: – Пыль улеглась, самое время вылазку сделать. Пошли.

– Может подождём? – я мстительно покосился на свой комбез, в чьём кармане оставалась почти целая пачка: – Мало ли чего – вдруг взлетят? Да и ты мне про того бойца и его импотенцию не рассказал.

– Да нечего рассказывать, – отмахнулся Жвалг, готовясь опустить забрало шлема: – Снайпер ему яйца отстрелил, когда тот покурить вылез. Пошли.

Идти вот так сразу мне не хотелось – по моему разумению следовало выждать, мало ли чего. Вот вылезем, а они как прыгнут! Облепят, превратят в статуи – и всё, привет!

– А к тебе он тогда что пришёл, – попробовал оттянуть момент выхода я: – Яйца что ли принёс? Пришить, да?

– Сэм! Ведро бери. – сам Док уже вооружился совковой лопатой и нетерпеливо переступал с ноги на ногу около двери, ведущей в шлюзовую камеру: – Голова у него болела, вот и пришёл.

– Хм… – я почесал подбородок: – Где голова и где яйца… Что-то я тебя не понимаю.

– Кончай дурить! – он угрожающе покачал лопатой: – Пошли. – но увидев, что я не сдвинулся с места, Док вздохнул и пояснил: – Я ему таблетку дал. Он вышел из блиндажа и курить на бруствер уселся. Дело ночью было. Руку – с сигаретой опустил и словил. Понял?

– Ааа… То есть снайпер решил, что там голова, да? А что он на бруствер сел?

– Мозги прокурил потому что! – поняв, что словами от меня ничего не добиться, он схватил меня за рукав и поволок к шлюзу.

– Но, Жавлг, погоди! – я попробовал вырваться, но хватка у Дока была что надо: – Мне…же… Просто интересно!

Не обращая внимания на мои трепыхания, он подтащил меня к шлюзу и затолкнул внутрь, стоило столько створке отъехать в сторону на ширину, достаточную для моей тушки.

– Стекло опусти, – посоветовал этот тип, готовясь начать процесс шлюзования и мне не оставалось ничего другого, как подчиниться его словам, благо шлём лёгкого скафандра – в них можно было находиться в пустоте до получаса, закрывался одним движением.

Открывшийся из шлюзовой камеры вид ничем особенным взгляд не радовал. Прямо перед нами простиралась ровная, запорошенная пылью и песком равнина. Метрах так в двадцати от нас края площадки начинали медленно подниматься вверх, и я порадовался наблюдательности врача – сам бы я этот пятачок вряд ли бы разглядел, интуитивно ища более просторное место для площадки. А тут… Мало того, что разглядел, так и сумел направить меня прямо по её центру. Вспомнив кое-что, я повернулся к Жвалгу, жадно рассматривавшему пустынный пейзаж.

– Слышь, Док? А чего ты «назад» заорал, ну, когда на посадку шли?

– Чего заорал? – он чуть подвинул меня плечом, явно готовясь спрыгнуть вниз, но я, ухватив его за пояс, оттащил новоявленного исследователя назад, вглубь камеры.

– Ты чего, Док? Забыл? Мы как обещали – из корабля ни шагу. Наберём образцов, – я приподнял ведро: – И всё, назад.

– Да погоди ты, – дёрнулся он, вырываясь: – Сэм! Там такое… Вон там, – его рука указала на приподнимающийся край площадки: – Пойми, – он снова дёрнулся, но неудачно – я ждал его рывка: – Пойми, Сэм! Это надо видеть! Мы, когда садились, мы перевалили тот гребень, я видел, Сэм! Видел!

– Чего ты видел? – ожидая его рывка я немного отклонился назад, но Док внимательно следил за моими действиями – вместо того, чтобы дёрнуться вперёд, наружу, он, сначала сдал назад, наваливаясь на меня спиной, а, когда я отшатнулся, рванулся к выходу из шлюза, одновременно поворачиваясь вокруг себя, отчего мои пальцы разжались, освобождая его пояс.

Коротким прыжком он перескочил комингс и уже через секунду смотрел на меня, стоя на поверхности чужой планеты.

Признаюсь – я окаменел.

Не знаю, чего я ждал – молнии с пустого неба, пропасти, которая должна была разверзнуться под ногами нечестивца из низкого мира, посмевшего осквернить собой поверхность этой планеты…

Не знаю. Док, кстати, похоже тоже ожидал чего-то подобного – оказавшись внизу он замер, словно испугавшись своей смелости и только наше хриплое дыхание показывало, что мы оба всё ещё живы.

– Эээ… Жвалг? – я облизал пересохшие губы и сглотнул ставшую внезапно очень вязкой слюну: – Скажи мне – ты дебил?