Ценник

– Я занимался тантрой.

– Обалдеть.

– Тебе хорошо?

– Очень…

Она была простой. И детдомовской. Их роман как таковой длился полтора месяца. Алексей, узнав, что она замужем, но с ним не живёт, спросил:

– А где же ты ночуешь?

– На работе.

– А что за работа?

– Не поверишь. Я повар.

– Поверю.

Алексей уже через несколько дней их отношений знал, что это ненадолго. Она врала. Практически во всём. Точнее, это был способ Глашиной жизни. И через полтора месяца она прокололась конкретно. Ведя с ней разговор о вранье, Лёша понял, что эта девушка будет выкручиваться любыми способами. И он просто применил гипноз. Она рассказала всё. Что ещё приходится периодически спать с мужем, что есть любовник на работе.

И выведя Глашу из гипноза, Алексей заговорил жёстко:

– Ты совсем запуталась, Глаша.

– Не уходи от меня, Лёш.

– Знаешь… Такая жизнь не из моей оперы.

Она стала плакать. Искренне, закрыв лицо руками и опустив голову.

– Что же у меня… Так… Всё…

– Я тебе всё сказал, Глаша. Уходи.

И они продолжали встречаться. Почти три года. Расставаясь неоднократно. А потом снова сходились.

Через год появилась возможность дёшево купить машину. И не одну, а две сразу. В силу непонятно каких причин Алексей упустил момент оформления кредита своей машины на себя. В салоне, где покупали машины, со слов Глаши, сказали, что это невозможно. То ли в силу того, что у Алексея тогда была регистрация только на год в съёмной квартире (в той самой, которая стала потом его собственностью), то ли почему-то ещё. Он только потом узнал, что кредитные счета можно было разделить изначально. И, конечно, настал момент истины.

…Они уже расстались. Наглухо. До этого Глаша, чтобы вернуться, бесконечно шантажировала Алексея машиной. Он, сколько мог, брал в банке, когда платил за кредит именные чеки на своё имя. Но потом банк запретил платить через кассу небольшие суммы. И всё пошло через банкомат. Естественно, на кредитный счёт на имя Глаши. Лёша понимал, что доказать что-то в случае глобального их конфликта будет практически невозможно. И когда за машину оставалось платить год, он уговорил её сделать предварительный договор купли-продажи. Она всё подписала. А через месяц…

Он не знал, что с ней произошло. Но понял, что Глаша стала выпивать. Она не пила много лет, у неё были проблемы с алкоголем когда-то. Внезапно приехав к нему без звонка, она стала требовать СТС на машину и ключи. От неё пахло спиртным. Пелена на глазах. В какой-то момент она толкнула Алексея, повредив ему ребро.

В этот момент на кухне сидела клиентка. Алексей вышел на кухню с реальным болевым шоком. Можно было, конечно, заехать Глаше в ухо, но Алексей никогда не трогал женщин даже пальцем. В плане «ударить». Клиентка всё слышала. Они с ней вместе нашли диклофенак и шприц в Лёшиной аптечке. Вкололи. Всё заняло минут пять. А когда Алексей вернулся в комнату, Глаши уже не было в квартире. Не было ключей от машины, его прав на вождение, договора купли-продажи, телефона и трехсот тысяч рублей. Исчезло кольцо, подаренное Алексею покойным Патриархом Алексием II.

Надеясь, что Глаша придёт в себя, Алексей подождал два дня. Потом звонил на свой украденный телефон, писал на него смс с просьбой всё вернуть. Ноль отклика. Написал ей несколько мэйлов на её почту. Никакого ответа. Ребро прошло, но заболело снова через неделю. И в травмпункте на снимке увидели перелом.

Уголовное дело завели сразу. И через четырнадцать дней Глаша не просто отдала ему всё. Проверенный следователями биллинг его многолетнего номера, обыск с экспертом на её работе высветил все документы и даже дубликат ключей от квартиры Алексея. Хотя он забирал у неё второй комплект. Любовь зла?..

Вы задумывались, на чём держится и выживает этот мир?

На сексе, деньгах и вашей Вере. Которой нет у 90% населения планеты Земля. Узкие мирки обывателей, мещан и быдла вызвали мощный Триумф Посредственностей. Они заполонили все статусные и простые посты снизу доверху.

Что произошло с Глашей – алкоголизм ли, безумие, просто ей снесло крышу, Алексея уже не интересовало. В довершение при обыске на Глашиной работе она бросилась на девушку-следователя с ножом для разрезания бумаги, а потом пыталась всадить его в глаз женщине-эксперту. Нож для бумаги оставил над правой грудью красивой младшего лейтенанта-следовательши шрам на всю жизнь. И лишь благодаря Алексею, который был при обыске, не дошёл до глаза эксперта всего сантиметр.

Глаша села на восемнадцать лет. В её тридцать восемь это было концом всего. К Алексею вернулось всё, включая хорошую компенсацию: у Глаши просто забрали квартиру, которую она приобрела до замужества. Выписали оттуда мужа (к этому моменту уже официально бывшего и бегающего от властей с условным сроком за какую-то пьяную поножовщину – «муж и жена – одна…»), продали квартиру за хорошие деньги, которыми Алексей официальной бумагой «благодарности» поделился с банком, через который эту квартиру продавали.

