Мои рассказы о деньгах. Часть I

Мой друг медленно пережевывал пищу, видимо прислушиваясь к вкусовым ощущениям.

"Рыба как рыба. Только сырая." – после этого он пальцем пододвинул бесхозный кусочек риса на сложенные параллельно палочки и, не утруждая себя процедурой обмакивания в соус, быстро отправил его в рот.

Вездесущая официантка, профессионально не обращая внимания на наше владение палочками, снова разлила горячее саке по стопкам. После редьки с васаби, моя слизистая оболочка уже смирилась со своей судьбой и не мешала алкоголю пробираться через желудок в сознание.

Когда на столе появилось некое подобие переносного мангала с шипящими кусками мяса, палочки в моей руке уже перестали трястись, а движения рук стали больше походить на стиль пьяного мастера, продемонстрированный Джеки Чаном в одноименном блокбастере тех времён. Сибирец не выдержал и попросил хлеба, ловко используя корочку чёрного как третью палочку и быстро расправлялся с тонко нарезанными кусками мраморной говядины.

Я отведал икры летучих рыб и был несколько разочарован – на вкус было ясно, что эти рыбы летают не от хорошей жизни. Ещё один кувшинчик саке, впрочем, тут же смыл это неродившееся хокку из моей головы.

Когда изжога от съеденного и выпитого стала почти невыносимой мы попросили счёт. Мило улыбаясь, наша шелковая муза перестал тупить свой взор и вовсю заморгала нам длинными накрашенными ресницами, подавая изящную лаковую коробочку. Или так мне казалось под воздействием кипяченой рисовой водки. Счет вместе с чаевыми практически равнялся моей месячной зарплате за вычетом подоходного налога. Вытащив из кармана пачку купюр, я отсчитал необходимую сумму, посмотрел на сидящего напротив меня самурая с сигаретой в зубах и блаженной улыбкой на лице, добавил ещё одну купюру, за что был удостоен ментального поцелуя от нашей шелковой феи.

На улице, свежий весенний воздух вернул нас на землю. Обменявшись впечатлениями о японской кухне и ценовой политике ресторана (не могу здесь привести выдержки из-за полного отсутствия печатной лексики в довольно длинном диалоге), мы решили остудить пыл саке традиционным русским пивом.

Чтобы не превращать прекрасный майский день в банальную пьянку, решено было продолжить празднование начала нового летнего сезона в ЛДМ, где в наличии имелась довольно шикарная бильярдная. По дороге из таксофона, я позвонил Руслану, который обещал прибыть на место вместе с подружками своей девушки. Жизнь налаживалась, денег было ещё много!

Пиво, мартини, коктейли, дискотеки, танцы, такси, опять коктейли, мартини, коньяк с сигарами в ‘Талеоне’… Живём ведь только раз, особенно когда тебе только минуло двадцать, а наличных в кармане целая куча. В общем, к концу третьего дня праздников, баланс показывал минус две зарплаты. Хорошо, что ещё были командировочные… И здоровье!

Так, по-стрекозинному, прошло то лето.

А потом случился кризис. Я очень хорошо помню, как изменился офис в те августовские дни. Сначала, руководство начало задерживаться по вечерам, сидя с печальными лицами на бесконечных конференц-звонках. Потом началась чехарда в расписании проектов. Новости на экране большого телевизора в приёмной становились всё тревожнее: рост ставок ГКО, перемены в правительстве, азиатский кризис и тому подобные предвестники грядущей печали.

"Тут такое будет… В общем, не могу говорить, но снимай все деньги со счетов в банках. Только не говори больше никому… Если только родителям!"

Я почти рассмеялся в ответ, так как денег на моем счету в Мост-Банке было совсем мало. Ещё что-то было на счёте в СБС-Агро. Не мудрствуя лукаво, я поделился информацией со своим другом, и мы вместе сходили к ближайшему банкомату. Общая сумма моих предкризисных сбережений равнялась долларам пятистам, из которых ещё предстояло заплатить двести сорок долларов за квартиру.

Потом я позвонил родителям, убедился, что банковских счетов и накоплений у них нет, так как почти все сбережения были потрачены на оплату обучения моего младшего брата. Заверив маму и папу, что у меня всё хорошо, я с чувством выполненного долга отправился играть в бильярд.

По-настоящему кризис начался в воскресение. Стоял прекрасный солнечный день, я договорился с кем-то встретиться на Невском, а по дороге решил забежать в офис, чтобы проверить почту. В пустом почти офисе я застал Марлошу – веселого американца филлипинского происхождения, который несмотря на свой юношеский вид был у нас старшим аудитором. На его столе валялась пустая спортивная сумка, огромнейшего размера.

"Ты куда собрался?" – в шутку спросил я Марлона, с которым был довольно в дружеских отношениях.

