Ученик

– Поэтому сначала ты, отведя большой палец в сторону, чтобы не мешал, сгибаешь самые первые фаланги остальных пальцев, видишь – вот так.

– Понятно, – ответил он и повторил движение – рука выглядела смешно. Почему-то рука Корейца совсем не производила смешного впечатления, а может быть, ему так казалось, он не знал.

– Теперь ты плотно-плотно, насколько хватает сил, сжимаешь кулак. И сверху – на то, что получилось – кладешь большой палец, вот таким образом, чтобы сам большой палец не попал на ударную плоскость.

Ему показалось удивительным то, что кулак, который получился в результате, действительно выглядел как кулак. Ему немедленно захотелось куда-нибудь ударить и видимо Кореец это тоже почувствовал.

– Бей меня в ладонь, посмотрим, что получится.

– Он ударил, и в этот раз так сильно, насколько смог. Ладонь Корейца смягчила удар, он даже не понял, каким образом его рука была остановлена в воздухе.

– Основные ошибки у тебя следующие. Запоминай – это основа техники.

Первое, в момент удара, а чтобы не думать об этом – держи так руку постоянно – воображаемая линия от самой левой костяшки кулака – вот этой – от которой начинается указательный палец – должна проходить в сторону предплечья, и оставаться ровной. Если посмотреть на вытянутую руку, сжатую в кулак, сбоку, ты должен увидеть прямую линию. Кулак не должен уходить вверх, не должен заваливаться вниз, только абсолютно прямая линия. Кулак должен быть всегда продолжением руки. Иначе ты ударишь, и что будет?

– Будет больно, – машинально ответил он.

– Ага. Будет очень больно. Вывихнешь или выбьешь кисть. А уж потом тебе будет совсем больно – это, поверь, тебе обеспечат.

– Да уж… Почему-то он внезапно представил себя, окруженным восемью Корейцами, нападающими на него одновременно. Из-за их спин виднелись другие Корейцы, ожидающие своей очереди, сварливо ругающиеся друг с другом, некоторые с ножами и велосипедными цепями, и в центре композиции он сам – баюкающий на груди свою руку с выбитым кулаком. Картинка была такой живой и яркой, что он невольно засмеялся.

– Смешного тут нет ничего, – Кореец говорил серьезно и даже как-то сурово. – Смотри дальше – ударная плоскость. Состоит она из двух костяшек – называют их, – тут Кореец произнес какое-то незнакомое, очевидно восточное слово, которое он немедленно забыл, – и поверхностью указательного и среднего пальца. Такой вот прямоугольник – видишь? – Кореец провел по ударной плоскости на его кулаке пальцем, как будто нарисовал прямоугольник карандашом, его палец был сухим и твердым, как карандаш.

– А теперь самое сложное. Как бить, как должна идти рука и как ты должен ее возвращать в исходное положение для нового удара.

И они занимались еще долго – он потерял счет времени и только иногда стряхивал пот, который стекал у него по лбу и катился ниже – по щекам, иногда даже повисая капельками на кончике носа, которые он сразу нетерпеливо стряхивал взмахом головы, и продолжал бить, бить и бить – по воздуху, по воображаемому противнику – он даже не представлял себе никого конкретного, он превратился в автомат, он наносил и наносил удары, исправляя ошибки, полностью на уровне граничного сознания внося коррективы в движения, когда Кореец указывал ему на ошибки.

«Возвратное движение бедрами – четче, рука идет обратно не к бедру, а ближе к подмышке, резче, не расслабляй кулак» и это продолжалось еще долго – пока он совсем не выдохся.

Когда Кореец жестом велел ему остановиться, он облегченно вытер пот с лица майкой и только сейчас понял, сколько прошло времени, что он проголодался и вымотался – и подумал о том, что на сегодня наверное тренировка – их первая тренировка – закончена, и он сможет отдохнуть.

Но это был еще не конец занятий.

– Стало что-то получаться, – ему показалось скептически подытожил Кореец.

– Но техника – это только пять процентов успеха, ударить красиво и правильно конечно очень важно – но… – Кореец сделал паузу, – помимо «красиво и правильно» ты должен ударить сильно. Как мне самому говорили в свое время – таким образом, чтобы твой противник уже не ощутил серию, следующую за первым ударом.

– Вот смотри, – они подошли к дереву, ствол которого Кореец ковырял некоторое время назад. Это была липа, от нее плыл мягкий и сладкий запах, плотная кора надежно облегала мощный ствол. Видно было, что это довольно старое дерево, но на коре не было видно и следа трухлявости.

Без какого-либо предупреждения Кореец внезапно ударил. Технику его удара было невозможно оценить – видно было только то, как что-то стремительно мелькнуло в воздухе, и только потом раздался хруст. От дерева отлетел кусок ствола – и было видно, что он примерно пяти сантиметров толщины. Несмотря на прочность, кусок древесины отскочил далеко в сторону, обнажив светлый и ровный участок среза.

Он открыл рот от изумления и в замешательстве и каком-то ступоре не нашелся что сказать, только тупо смотрел на ствол дерева – в его голове не могло уложиться то, что по дереву можно ударить с такой силой, не повредив и не искалечив бесповоротно руку.

Протянув палец, он потрогал край коры и удивился ее прочности и жесткости.

