Оборотни тоже смертны

Оборотни тоже смертны
Алексей Юрьевич Щербаков

Коллекция военных приключенийТени Черного леса #2
К весне 1943 года партизанское движение в Белоруссии достигло такого размаха, что немецкое командование вынуждено было создать ГФП – тайную полевую полицию для координации действий карательных и армейских подразделений против «лесных бандитов». Несколько секретных школ специально готовили агентов для внедрения в партизанские отряды, одной из задач которых было уничтожение командиров и комиссаров отрядов. Но все эти меры оказались малоэффективны…

Книга «Оборотни тоже смертны» является продолжением романа «Тени Черного леса».

Алексей Щербаков

Оборотни тоже смертны

Первая битва, которую проиграл вермахт, была битва против советских партизан.

    Генерал Г. Теске, начальник военных сообщений группы армий «Центр»

В деревне, которую мы заняли, в глубокой тишине стоят дома с пустыми черными окнами. На улице воет одинокая собака. Мои солдаты, располагаясь на отдых, молчат. Я знаю, они не спят, каждый прислушивается к малейшему звуку. Вокруг угрюмо ходят часовые. Они похожи на обреченных… Кругом ни одного человека, но повсюду и везде – в лесах, болотах – носятся тени мстителей. Это партизаны. Неожиданно, точно из-под земли, они нападают на нас и исчезают. Мстители преследуют нас на каждом шагу. Проклятье! Никогда и нигде на войне не приходилось переживать ничего подобного. Сейчас пишу дневник и с тревогой смотрю на заходящее солнце. Нет, лучше не думать… Наступает ночь, чувствую, как из темноты неслышно ползут, подкрадываются тени, и меня охватывает леденящий ужас…

    Из дневника обер-лейтенанта Фр. Бишеле, апрель 1943 г.

Пролог

Дорогу осилит не всякий

Партизанское движение неуклонно растет на всех участках фронта, активность партизан усиливается с наступлением теплых дней. Если до последнего времени партизаны вынуждены были постоянно заботиться о сооружении прочных и защищенных зимних квартир, а также об обеспечении себя достаточными запасами продовольствия, то теперь нужда в этом стала менее настоятельной, так что партизаны могут снова отдаться своему настоящему делу – террору и диверсиям.

    Донесение СД № 11, 1943 г.

20 марта 1943 года, 15 километров севернее Вилейки, Белоруссия

По узкому грейдированному шоссе, объезжая многочисленные рытвины, неторопливо двигалась немецкая автоколонна. Впереди шел полугусеничный бронетранспортер, за ним – три крытых грузовика «Опель-блиц». Замыкал процессию открытый грузовик, в кузове которого сидело человек двенадцать солдат. Несмотря на то, что до ближайшего фронта было около трехсот километров, солдаты двигались отнюдь не так, как обычно передвигаются военные автоколонны в глубоком тылу. Они были одеты в каски, во все стороны щетинились винтовки. Точнее, несмотря на глубокий тыл, в этих местах в последний год передвигались только так. Этого недвусмысленно требовали приказы, издававшиеся разнообразным начальством. Впрочем, и без приказов солдаты не стали бы расслабляться. Знали, чем это может кончиться.

Вот и на головном бронетранспортере явно нервничали. Когда колонна приближалась к очередному повороту дороги, солдат, сидящий у пулемета, начинал водить туда-сюда дулом своего оружия. В такт этим движениям вращал головой находящийся рядом гауптман[1 - Гауптман – звание, соответствующее в вермахте капитану сухопутных войск.]. Начальнику колонны, капитану Хальсу, было слегка не по себе. Как, впрочем, и всем военнослужащим вермахта, вынужденным передвигаться в этом районе. Слишком уж хорошо тут знали слово «партизаны». Подумать только! В глубоком тылу, в огромной дали от фронта (на котором, кстати, было затишье) идет беспрерывная война, конца-края которой не предвидится. Правда, недавно командование провело очередную операцию против партизан, в результате которой вроде бы из ближайших районов их вычистили. Местная газета передавала победные реляции о сотнях убитых бандитов, разгромленных лесных лагерях и прочих подобных отрадных вещах.

И в самом деле, сейчас Хальс вел колонну с боеприпасами в деревню, где недавно укрепился немецкий гарнизон. Пару месяцев назад туда без танков и сунуться бы не посмели. Но с другой стороны – а зачем там такой гарнизон и столько боеприпасов, если, как говорят газеты, «бандиты уничтожены»? На фронте всего этого не хватает… И почему по территории, которую, как уверяют, очистили от бандитов, автоколонна может передвигаться исключительно под охраной бронетранспортера?

Впрочем, немцы, служившие в Белоруссии, уже хорошо знали цену подобным победным рапортам. Начитались. Партизан вроде бы громят – но они тут же появляются рядом. А потом возвращаются на свои насиженные места. Как говорил друг Хальса, майор Залге – скептик и циник, ни в грош не ставивший газетную пропаганду, – начальство, получив очередной нагоняй сверху, просто-напросто изображало активные действия, гоняя партизанские отряды с места на место по местным бескрайним лесам.