Тот отвлёкся от экрана своего компьютера и серьёзным голосом сообщил мне, что с утра ему позвонили из американского посольства и посоветовались запастись консервами, поскольку грядут какие-то глобальные неприятности. Я поведал ему о звонке своего приятеля, Марлон с интересом выслушал и оптимистически заявил, что мол ничего страшного, потрясёт и перестанет.

"Зачем тебе тогда такая огромная сумка?" – задал я логичный вопрос.

Марлон лишь пожал плечами и снова уткнулся в компьютер.

Сделав все свои дела, я уже было собрался покинуть уютный гостеприимный офис, когда Марлон выскочил из-за своего стола и ужасно вращая глазами затараторил, что всё на самом деле гораздо серьёзней и что ему из Москвы сообщили нечто такое, что он не может сказать мне это прямо сейчас, но это будет просто пипец и что я должен помочь ему закупить продуктов, а за это он проставится пивом в ‘Конюшне’, довольно приличном заведении неподалёку от офиса.

Марлон был ещё тот кутила! Поэтому перспектива совместного выхода в свет с его кредитной карточкой была довольно заманчивой. Время было ещё раннее, делать было особо не чего, и я согласился.

Упаковав сумку в рюкзак поменьше, мы вышли из офиса. На углу Невского и Грибонала мы заметили первые признаки надвигающейся катастрофы – бабки, продававшие у метро сигареты взвинтили цены в пять раз. Обычно пачка стоила рубля три-четыре, а тут сразу двадцать!

"Не хило!" – пронеслось у меня в голове.

Доведя полученную информацию до Марлона, мы посовещались и решили направиться пешком на Сенной рынок, находившийся по соседству. Я поинтересовался количеством наличных у моего американского друга – выходило не так уж и много. Ближайший банкомат был в ресторане ‘Невский 40’, который ещё при советской власти работал только за валюту, а с тех пор превратился в довольно дорогое заведение для экспатов и новых русских.

Внутри было пустынно. Банкомат у входа подозрительно не работал. Марлон даже немножко приуныл, но затем блеснув своей белозубой улыбкой предложил пока перекусить, предварительно уточнив, что к оплате всё ещё принимаются кредитные карточки. Ознакомившись с меню, я убедился, что сигареты стоят десять рублей. Видимо хозяева пока были не в курсе грядущего катаклизма.

По кружке пива для начала, потом ещё парочку под горячее, затем за грядущие перемены, которые сделают нас сильнее, если не убьют, конечно. Закурив сигарету, Марлон поведал мне о грядущем крахе российской финансовой системы. После этого разговор перешёл на более прагматичные темы вроде: "Переживёт ли наша компания это смутное время". После того, как вопрос встал таким образом, тема закупки консервов потерялась сама собой – стоит ли оттягивать свой конец, если тот потом всё равно придёт…

Потом к нам присоединился ещё кто-то из наших коллег, обед перетёк в ужин, ужин в вечеринку. За окном, бегали озабоченные граждане с огромными сумками – видимо слухи уже сочились из всех щелей. Было видно, как энтропия толпы растёт прямо на глазах. Глядя на это, мы заказывали очередной раунд выпивки и продолжали рассказывать друг другу разные командировочные истории. Не хотелось думать о грустном.

В понедельник рубль рухнул. На неделю окружающий мир превратился в хаос: огромные вопящие очереди у банков, пустые полки в магазинах, люди таскающие мешки и коробки с продуктами, пустые рестораны, быстро успевшие ввести в обиход понятие ‘условная единица’. Помню, один коллега предложил мне купить у каких-то знакомых мешок сахара – в ответ на мой удивлённый взгляд мне было популярно объяснено, что вскоре от безденежья все начнут гнать самогон и сахар резко подорожает, а я, соответственно, неплохо заработаю. Наживаться на кризисе я не хотел. К тому времени, мой внутренний мир уже развился до уровня, где я считал, что делать ставки на то, чтобы стало ещё хуже, может обогатить человека материально, но разлагает изнутри.

На работе наступил коллапс. Хитрый Рудольф уехал в мае в Мюнхен, передав в наследство процветающий бизнес с огромными перспективами. Новоприбывший директор офиса каталонец Хайме, сидел у себя в кабинете, обхватив голову руками – большинство клиентов либо разорились, либо отказывались от услуг, а те немногие, что продолжали пользоваться услугами компании, настаивали на радикальном пересмотре суммы контрактов.

Поскольку банковская система страны приказала долго жить, зарплату за август нам выдавали наличными. В рублях, но по курсу на день выплаты. Получив свой конверт, я вышел из офиса, где меня ждал знакомый с долларами. Совершив обмен, я понимал, что теряю на этом процентов пять от своей зарплаты, но хранить деньги в рублях было бы сумасшествием.

