Мои рассказы о деньгах. Часть I

С бутылкой в руках мы вышли из магазина и молча закурили. Денег на обратный билет не было, и мы пошли пешком. Ярко светило февральское солнце, идти было легко и приятно. Но далеко – порядка пяти километров. Где-то посередине пути, у железнодорожного переезда стояла заброшенная будка смотрителя. Мы уселись на лавочку и закурили, нежась под тёплыми лучами солнца. Открыв бутылку, я отхлебнул прямо из горла. Затянулся и молча протянул виски другу.

"М-да, выбор сделан…" – мрачно произнёс он, прикладываясь к бутылке.

"Хрен его знает, что там в будущем случиться, но я так никогда жить не буду… В следующий раз, если увидишь меня с такой телегой грошовой жратвы – пристрели меня из жалости!" – пафосно, с присущем юности радикализмом, произнёс я.

"Что дальше-то делать будем?.."

Вопрос повис в воздухе. Мы молча закурили, поочередно прикладываясь к бутылке. Теплый вискарь обжигал горло, ароматный дым сигарет туманил сознание. Выпив половину бутылки, мы решили продолжить наш путь – оставаться у заброшенного переезда не было никакого смысла.

В дальнейшем всё оказалось не так уж и плохо – воистину говорят: "Не имей сто рублей, а имей сто друзей!" Где-то, как-то всегда можно было поесть и иногда даже выпить. Томас, владелец местной пивнушки, наливал нам пиво в кредит, отмечая на картонной подставке под кружки, количество выпитого нами. А через пару недель мы, наконец, получили свои стипендии.

Я сразу раздал все свои долги, и даже устроил довольно грандиозную вечеринку по поводу окончания жизни впроголодь. Вскоре я защитил диплом, получил свои корочки и через две недели отбыл обратно в Питер.

В моём кошельке было двести марок, а моя сумка весила ровно двадцать килограммов – я остался верен выбранному пути, не стремился к обладанию материальными ценностями, вместо этого впитывая в себя знания, эмоции и удовольствия от жизни.

И пусть "Дрезденер Банка" уже больше не существует, а население и территория города Бернбурга сократились почти вдвое – эти два с половиной года в Германии сделали меня другим человеком. Я очень признателен немецкому народу за стипендию, позволившую мне получить немецкий диплом, и хотел бы от всего сердца поблагодарить всех, кто помогал мне тогда и словом, и делом.

Первая зарплата

Вернувшись из Германии в марте 1997 года, я чувствовал себя как старик после встречи с золотой рыбкой: сердце разбито, денег нет, а здоровье подорвано алкоголем и марихуаной. Нужно было ещё доучиться в питерском Финэке, хотя, честно говоря, я не очень понимал чему и зачем. Почти все мои однокурсники уже где-то работали, кое-кто даже добился определённых успехов. Однако, по сравнению с бюргерской Германией это всё выглядело довольно сиро и убого, а главное бесперспективно, в следствии чего моя собственная мотивация пребывала на дне колодца, где-то между Высоцким и Секс Пистолс.

Провалявшись две недели в гриппозно-отходняковой лихорадке, я несколько раз сходил в институт, как-то сдал дипломную работу (просто переведя на русский то, что я защищал в Германии), сдал хвосты или что там ещё надо было сделать для получения "красного" диплома, и теоретически был полностью готов к новой жизни. Практически, всё что было у меня в голове – это сожаление о том, что я не остался в Германии и зависть к моему товарищу, который, вовремя подсуетившись, уже тогда устроился на работу в питерское отделение Дойче Банка.

Так бы я и хандрил дальше, если бы не сгусток энергии по имени Руслан, который решил, что ни к чему его другу киснуть в горьком растворе самосожаления. Уверенным голосом он заявил, что нам необходимо отправиться на день карьеры, организованный студенческим союзом. Возражения не принимались. Я нехотя согласился в основном потому, что событие это намечалось в Манеже, совсем рядом с квартирой моего дяди, где я тогда обитал, деля маленькую комнатку со своим двоюродным братом.

Ровно в полдень я встретил Руслана у дверей Манежа. Внутри просторного ярко освещённого зала перед нами предстала весьма живописная картина. В воздухе витал запах тысяч несбывшихся надежд и казалось, что стоит лишь закрыть глаза и перед тобой появятся затоптанные и раздавленные тела участников битвы за карьеру. Бодро перешагивая через кучки мусора на полу, мы взглядом загоняли немногих оставшихся внутри работников кадровых служб в глубину их разноцветных стендов. В последствие выяснилось, что порядка дюжины компаний планировали взять на работу человек пятьдесят. А пришло почти десять тысяч студентов и выпускников. Хорошо, что лень и врождённое стратегическое мышление не позволили нам явиться к открытию.