– И при этом наши идиоты под видом борьбы с партизанами расстреливают всех, кто попадается им на пути, как сообщников бандитов! Да ведь делать так в этой стране – то же самое, что тушить пожар керосином! Я служил на Украине в восемнадцатом, я знаю, о чем речь… – говаривал он в узком кругу после хорошей выпивки.

В прошлом году еще надеялись, что вермахт быстро разобьет русских, а потом навалится и на шатающихся по лесам бандитам. Но после Сталинграда это стало как-то проблематично. Нет, Хальс твердо верил в окончательную победу Германии. Но перспектива погибнуть даже не на фронте, а от пули из леса, выпущенной каким-то русским мужиком, или взлететь на заложенной тем же мужиком мине, его не радовала.

В общем, настроение у гауптмана было скверное. Командир косился на высящийся по обе стороны дороги густой еловый лес. Метров на тридцать по обе стороны дороги его вырубили в целях безопасности. Удачно кинуть гранату с такого расстояния непросто. Но среди партизан достаточно и метких стрелков… Тем более ходили слухи, что большевики сбрасывают им теперь с самолетов хорошее оружие, включая и снайперские винтовки. Обстреляют – да и уйдут в лес. И кто-то станет трупом. Такие истории в Вилейке были совершенно обыденными. Вот недавно, как говорили, партизаны пустили под откос поезд с солдатами, отправлявшимися в отпуск. Многим из них теперь уже никакой отпуск больше не понадобится. И это несмотря на то, что подходы к железной дороге напоминают фронтовые укрепления.

А уж солдаты-то с ним какие едут! В основном – новобранцы, которые еще не были под огнем, зато успели наслушаться историй про партизан, в которых, согласно законам солдатского фольклора, сила и неуловимость бандитов была преувеличена во много раз. Если так пойдет, то вскоре рядовые станут верить, что партизаны не люди, а демоны, которые могут появляться всюду, где им захочется и, совершив свое черное дело, бесследно растворяться в воздухе. Хальс знал это не понаслышке. Он проводил беседы с солдатами, на которых повторял пропагандистские истории про «скрывающиеся в лесах жалкие банды евреев и коммунистов», – и видел, с каким недоверием его слушают[2 - В вермахте до 1944 года не было политработников. Заниматься политическим воспитанием солдат входило в обязанности командира роты.].

Гауптман испытал большое облегчение, когда увидел за очередным поворотом стоявший посреди дороги мотоцикл; возле него находились трое бойцов в тускло поблескивающих мотоциклетных плащах, поверх которых блестели гридни фельджандармерии[3 - Фельджандармерия – особые части в составе вермахта. В их задачу входило поддержание порядка в тылу: контроль за передвижением по дорогам, соблюдение пропускного режима и т. д. Использовали их и для непосредственной борьбы с партизанами. Во время выполнения своих служебных обязанностей фельджандармы надевали поверх формы гридень – особую, хорошо заметную издали металлическую бляху на цепочке. Боец с гриднем имел очень большие права.]. Фельджандармы по роду своей службы знали о партизанах гораздо больше других. И если они вот так спокойно топтались посреди леса – значит, в округе и в самом деле было все тихо. Потому что больше фельджандармов партизаны ненавидели только эсэсовцев – кто из них попадал в руки к людям из леса, мог считать себя счастливчиком, если его просто вешали. Обычно же бывало куда хуже.

Завидев колонну, один из жандармов, здоровенный парень с погонами обер-фельдфебеля[4 - Обер-фельдфебель – примерно соответствует советскому старшине. «Примерно» – потому что в вермахте была совсем иная система званий младшего командного состава, нежели в РККА.], взял автомат наизготовку, а затем поднял левую руку, приказывая остановиться. Бронетранспортер замер метрах в двадцати от жандармов. Все трое неспешно направились к машине.

– В чем дело, обер-фельдфебель? – крикнул Хальс, когда патрульные приблизились.

– Проезд закрыт, господин гауптман. Впереди бандиты повредили мост. Проехать невозможно.

– Черт! И надолго это?

– Раньше вечера не восстановят. Разворачивайте колонну.

Что ж, придется разворачиваться. Инструкция в подобных случаях предписывала однозначно: возвращаться в ближайший населенный пункт, где имеется немецкий гарнизон. Именно немецкий. На вспомогательную полицию начальство не очень-то полагалось. И правильно, что не полагалось. Мало того что местные полицейские не отличались смелостью, так еще вопрос, сколько среди них агентов партизан…

Делать было нечего. Разворачиваться – так разворачиваться. Впрочем, Хальс, даже если б и мог, не стал бы торчать возле этого чертового моста несколько часов. Радость небольшая. К тому же, если мост починят только к вечеру, дальше пришлось бы двигаться в темноте. А на это в Белоруссии решился бы только очень рисковый человек. Кстати, передвижение по ночам инструкцией тоже категорически запрещалось.