После того как первый шок от девальвации рубля прошел и люди убедились, что жизнь продолжается, стало немножко полегче. Но только немножко. Наступил дождливый сентябрь, вгоняя петербургеров в обычное осеннее уныние, помноженное в этот раз на глубину кризиса. Люди вокруг ходили с поникшими глазами, резко увеличилось количество пьяных на улицах, отовсюду повылезали бомжи и нищие. Казалось, что люди уже не надеются пережить грядущую зиму, что весна не наступит никогда.

Руководство нашей компании, по-видимому, исходило из тех же предположений. Сначала нам урезали всякие мелочи, типа оплаты такси, кофе на кухне, пиццу по пятницам и тому подобное. Однако в конце месяца нас ждал настоящий удар – Хайме дрожащим голосом объявил всем собравшимся в большой переговорной комнате, что руководство компании приняло решение никого не увольнять, но понизить всем зарплаты на четверть. Это было жёстко.

В то время, клиенты платили компании за час моей работы что-то порядка ста долларов. Получалось, что в месяц я работаю один день на себя, а всё остальное время на американского дядю. К той поре я уже стал довольно хорошим специалистом, способным разобраться в самых запутанных ситуациях и найти решения, которые бы устраивали и клиентов, и аудиторов. В добавок, на меня возложили обязанности по тестированию новой системы электронного документооборота и обучение новых сотрудников. В общем, настроение моё той осенью полностью соответствовало виду за окном – полное говно…

В декабре правительство увеличило налоги. Формально ставки остались неизменными, они просто понизили порог применения максимальной ставки, равнявшейся 35%. После оплаты квартиры, денег хватало только на выпивку, чем обычно всё и заканчивалось.

Так прошёл тот, так блистательно начавшийся для меня год. Как сказал Хрюн Степанов в популярных тогда ‘Куклах’, комментируя заявление президента о положительном влияние кризиса на российскую экономику: "Это не плюсы – это кресты…"

Большие деньги в Лондоне

Решение расстаться с моим первым работодателем было простым и естественным.

Каждый год, первого сентября каждый сотрудник компании получал конверт с письмом о его зарплате на следующий год. Когда я открыл свой конверт, то обнаружил, что зарплату мне увеличили на целых шесть процентов, или пятьдесят долларов – то есть я стал получать на двадцать процентов меньше, чем когда я только начинал два года назад. На следующий день, в офис я не явился. Однако, устроиться тогда на новую работу было совсем непросто, поэтому мне пришлось договориться с главой офиса, что я остаюсь до тех пор, пока не найду себе новую работу. С одной стороны, это было довольно странно, с другой – бизнес понемногу восстанавливался после кризиса, а я был довольно хорошим специалистом.

Когда я покинул Андерсен, я был должен компании ещё почти тысячу долларов за какие-то неучтённые командировочные. А компания была должна мне за неиспользованный отпуск – сверхурочные часы тогда в расчетах даже не фигурировали. На том мы и расстались. В соответствие со своими принципами, придуманными ещё в Германии, я не скопидомничал, а продолжал впитывать в себя знания и эмоции от общения. За два с половиной года работы я многому научился, познакомился с замечательными людьми, с которыми дружу до сих пор, но денег я там так и не заработал.

Следующим моим местом работы был американский инвестиционный фонд, базировавшийся в Москве, но сумевший буквально за неделю до кризиса купить у государства пакеты в двух телекоммуникационных компаниях: одну в Карелии, а другую в Архангельске. Девяносто восьмой нанёс обеим компаниям тяжёлый удар, поскольку выручка была в рублях, а кредиты в долларах. Предполагалось, что как минимум половину своего времени я должен был проводить в Архангельске – для меня это было вполне приемлемо, а других кандидатов, судя по всему, отпугивало.

Чтобы хоть как-то улучшить ситуацию и вернуть хоть что-то из вложенного, руководство моего фонда по договорённости с другими акционерами разработала план антикризисных мероприятий под девизом: "Сейчас денег не дают никому, но, когда откроется касса, мы должны быть первыми в очереди!" Одним из мероприятий было введение западного финансового учёта, для чего меня, собственно говоря, и пригласили. Однако основной акцент делался на сокращении расходов – было решено закрыть треть филиалов и, соответственно, уволить процентов тридцать персонала.

