Для полного и исчерпывающего описания сексуальной услуги ему хватило одного слова.
Из него следовало, что услужить он желает сначала себе, а после уж мне.
Я, невинный отрок с горящим взором, отвернулся.
Мой новый знакомый не унимался.
Он отошел в сторонку, а после подошел снова.
Лицо у него было цвета недельного синяка, все в красных пятнах. Борода не росла. Он кружил возле меня и настойчиво убеждал не упустить своего счастья.
Потом он что-то сообразил, заметив букет.
«Она не придет, – сказал он мстительно и тускло. – Зря стоишь, она не придет».
Я надменно задрал подбородок и вновь отошел.
«Не придет», – сказали мне в спину.
Голос его звучал уныло и безнадежно. Он шел, переваливаясь и разведя руки в стороны.
Но был посрамлен, ибо она пришла.
Летящей, озабоченной походкой. Свидание состоялось.
И я ввязался в ад, который продолжался три года.
Выбирать мне, конечно, не приходилось. Но нынче, зная про преисподнюю, которая вскоре подо мной разверзлась, я не могу не взглянуть на ситуацию в ином свете.
Возможно, он был ангелом, тот мужичок.
Музыкальный Мемуар
Я плохо воспринимаю классические произведения. Особенно, если они вдобавок новаторские и, неровен час, авангардные, то есть новая классика.
Никакой бравады.
Слон отдавил мне орган классического восприятия. Извиняясь и суетясь, он начал топтаться, и отдавил мне что-то еще. Поэтому культурная глухота подкрепилась болезненным стимулом.
Однажды в начале 90-х я мирно спал на диване, не снимая костюма.
В бельевой корзине я спрятал «Рояль».
Часов примерно в шесть вечера после войны жена подняла меня пинками.
– Вставай! Вставай! – подгоняла она. – Быстро! Быстро собирайся!
Кругом виноватый, застигнутый врасплох, я оделся. Меня куда-то вели, а всякие присутственные места манили меня буфетными миражами и придорожными оазисами.
Мы петляли, сворачивали, устремлялись в подворотни.
– А куда мы идем? А куда мы идем? – с растущим беспокойством спрашивал я.
– Увидишь, – загадочно отвечала жена.
Наши спутники, успевшие присоединиться, деликатно молчали.
Между тем, мы шли ныне прекрасными, а в те времена погаными Дворами Капеллы. Потом мы вошли в саму Капеллу, которая, конечно, всегда прекрасна.
И там, внутри, очутившись в десятом ряду маленького и сильно камерного пространства, я понял, что угодил в капкан. Двери тут же притворили, но это уже было неважно: я успел рассмотреть, что буфета нет.
На сцену вышли четыре человека, одетые во все чистое. У них были музыкальные инструменты. Следом вышла не то дама, не то ее кавалер. За давностью лет они слились в моей памяти в филармонического андрогина.
– Боске! «Второе время»! – внушительно объявил андрогин.
Когда «Второе время» истекло, я встал. Я знал без зеркала, что бледен, как мел. Жена подалась ко мне, думая задержать, и мы встретились глазами. В моих глазах стояло нечто такое, что даже она, видавшая виды и знавшая, как поступать, отпрянула и села на место.
Я вышел обратно в достопримечательные Дворы.
Вот ведь проказы памяти! Я точно помню, что после этого битый час, пока исполнялись остальные Времена, буфетничал на Васильевском Острове.
Но я не мог уйти так далеко. Капелла-то в другом месте. Странно.
Сосуны
Ночью отключили воду.
И обещали сосать.
В десять утра не сосали.
И в час не сосали.
В смысле, не сосали водопроводчики, а все остальные сосали все, до чего удавалось дотянуться.
Я снова взял коромысло и отправился за очередной дозой «Росинки». По дороге заглянул в подвал, где уже получилось скромное – под стать жильцам – миссисипи. И даже навигация открылась: плавало много чего – папиросы, слюни, тела.
Озаботившись близким паводком, я вошел в ЖАКТ.
– Ну, и что дальше? – сказали мне бесцветным голосом.
Выяснилось, что сосать сегодня никак невозможно, потому что не приедет же машина прямо сегодня сосать, это же понимать надо, а приедет она только завтра, рано утром, и будет сосать усердно и досыта.
Разлив миссисипи явился для водопроводных супервизоров новостью. Родилась идея перекрыть стояк.
Оказалось, что воду-то хоть и отключили, но не ту, хотя и правильно, а течет, образуя миссисипи, совсем другая, не страшная, которую можно не отключать, но раз мне так хочется, то и ее отключат.
Тут как раз явились отключатели, отливавшие зеленым. Выяснилось, что они слыхом не слыхивали ни о какой аварии.