* * *

Бронетранспортер – не танк, чтобы крутануться вокруг своей оси. Бронированная машина вынуждена была долго совершать довольно замысловатые движения, дабы развернуться на этой узкой дороге. Остальные машины ждали, пока закончит «флагман». Жандармы стояли как статуи, в картинной позе, расставив ноги и держа в руках автоматы, никак не реагируя на перемещения «броника». Вот машина повернулась к ним кормой и замерла, пока водитель переключал скорости. Вдруг один из жандармов мгновенно извлек откуда-то противотанковую гранату и кинул ее внутрь бронетранспортера[5 - Бронетранспортер SdKfz 250 не имел крыши.]…

Ахнул взрыв, уничтоживший всех, кто находился внутри машины. Между тем «жандармы» уже оказались в ближайшем кювете, откуда открыли огонь по грузовику с солдатами. Одновременно из леса с двух сторон начали вести огонь из винтовок и ручных пулеметов. Выстрелы были очень меткими. Еще бы. Пока грузовик стоял неподвижно, укрывшиеся в лесу партизаны имели полную возможность тщательно прицелиться. Солдаты растерялись. Кто-то пытался отстреливаться, кто-то – прыгать с машины. Но спрятаться им было некуда. Выпрыгнуть из кузова успели лишь четыре человека, но и они ничего не сумели сделать. Тем временем из машин выскакивали водители – и попадали под огонь залегших в канаве «жандармов».

Все было закончено в несколько минут. Убедившись, что стрелять больше не в кого, лежащие в канаве поспешно стащили с голов каски. Партизаны часто носили немецкие мундиры и прочие предметы амуниции, особенно им полюбились зимние теплые кожухи фельджандармов. Но вот каски они не носили никогда, поскольку кто-нибудь мог сгоряча и подстрелить, увидев в канаве знакомые очертания стального горшка…

– Эй, братцы, нас-то не зацепите! – заорал «обер-фельдфебель» и поднялся в полный рост. За ним вылезли из канав и двое его товарищей. Автоматы все трое продолжали держать наизготовку. Вдруг кого-то не до конца дострелили, или кто-нибудь сумел где-нибудь притаиться. От фрицев можно всего ожидать.

Между тем из-за деревьев показались люди. Одеты они были весьма пестро. Кто-то – в советской военной шинели без знаков различия, кто-то – в немецкой, кто-то – в кожаной куртке или в полушубке. Вооружены партизаны были не менее разнообразно – советскими и немецкими винтовками и «шмайссерами»[6 - Здесь и далее: неверное, но распространенное в войсках союзников по антигитлеровской коалиции название германских пистолетов-пулеметов MP-38 и MP-40. На самом деле знаменитый немецкий оружейный конструктор Х. Шмайссер к их разработке прямого отношения не имел.]. Двое имели советские ППШ.

Пришельцы из леса деловито осматривали грузовики.

– Ну, как там?

– У этих вот колеса пробиты.

– Ничего, не в Минск ехать. До подвод и на ободах дотянет. Все лучше, чем на дороге их разгружать. Давай, гони эту халабуду в лес…

«Жандармы» в этой суете участия не принимали. Они перекуривали.

К ним приблизился рослый парень в потрепанной кожаной куртке, из-под расстегнутого ворота которой виднелась тельняшка. Он хлопнул по плечу «обер-фельдфебеля».

– Ну, Мельников, здорово вы это провернули! Мы из леса на вас и фрицев прям как на спектакль смотрели. Хорошо в самом деле знать иностранные языки… И ведь, главное, в машинах и в самом деле боеприпасы. Хоть будет теперь чем стрелять. Разведка, как говорится, доложила точно. Сам разведал, сам и главную роль в захвате сыграл. И как это все тебе удается?

– Работаем помаленьку. Только вот жаль, что врать фрицам пришлось, что мы мост грохнули. Если б и в самом деле… Мост-то душевный. Его хрен объедешь. Эти фрицы в деревне, оказавшись отрезанными, сильно бы заскучали.

– А мне, думаешь, его грохнуть не хочется? – с обидой спросил парень в тельняшке. – Кто из нас подрывник? Да ведь как его грохнешь, когда летуны не летают, и в итоге ни тола, ни мин нет. И вообще – надо нам было аэродром как следует оборонять, а не от фрицев по лесу бегать…

– Ладно, тут нам больше делать нечего. Двигаем в лес.

В самом деле, машины, захваченные партизанами, уже развернулись и двинули по просеке в лес – туда, где невдалеке ждали подводы. Там ящики с патронами, гранатами и минами перегрузили на телеги, грузовики подожгли, – а партизаны растворились в лесной чаще.

* * *

Немцы силами до роты прибыли на место происшествия только через два часа. Их вызвала охрана того самого моста, который находился примерно в километре. Они слышали стрельбу, но решили, что покидать пост не стоит. Впрочем, они и не имели приказа бросаться кому-либо на выручку. Да и было их слишком мало, чтобы мчаться кого-то спасать. Они засели в свои окопы и пулеметные гнезда и вызвали подкрепление.