Всё это происходило параллельно с романом с Катей и за несколько дней до захвата террористами рейса Симферополь—Москва.

Глава 6

Навыки Алексея

Алексей служил в армии всего три с половиной месяца. Полтора года специальной подготовки до службы сложились в сто два дня упорных тренировок по воскресеньям. Группа, с которой его готовили, как и сам Алексей, не знала, где это происходит. В Москве их забирал полностью закрытый фургон. Ехали около двух часов.

В подготовку входило всё. Для спецназа. И зачем-то арабский язык. Это действительно было странно. Английский, французский, немецкий и испанский – это понятно. Стандартный набор. Уже начался 1989 год. Алексею было девятнадцать. Все знали про вывод войск из Афганистана. И по-прежнему не понимали, зачем учат экспресс-методом арабский язык.

…Он ушёл в армию с горным спецназом ГРУ в свои почти двадцать лет. Весной. В Афганистане был четыре раза по две недели. Ещё несколько горячих точек, включая неоднократные спасения заложников. А потом, спасая свою группу в далёкой и братской нам стране, когда они все спускались с третьего этажа на тросах, пулемётчики, поливавшие их отовсюду, перебили трос. Алексей, как командир, шёл последним. И под бесконечными пулями он прыгнул в окно.

Третий этаж в домах той страны – это как наш пятый. Был бы этот дом в трущобах, подходил бы под наш второй этаж. Но это была гостиница. Крутая. Его тренировали для таких прыжков. Здесь было почти пятнадцать метров. С десяти он прыгал не раз. Но тут его пятка разлетелась на три осколка в кости. Армия закончилась.

…«Соответственно, их осталось семнадцать. Мы не взлетаем. Они рискуют конкретно. Пилот плохой? Вряд ли».

За Алексеем был салон, над ним, на втором этаже, ещё один, и один салон впереди него, перед кабиной. «Кабина»… Лёша подходил к занавескам перед первым салоном. «Они все не поместятся в кабине». В ответ его мыслям он увидел пятерых террористов в первом салоне. «Постреляем, дебилы?» Все АКСУ были с глушителями. И макаров одноглазого тоже. Алексей предпочёл макаров. Прицелился. Все пять пуль вошли в черепа боевиков неслышно. И все пятеро просто осели. «Бинго. Минус восемь козлов».

Алексей понимал, что в кабине не могут находиться оставшиеся двенадцать боевиков. Он медленно и тихо растащил пятерых уничтоженных террористов на уровень пятого и шестого рядов. В салоне отключились все, поэтому он просто запихивал трупы в ряды.

Лёша на корточках двинулся в последний салон. У лестницы на второй этаж стояли ещё трое. «Два раза один и тот же номер может не пройти».

Алексей, служа в армии, никогда не занимался конкретной ликвидацией. Его бригада горного десанта, как ни странно, была спасательной. Их задачей было вытаскивать заложников, пленных. То есть, попросту говоря, он не был «охотником». У тех людей, которые ликвидировали или зачищали, был совершенно иной склад ума. Но здесь, в аэробусе… В Алексее что-то щёлкнуло. Всегда есть несколько вариантов: охотник, жертва, преследователь, конкретный убийца, «маньяк пистолетного курка» и т. д. В нём проснулся реальный охотник. Он не видел, что это люди. Он сразу поставил себе задачу, что это террористы, а значит, звери, соответственно, мишени. «Нож?» Все трое стояли к нему боком и спиной. «Наверху, на лестнице, наверняка есть ещё кто-то. И в салоне второго этажа». И Алексей пополз к боевикам по-пластунски.

Катя

Она была «отрывной». Несмотря на свои молодые годы, Катя очень хорошо знала систему. Где и как сделать правильно, где обойти. Она одновременно была в социуме и вне его. Это не просто подкупало Алексея. Это не давало ответов на её загадку. Ту самую женскую загадку, которую можно разгадывать всю жизнь.

…Они вместе поехали в Ригу. Поднялись на собор Святого Петра. Оттуда, со смотровой площадки, был виден весь город. Солнце, любимая, ветер, его родной город.

…Лифт спускался вниз и поднимался наверх ровно девять минут, отвозя и забирая новых туристов. Они остались вдвоём с Катей наверху…

С высоты в семьдесят один метр город расплывался. Их движения были… Движениями ветра. Катя была в оригинальных штанишках. И разорвать их там, где надо, оказалось так легко…

Лифт уже шёл наверх. А они, слившись воедино, всё продолжали и продолжали. Казалось, исторический собор сам задавал ритм их телодвижений свои скрипучим покачиванием. Музыка их стонов сливалась с нотами секса собора. Он был с ними. Он поддерживал. И когда лифт остановился на их площадке, они кончили одновременно, крича и трясясь. Из дверей вышли скандинавские туристы.

– Это викинги.

– Да, ставшие хоккеистами.

– И саночниками.