Из оцепенения его вывел неожиданно мягкий голос Корейца:

– Надеюсь, ты запомнил, брат, – вали дерево. Обезьяны разбегутся.

– Но для того, чтобы это у тебя получилось – со временем, конечно, потребуются усилия. И это должны быть твои усилия, и тут уж все зависит только от тебя.

Они пошли в сторону его дома, и по дороге Кореец продолжил объяснять.

– Ты читал «Мифы древней Греции»?

– Читал, конечно, – улыбнулся он. – И не раз перечитывал. Очень мне нравится читать про этих богов и героев.

– Если помнишь, там был один деятель, который таскал на плечах теленка. Помнишь?

– Ага, с радостью подхватил он. Теленок тяжелел и вместе с ним росла сила того парня. Он носил теленка и носил, пока не стал таскать на плечах быка. Я, помню, еще подумал, что серьезно так у него сила нарастала. Ну или быка плохо кормили, чтобы этот спортсмен не надорвался.

Они засмеялись, и некоторое время шли молча.

– И все же основной принцип отражен верно, – произнес Кореец.

И когда он открыл рот, чтобы возразить и поспорить – Кореец тихо закончил, – вспомни дерево. Я не предложил ударить тебе, потому что снова заниматься мы бы тогда смогли нескоро. А времени у нас и так немного.

Поэтому слушай и мотай на ус.

Дома набираешь газет и делаешь из них подшивку. За год. 365 листов. Прошиваешь их плотно. Можешь пачками потоньше, но в результате у тебя должна получиться пачка – в 365 листов, возможно она будет и толще – листов 400 или 500. За год – это я к примеру сказал.

– И что дальше? – спросил он, начиная догадываться.

– Вешаешь ее на стену. В крайнем случае, отца попросишь. Висеть должно крепко. На уровне от шеи до пояса. Толщина пачки должна быть такой, по которой ты сможешь ударить так, как я тебя сегодня учил, но обязательно в полную силу. Основы ты усвоил, иногда мы конечно будем поправлять технику, но ничего сложного там нет.

И главное запомни – торопиться тебе некуда. Убедишь себя в том, что уже готов, что сможешь ударить по тонкой пачке, ударишь в результате не в полную силу – и испортишь все дело. Ты понял? Не торопись. Быка на плечи сразу не взвалишь, каким бы недоношенным и рахитичным он не был.

Сколько раз в день ты должен ударить, чтобы позволить себе оторвать листок – зависит от тебя и только от тебя. Все очень индивидуально. Но главное помни – ты должен бить только в полную силу. Бить, не боясь, что сломаешь руку. Это ты уясни твердо. Буквально заруби себе на носу. Завтра утром я зайду за тобой и посмотрю. Заодно и покажешь, что у тебя получается.

И вот еще что, чуть не забыл, – подыщи что-нибудь для турника. Трубу какую-нибудь или что-то вроде.

Он вздрогнул. Турник? Но ведь я тебе… Кореец не дал ему договорить:

– Помню, помню. Ни одного раза не можешь и все такое. Ну не можешь и не надо. Подтягиваться тебе не придется, не волнуйся. Я тебе обещаю, – Кореец загадочно улыбнулся и подмигнул ему на прощание.

Глава 6

С подшивкой он справился неожиданно быстро. Складывая друг на друга пачки бумаги, он радовался, что не сдал газеты в макулатуру, один раз он даже увлекся и стал читать привлекшую его внимание статью, но опомнился и сосредоточенно работал, пока не закончил.

У него был опыт – раньше он много раз вырывал из журналов «Вокруг света» фантастические рассказы и приключенческие повести – и научился переплетать их, руководствуясь статьей из журнала «Юный техник», по приложениям из которого он клеил модели из бумаги.

Закончив, он с удовлетворением посмотрел на внушительную подшивку: он затруднился бы сказать, сколько в ней листов – все газеты отличались количеством страниц. Примерную толщину пачки он определял прямо на полу, ударяя тихонько по пачке кулаком, постепенно увеличивая силу. Поскольку у него не было уверенности в том, что он сможет ударить в полную силу по газетам, он с явной неохотой добавил еще одну стопку, утешив себя мыслью, что если ему будет очень легко, то он сможет отрывать каждый день не по одной, а по нескольку страниц.

На софе сидел потрепанный плюшевый медведь и, как ему казалось, одобрительно поглядывал на его манипуляции своими выпученными пуговичными глазами. Он вспомнил, как раньше старался отработать удар, используя мишку в качестве снаряда, и ему стало неловко. Он подмигнул медведю и неожиданно для самого себя произнес вслух – «ну что, будем рубить дерево»? И сразу в голове невольно возник невысказанный вопрос, – а что, если обезьяны не разбегутся? А дерево не свалится? Он решительно отмахнул эту мысль и переключился на более важные и насущные дела.

Сначала он подумал, что сам повесить подшивку на стену он не сможет. Бетонная панель стандартной «хрущёвки» предполагала использование дрели. Папы еще не было дома, и вдруг он вспомнил про пробойник – железный штырь с победитовой насадкой, который надо было прокручивать каждый раз после удара по основанию штыря молотком.

Казалось, это было решением проблемы и, стараясь не думать о реакции родителей на дыру в стене, он нанес первый удар молотком.