Тогда я впервые понял, почему начальникам платят большую зарплату. Никогда не забуду сцену, когда генеральный директор объявлял двум женщинам из какого-то деревенского филиала о решении закрыть их отделение. Все присутствующие ясно понимали, что обе они, да и остальные работники этого филиала, уже никогда не устроятся ни на какую работу. Компания была чуть ли не единственным работодателем во всей округе. Женщины просто молча сидели и плакали. А генеральный объяснял про тяжелую финансовую ситуацию, про непростое решение о закрытии некоторых филиалов, чтобы спасти большую часть компании. Я видел, что он сам был готов заплакать. Не знаю, сколько надо получать денег, чтобы так портить себе карму…

Мне платили раза в два больше, чем в Андерсене. К тому же фонд щедро оплачивал командировочные и снимал маленькую квартиру в Москве. В Архангельске я жил у родителей, так что деньги начали помаленьку оседать в моих карманах. Когда стопка долларов в коробке из-под обуви (банкам в свете минувшего кризиса доверять совсем не хотелось!) достигла приличных размеров руки начали чесаться.

Пораскинув мозгами, я решил заняться игрой на бирже. Одной из альтернатив была покупка автомобиля, но в силу каких-то неизвестных мне причин реклама ‘железных лошадей’ на меня не действовала. Не столько из-за боязни скорости, скорее я, в отличии от большинства мужчин, не испытывал фетишистского стремления обладать тачкой. Мои ценности были внутри меня, и я совсем не хотел, чтобы люди обо мне судили по тому, на какой машине я езжу. А может быть хотелось, чтоб как в кино с Ричардом Гиром и Джулией Робертс: “Первую машину мне подарили вместе с шофёром…” До сих пор хочется – шутка, конечно! Квартиру в Архангельске я не хотел покупать в принципе, да и денег для этого было мало, а слово ипотека пока в русском языке не существовало.

В Архангельске была небольшая брокерская контора, которая с радостью приняла меня и мои денежки, даже выдала программу для интернет-торговли акциями. Один мой приятель, работавший в инвестбанке, ежедневно присылал мне обзор финансовых рынков. Торговля акциями – весьма интересное занятие. Даже учитывая то, что в 2001-2002 годах ничего особо интересного на российском рынке акций не происходило, просто следить за котировками акций в своём портфеле было очень даже захватывающе.

Я особо не рисковал, да и акций на бирже тогда было с гулькин нос. В общем так или иначе я вложил большинство своих сбережений в одну очень перспективную независимую нефтяную компанию. Поначалу всё было очень даже неплохо. До определённого момента. А потом владельцев компании посадили, а на саму компанию навесили огромный штраф, который её и разорил. Не буду вдаваться в детали – они наверняка всем известны. До последнего я надеялся, что как-то кто-то с кем-то где-то о чём-то договорится и всё опять станет как прежде, но этого не произошло. Так я и потерял большую часть своих первых сбережений.

К тому времени, однако, я сделал неплохую карьеру. Я пользовался уважением и у директоров фонда и у менеджмента обеих телекомовских компаний. Представляя их интересы входил во всевозможные рабочие группы по объединению региональных операторов и даже один раз был с презентацией на коллегии Минсвязи. К тому же, за участие в подобных мероприятиях мне платили неплохие премии. В общем и целом, перспективы дальнейшего карьерного роста были довольно заманчивыми.

Однако, убедившись, что без работы я не останусь, мне захотелось чего-то нового и интересного. Можно было бы, конечно, жениться, но невесты подходящей тогда не нашлось. Поэтому я решил продолжить обучение и поступил в бизнес-школу. Выбор был несложен: после сентября 2001 года ехать в Америку не очень хотелось. Кроме того, почти все уехавшие туда учиться там оставались, что в мои планы не входило. Я просто хотел отдохнуть, на других посмотреть и себя показать. Таким образом мой выбор пал на IESE в Барселоне. Скорее всего основным фактором была замечательная книга Алексей Толстого "Золотой ключик, или Приключения Буратино". С самого детства я помнил наизусть манящую первую фразу: "Давным-давно в маленьком городке на берегу Средиземного моря…"

После двух лет, проведённых по большей мере в Архангельске, моя тяга к Средиземноморью значительно усилилась. Даже превысила тягу к знаниям. Не буду вдаваться в детали поступления – ничего особо сложного в этом не было: благодаря работе в Андерсене английским я владел достаточно хорошо, диплом финэка с отличием и немецкий диплом закрывали все вопросы академической успеваемости, после некоторой подготовки я с первого раза сдал необходимые для поступления тесты. Решающим фактором, как всегда, были деньги.

Евро тогда только появилось в обращении и курс был относительно низким. За учебу предстояло заплатить порядка сорока тысяч евро, ещё тысяч пятнадцать-двадцать надо было на жизнь, аренду жилья, поездки и прочие расходы. Это были большие деньги, но, во-первых, подобные вложения были полностью в рамках моей философии; а во-вторых, в последствии они себя более чем окупили – хорошая бизнес школа в действительности открывает двери, о существовании которых большинство людей даже не подозревают.