Psychica

– Сюда! Ближе! Ближе!

Ревущий дракон неумолимо увеличивался в размерах, наблюдая, как поведет себя жертва.

– Пошли вон! – гремел Маликов, подпрыгивая, и теряя равновесие.

Он так увлекся, что выронил нож, провалившийся в бездну волн, не издав даже глухого всплеска. Воздух сотряс рев двигателя. «Хаммер» подкатывал ближе. Жуткий страх охватил нутро, заставляя прижаться к ограде, оглядываясь назад, злясь, что без оружия он обречен и не способен противостоять врагу.

В досаде Максим снял пиджак и выбросил его в воду.

– Вам не поймать меня!

Он спотыкался и падал, но тут же вставал и мыкался дальше. Страх гнал как ураган, а «Хаммер» неумолимо следовал рядом, прижимая его к обочине. Запыхавшись, Максим присел и подобрал камень, мелкий осколок гравия, а затем бросил его в машину. Камень не долетел полметра, но заметно разозлил зверя, готового раздавить жертву как букашку. Максим залез на бордюр, царапая локти, развел ладони и спрыгнул вниз. Черная пелена поглотила тело, распахнув ворота ада.

Глава четвертая

Ползучий скрип в ушах, и жгучая тяжесть в шее тормошили сознание. В кожу впивался невыносимый свет. Хотелось вскочить и разбить лампочки, но что-то приковывало магнитом к гладкому лежаку с углублениями под локти и таз. Голова надежно фиксирована в отдельной ложбинке. Заклеенный пластырем нос чесался и дергался, привыкая к кисло-сладкому запаху из вентиляционных отверстий.

Свет медленно погас и превратился в призрачный антураж, когда Максим поднапрягся и повернулся, ощутив внутри несколько проводов, уходящих в носовые ходы, и датчики, прилепленные к ключицам как фантики от конфет.

Тьма пожирала ближайшую видимость. Ощупав себя, он понял, что лежит полностью обнаженный. Поджав колени, Максим со скрежетом приподнялся, обозначив прямоугольное пространство с тусклыми фонарями и мигающими точками, похожими на камеры видеонаблюдения.

Досчитав до трех, Максим поднапрягся и аккуратно привстал, сжимая челюсти от боли в затылке. Похмельного угара не отмечалось. Наконец-то он выспался и обрел смирение. В углу на пластиковом стуле заметил пакет с выглаженной белоснежной пижамой. Он примерил одежду – размер подходил. Надел хлопковые штаны и застегнул рубашку.

– Что-то не похоже на вытрезвитель, – прохрипел он, давясь вязкой слюной, будто не размыкал губ около года. – Если я в чистилище, то здесь вполне сносно, но где ангелы, где апостолы, и где суд божий?

На потолке вспыхнули неоновые лампы. Максим прикрыл глаза и ощутил себя подопытным кроликом в окружении неразличимых зеркал. Наблюдатели жадно впиваются в него, фиксируют показатели, дивятся его тупости или сноровке, а он не в состоянии определиться, как поступить, и не давал согласие на участие в этом квесте.

– Эй? – спросил он, прислонившись к мягкой стене. Подождал ответа и стал стучать кулаками, взбивая пружину. – Я ошибся адресом?

Он прошелся по периметру комнаты, заставляя огни меняться, освещая то синим, то фиолетовым цветом, а иногда сверху мерцали красные звездочки, похожие на лазерные линии, указывающие границы поведения, как бы подсказывающие верный путь по вымышленной тропе. Следуя за лучами, он вернулся к своему ложу, оценил провода и проверил их на вкус. Кислый, металлический скрежет.

Соображая, как очутился здесь, Максим вспомнил, что скрывался от преследования, что его атаковал разъяренный танк, похожий на фуру, и он нырнул в воду, спасаясь от неминуемой гибели. Прыжок равносилен самоубийству, но он не собирался кончать с собой. Напротив, пытался спасти свою шкуру. Не получилось. Злодеи добились цели.

«Это похоже на глупое шоу, – с досадой гадал он, – кому же я сдался?»

Неужели инопланетяне похитили его в центре города! Что в нем ценного, когда психика расшатана так, что любые психологические эксперименты обречены. Нет, он не пешка для обработки, а всего лишь пропащий врач, крайне запутавшийся в жизни, но это не повод изолировать от общества и насильно держать в экстравагантной камере. Не повод.

Тарабанив по стенам, Маликов показал неприличный жест камерам-фонарям и уже не слушался ослепляющих лучей. Он пытался как-то привлечь внимание и допрыгнуть до лампы на потолке. Если не разбить ее, то хотя бы повредить, чтобы кто-то заглянул в этот затхлый карцер.

«Как бы свалить отсюда! Если я и навалял дурака, то готов ответить за свои поступки, – здраво рассуждал он. – В конце концов, закон я не нарушал. А если в чем и виновен, то доказать придется».