Названия компаний не вызывали у меня никаких эмоций. Мы подошли к ближайшему стенду и поинтересовались у стоявшей там девушки почём фунт лиха. "Анкет больше нет!" – нервно воскликнула та, собирая дрожащими руками какие-то бумаги. Оценив диспозицию, я вытащил из рюкзака страничку со своим резюме, напечатанном на немецком языке, и протянул девушке со словами: "У меня тут сиви из Германии – может посмотрите?" После секундного замешательства она, не глядя положила мой листок поверх какой-то кучи бумаг. "Спасибо", – без эмоций, скорее на автомате, сказал я, глядя как Руслан всучивает несчастной девушке свою автобиографию.

Проигнорировав компании с совковыми названиями, я оставил оставшиеся пять листочков с описанием моих скромных достижений на стендах компаний с самыми красивыми девушками и с чувством выполненного долга направился к выходу. Особых надежд я не питал, твёрдо помня, что в Германии на почти двести разосланных мной заявок на летнюю практику не пришло ни одного положительного ответа. Руслан за это время осеменил стенд каждой компании и весело подпрыгивая что-то говорил о разнице между этим годом и прошлым.

На улице ярко светило майское солнце, жизнь была прекрасна, и будущее лежало у наших ног. Прямо там – в куче окурков, рядом с небольшой лужицей грязной воды. Докурив, мы бросили свои окурки в общую кучу и направились к институту, в надежде застать там кого-нибудь из знакомых.

На следующей неделе мне позвонили. Сразу две компании сочли нужным познакомиться со мной поближе. Одна местная, с совершенно непетеребургским названием "Дом Лаверна", а вторая американская – "Артур Андерсен". Не помню уже что там не сложилось со странным домом, наверное, они искали торговых представителей или что-нибудь в этом роде, но до встречи с ними дело так и не дошло.

Зато американцы оказались гораздо конкретнее – они сразу предложили встретиться в семь вечера следующего дня в их офисе, располагавшемся на Итальянской улице, прямо напротив Русского музея. Подобная скорость развития событий несколько застала меня врасплох – я понятия не имел что это за фирма, но ещё больше меня беспокоило отсутствие у меня делового костюма. Сосредоточившись на втором вопросе, я обнаружил в недрах шкафа пиджак моего кузена, в котором он, судя по фасону и качеству кроя, ходил на выпускной в школе. Весь следующий день я прилежно наводил марафет, насвистывая под нос про встречи по одежке и тому подобное.

Ровно без четверти семь я раскрыл дубовую дверь свежеотремонтированного офиса, предъявил паспорт охраннику и мило улыбнулся девушке-секретарше. "Здравствуйте! Меня зовут Алексей Субботин и у меня назначена встреча с Ольгой из отдела кадров", – сухо, по-деловому сказал я. "Одну минутку, пожалуйста!" – улыбнулась в ответ девушка, набирая номер телефона. "А Ольги нет в офисе!" – тут же обрадовала она меня. "Охренеть!" – хотел сказать я, но сдержался и ограничился открытием рта. То ли выражение моего лица, то ли фасон моего костюма разжалобили милую девушку, и она со словами "Я сейчас!" упорхнула вглубь офиса.

Через несколько минут она вернулась и ободрила меня фразой "Всё в порядке! С Вами встретится наш менеджер Ирина. Проходите пожалуйста!" и отвела меня в небольшую переговорную комнату.

Внутри, вокруг массивного стола, располагалось с десяток стульев. Я уселся около окна, с интересом рассматривая обстановку. "Почти как в Германии!" – заключил я, вспоминая мюнхенский офис юридической фирмы, где я проходил практику. Не прошло и пары минут как дверь раскрылась и в комнату уверенно вошла женщина лет сорока, с короткой стрижкой. "Здравствуйте! Я Ирина, менеджер аудиторского отдела." Пожав мою руку, она уселась напротив меня, положив перед собой копию моего резюме с какими-то рукописными пометками.

"Бухучёт знаешь?" – без всяких реверансов спросила она, глядя мне прямо в глаза. Врать не было никакого смысла, и я честно признался, что изучал данную науку на втором курсе Финэка.

"Чем актив от пассива отличается сказать можешь?" – продолжила она в том же деловом тоне.

"Актив слева, а пассив справа", – уверенно сказал я, нисколько не смущаясь банальности своего ответа.

