Ликвидатор. Книга 3. И киллеру за державу обидно

Конечно, сам человек не может захотеть мстить, это навязанная черными силами мысль, не оттолкнув которую, человек принимает ее всей темной стороной своего сердца, и в процессе следования этому выбору, вытесняет растущей страстью многое доброе из светлого хранилища его, становясь нервным, гневным, одержимым, но и здесь он всего лишь проводник зла, и остается им даже после совершенного возмездия. Именно поэтому произошедшее зло – вендетта, не только выжигает духовное и сердечное тепло, но и оставляет вакуум, очень быстро втягивающий в себя еще более худшее.

Надежда Юрьевна поняла все это, нашла в себе силы в какой-то период времени признать за собой падение в пропасть, но не сопротивляться этому, поэтому на суде она смогла защищать некоторых подсудимых, бывших такими же только проводниками зла, а не его генераторами, совершенно обессилев после вынесения приговора.

Состоявшаяся сатисфакция не принесла ожидаемой легкости, удовлетворения, но только разожгла бо?льшую ненависть к тем, кто остался жив, но был виновен в смерти ее мужа.

Такой была предыстория зарождавшихся отношений между несчастными и ей, становясь лишь признаками физического существования ради не торжества справедливости, но мести, хоть и носило оно возвышенное имя «Возмездие» – и другое было не приемлемо!!!

Приговор Пылеву отпустил вожжи внутренней напряженности и неожиданно направил лихих коней времени в сторону любимых ею в воспоминаниях, и так мучительно подвергающую страданиям в настоящем – прошлое начало постепенно захватывать вдову. Сегодняшнее 17 августа 2005 года отступило за горизонт бытия в спокойной уверенности, что никуда не денется…

Оставаясь жить в прошлом. Двое

Почему-то первой всплыла фотография деда, та самая, что обошла все газеты страшного пост революционного времени. Он стоял рядом с Луначарским, Бонч-Бруевичем, Есениным и еще кем-то на трибуне мавзолея в группе высших партийных работников и правителей СССР, принимая парад физкультурников в 1925 году, практически не имея к вышеперечисленным государственным бонзам отношения. Высокий, сухой, подтянутый, с аккуратно ухоженными усиками, особенно заметными на бледном лице, в щегольской фетровой шляпе с широкими полями, собранный и спортивный, выделялся он среди остальных, мало следящих за своим здоровьем соседей. Качество снимка, как и многое в то время, было не важным, но взгляд казался мягким, умным, сознательно отстраненным от других присутствующих.

Именно им сказанные слова сопровождали ее последние десять с половиной лет, со дня гибели Тимура, незабвенного любимого супруга, по сей день. В день их произнесения дед принял на руки только родившегося малыша – свою внучку, и услышал:

– Папочка, вот вам Наденька…

– Спасибо! Но вы делаете ошибку – вместе с именем она получит и судьбу Нади, моей покойной супруги: оборванную любовь и младенца-сироту… – Читатель, и ты запомни эти слова!..

С родной бабушкой Нади – своей первой супругой[14 - Вторая жена Бориса Михайловича принимала действенное участие в воспитание Надежды Юрьевны, но, по понятным причинам, была не родной по крови.], Борис Михайлович познакомился в университете еще в царской России. Это был настоящий роман, окутанный ореолом только единожды даруемых Богом взаимных чувств. Их чадо Юрий – отец Надежды, появился на свет поздним ребенком. Роды были трудными и окончились внесенным заражением крови. Кончина роженицы оказалась мучительной и продолжалась два месяца: после начала газовой гангрены, потеряв одну за другой обе ноги, так и не покинув клинику, женщина скончалась, не увидев своего сына Юрия Чеснокова.

Отец мальчика, будущего олимпийского чемпиона, многократного чемпиона мира, тренера сборной СССР по волейболу и, в конечном итоге, вице-президента Международной федерации волейбола, почти помешался. Охватившее горе было настолько велико, что он был не в состоянии видеть своего сына, считая именно его виновником смерти возлюбленной. Прах супруги после кремирования хранился в течении пяти лет в кадке с огромной пальмой, стоящей в его кабинете.