В темноте появилась щель, ослепив наружным сиянием. В камере появился высокий мужчина атлетической внешности, гладко выбритый и настроенный на деловой тон. На нем сидел в пору подобранный светлый костюм, издалека напоминавший хирургический, если бы не бесчисленное количество молний и застежек. В руках он держал дубинку, похожую на электрический шокер.

– Вот вы-то мне и нужны! – вскрикнул Максим. – Потрудитесь объяснить, что здесь происходит? Мне надоело выглядеть шутом. Я бы хотел одеться и заказать такси. Или вы сами развозите по домам?

Атлет взглянул на него как на умирающего от неизлечимого недуга больного.

– Полагаю, ваше состояние нормализовалось, и вас можно перевести из изолятора в палату специального наблюдения.

– Какой изолятор? Какая палата? Разве я не в вытрезвителе?

– Нет. В том месте гораздо хуже.

– Утешили, – ерничал Максим. – Принесите что-нибудь перекусить?

Из-под кушетки выкатилась разъемная доска. Атлет указал дубинкой на пластмассовый стул. Рядом выполз поднос с пластиковой посудой, наполненной кашеобразной массой и голубоватой жидкостью.

– Ваш стол пока останется диетическим, а белок появится чуть позже.

– Хоть на этом спасибо! А вы кто будите? – приветливо спросил Максим. – Обстановочка напоминает бутафорский дурдом. Вы за психа меня здесь держите? Так, я, кажется, догадался. Вы санитар или медбрат? Так я тоже медик. Врач общего профиля, Максим Сергеевич. В прошлом общий хирург. Будем знакомы?

– В именной карте вы записаны как Никас-37. Скоро вам предстоит побеседовать с лечащим доктором. Уверен, вы поймете друг друга гораздо быстрее, чем остальные.

– Не понял! Где я нахожусь? Что значит, остальные?

– Это не в моей компетенции. Вопросы задайте вашим ассистентам. Я всего лишь отвечаю за общую безопасность. Можете пока спокойно поесть. Силы вам понадобятся. Приятного аппетита.

Он достал из кармана папку, что-то чиркнул в ней, проверил освещение и удалился.

– Никас тридцать семь? Точно квест! – прошептал Максим, осторожно раскрывая контейнер с кашей. – Лариса устроила сюрприз, или Бочкин прикалывается?

На вкус еда отдавала соей и была недосоленной, но отвращения не вызывала. В его состоянии любая пища сгодится. Жидкость в стакане напоминала воду, подкрашенную неизвестным реагентом.

Заморив червячка, он только разгорячил желудок, собираясь вновь тренировать кулаки и требовать объяснений. Вдруг появились две тени в санитарных масках, грубо взяли его за локти и уложили на кушетку, фиксировав грудь, шею и ноги кожаными ремнями, а в рот засунув тряпочный кляп.

Максим неумело сопротивлялся, но санитары как по алгоритму привели его в беспомощное состояние, затем щелкнули затвором, и кушетка покатилась на беззвучных колесах по коридору. Максим пялился на блеклые лампы, устав от переизбытка света, жмурился и терял сознание. Он рычал и пытался поднять голову, когда санитары прилепили ко лбу скользкий жгут.

Осталось смириться с уготованной участью. Еле–еле он улавливал неразборчивый гогот, фоновый шум, далекую болтовню, слабые вскрики и всхлипывания. Каталку закатили в лифт. Максим ощутил резкий подъем и перехват дыхания. Затем открылся следующий длинный отсек, и распахнулись двери операционной.

Каталку поставили в центре. Над ним наклонился пожилой человек с гладкой лысиной в круглых линзах, с коротко подстриженной бородкой и пронзительными зрачками, неимоверно узкими, но прожигающими насквозь. Он лично сорвал с него пластырь и вынул кляп.

Максим смачно отплевывался и выпучивал глаза.

– Вы здесь главный? С ума посходили что ли?

– Спокойно, мой друг, – произнес старик мягким голосом, светя в глаза тонким фонариком. – Постарайтесь вдумчиво отвечать на мои вопросы.

Сверху нависали широкий халат и белые перчатки. Сзади толпились кривые силуэты. Максим не мог разглядеть их, а только слышал, когда к профессору наклонялись тени в масках. Старик будто готовился к операции, ожидая, когда подадут скальпель.

Голову снова прижали, прилепив к вискам щекотливые датчики.

– Мягче, мягче. Не шевелитесь, – приказывал старик. Его подвижная мимика превращалась в гармошку. Кожа была непривычно гладкой, будто искусственной как в музее восковых фигур. Старик походил на зловещего гения, готового покромсать любого на органы, чтобы фильтровать экспонаты в формалиновых банках и делать бесконечные срезы, изучая метаболизм кислот и проведение нервных импульсов.

– Релаксанты готовы? – спросил он, подняв вверх крючкообразные пальцы.

– Да, – послышалось с боку.

– Начнем со стартовой дозы. В прошлый раз хватило пятьдесят миллилитров.