"Проводки какие-нибудь знаешь?"

"Конечно! Дебет касса, кредит банк".

"А ещё?"

"Дебет банк, кредит касса".

"Так!" – Ирина явно не оценила юмор. -"Английский где изучал? Спецшкола?"

"Нет", – чётко ответил я.

"В институте?"

"Нет", – в её глазах промелькнула искорка интереса. "А где?"

"Нигде", – ответ её явно разочаровал.

"Всё понятно", – Ирина подытожила наш двухминутный разговор. "Тебя Рудольф выбрал, пусть он и решает!"

С этими словами она собралась уже вставать, но моя интуиция вместе с любопытством вложили в мои уста логичный вопрос: "А кто такой Рудольф?"

"Это наш управляющий партнёр. Немец" – как будто это всё объясняло. Всем своим видом она давала понять, что попусту тратит своё время. Её взгляд стопроцентно гарантировал, что работа в этой организации мне никак не светит. Однако сдаваться просто так было не в моих правилах.

"А чем Ваша фирма занимается?" – невинно поинтересовался я.

Наглость вопроса вкупе с моим простоватым видом заставили Ирину несколько опешить и даже откинуться на спинку кресла. Видимо, в конце концов, она посчитала мой вопрос уместным, учитывая, что Ольга из отдела кадров меня продинамила, и быстро, ёмко и ясно рассказала мне о компании и их деятельности в Санкт-Петербурге.

"А Вы собеседуетесь на позицию помощника аудитора." – формально закончила она свой небольшой рассказ.

"А зарплата какая?" – не удержался я. Я понимал, что после таких вопросов в глазах Ирины я был на одном уровне с Форрестом Гампом и должен был вызывать жалость.

"Тысяча долларов в месяц", – сухо ответила она.

Мой рот опять открылся. "А можно всё начать сначала?" – вертелось у меня в голове.

Взглядом наигравшейся с мышкой кошки Ирина дала мне понять, что наша встреча закончена. Она поднялась, забрала со стола моё резюме, и сухо сказала: "Подожди немного здесь. Я сейчас узнаю, когда Рудольф сможет с тобой встретиться."

К тому моменту я уже отошёл от шока и твёрдо решил получить эту работу. Точнее зарплату. За такие деньги я был готов если не на всё, то на очень многое.

"Хорошо!" – деловито сказал я, поудобнее расположившись в кресле.

Ирина вернулась через несколько минут. "Он с тобой сегодня встретится, посиди тут пока", – сказала она, заглянув в переговорку, и тут же исчезла.

Я сидел, напрягая мозг в судорожных попытках вспомнить бухгалтерский учёт. Кроме ритуальных слов типа сальдо и гульдо, перед глазами стояла картинка сдачи экзамена в три года тому назад. Вечером накануне мой друг Гена притаранил целый коробок плана, мотивируя это тем, что под этим делом легче запоминать ненужную информацию. Всю ночь он делал вид, что учит какую-то ересь типа "История экономических учений", а я тупил в конспекты по бухучёту. Утром я чувствовал себя совсем неважно, выглядел ещё хуже. Понимая, что надолго меня не хватит, я протиснулся в первую группу сдающих и приготовился худшему.

Однако, сразу после того, как мы взяли билеты и сели готовиться, преподавательница внезапно вышла из аудитории и вернулась только через полчаса. Ясное дело, что все всё списали. Она, однако, избрала неожиданную тактику: "Так! Всем четвёрки. Кто хочет пятёрку будет отвечать на дополнительный вопрос. "Мы повозмущались для проформы, однако, объективно, расклад был не самым плохим. К тому времени в моей зачётке были одни пятёрки, поэтому я смело направился за дополнительным вопросом. Правильно ответить на него я не смог, получив четвёрку, в том числе за наглость. Воспоминания вызвали улыбку на моём лице, но никак не поспособствовали подготовке к предстоящей встрече.

Я переключился на решение другой проблемы – английский язык. Судя по всему, здесь и сейчас это было даже важнее бухучёта. Я никогда в жизни не был ни на одном уроке английского. Все мои знания были подчерпнуты из языка программирования, который недаром назывался Basic. В добавок, в школе мы с приятелем переписывали в тетрадки тексты песен английских и американских металлистов. Однако переводить их было очень сложно, и я мог, в лучшем случае, осилить только названия некоторых из них. В нашей школе в Германии было довольно много студентов из Англии, и я часто слышал английскую речь, даже мог кое-что понимать, несмотря на сильнейший акцент. Но сам я мог сказать лишь несколько основных фраз.