Небесный щит. Часть 3. Вторжение

– Я здесь! – у машины нарисовался командир группы.

– Значит так, берешь Виталю, Осина и товарища полковника Власова, и едете в ближайший населенный пункт искать соляру и бензин. Постарайся людей сразу не мочить. Расплачиваться будете баксами. Они у полковника.

Лунин посмотрел на Власова, затем снова на своего офицера. Лёвин заметно погрустнел.

– А если тут нет заправок в округе? Докуда ехать? – спросил Стас.

– Ну, ты же разведчик, Стас, – Лунин кивнул в сторону дороги, по которой они ехали. – Если есть дорога, значит, по ней ходят машины. Если ходят машины, значит, они где-то заправляются! Ты как дитё малое. Всё, не травмируй мою психику. Поезжай. Мы тут, походу, надолго встали. Если что, тут до наших уже не далеко.

– На «шашиге»?

– Да. И оружие напоказ не выставляйте. Запомни – ты едешь просто купить топлива.

– Я понял, командир. Понял.

– Канистру возьми, а то вряд ли ты своим йоркширским произношением сможешь пробить языковой барьер местных криолов. А так хоть покажешь тару, они сразу поймут, что тебе надо.

– Хорошо.

– А ну, скажи, например, «где здесь заправка», на английском?

– Ну, эта… ве-а фуел стэйшен, – офицер спецназа потупил взгляд. – Так?

– Сойдет, – усмехнулся Лунин. – Но главное – покажи им канистру.

* * * * *

Как только машины вышли за ворота миротворческой базы, генерала Лихого тут же начал бить озноб – сказывалось запредельное психологическое напряжение последних дней, обернувшееся еще и кровавой развязкой. Но при этом он сохранил холодный расчет и трезвый ум, и буквально спустя пару минут приказал колонне свернуть в прилегающие к дороге кусты, которыми через полчаса вышли к морскому побережью.

С моря веяло прохладой, теплый песок, еще сохранивший признаки недавнего ливня, мягко рассыпался под ногами. Эдуард выбрался из неудобной кабины «шашиги» и пошел к самому морю. Прибой омывал берег, обнажая белые пятна ракушек, и бурые – плавунов, принесенных откуда-то издалека. Машины встали в каре, и водители со своими старшими, ждали команды генерала. Лихой дошел до уреза, и зачерпнул ладонью набегающую воду. Попробовал – вкус был точно такой же, как и на другой стороне земного шара.

– Это что было? – спросил Майский, ехавший на «Ниве» за колонной со своими тремя телохранителями, без которых он последнее время уже никуда самостоятельно не выезжал.

– Да мне все не дает покоя мотив действий адмирала Льюиса, – сказал Лихой.

– На предмет?

– На предмет провокации. А что, если этими действиями он провоцировал нас на эвакуацию всего специмущества и разведчиков с территории базы?

– А сами поставили бы на выходе засаду?

– Да. Но не здесь, где они уже порядком нашумели, а чуть подальше. Чтоб нельзя было потом увязать с их работой. И это вполне в их силах.

– И что мы будем теперь делать?

– Ну, ты же предлагал нам новую базу. Туда и поедем, но только не на этих машинах. Нам нужно организовать другие машины. Сейчас буду звонить… организовывать…

– Кому звонить? – по инерции спросил Майский, уже, в общем-то, привыкший уважать тотальную секретность, которой была опутана «внутренняя кухня» работы генерала.

– Своим коллегам, – расплывчато отозвался генерал.

– Коллегам? СВР?

– Нет, – помотал головой Лихой. – Тем, кто проводит всю оперативную работу.

– Это кто же?

– Вот тебе надо это знать? – генерал посмотрел на порученца МИДа.

– Чувствую, что не удивлюсь, если что-то сейчас услышу такое, о чем и мечтать не смел…

– Не услышишь.

– Ладно. Крепче спать буду.

Генерал достал из кармана обычный сотовый телефон, и позвонил руководителю оперативно-агентурной группы подполковнику Антону Свириду:

– Мне нужны три больших крытых грузовика в течение часа-двух.

Еще в момент прибытия в Сьерра-Леоне отряда специального назначения майора Лунина, который имел задачу эвакуировать столь удачно подвернувшийся американский военный спутник, в эту страну прибыли несколько оперативных офицеров военной разведки. Как и сотрудники СВР, действующие во взаимодействии с Шестаковым и Майским, они имели задачу изучить реально существующую внутреннюю ситуацию в стране, разобраться со всеми политическими разногласиями, выявить наиболее жизнеспособные партии и общественные объединения – и в первую очередь неформальные и криминальные, вычленить из общей массы гласных и негласных руководителей страны наиболее одиозные ключевые фигуры, которые будут способны оказать влияние на ход и развитие предполагающихся действий по созданию в этой стране режима, лояльного России. В силу нежелания светить их по пустякам, оперативно-агентурная группа разместилась вдали от миротворцев, и в своей работе имела редкую связь только с генералом Лихим и ни с кем более. Оперативники не имели права появляться даже в окрестностях Лунги, и с большой долей вероятности можно было утверждать, что их работа осталась незамеченной американцами. Чего и требовалось исполнить.

Но сейчас ситуация вышла из-под контроля. Нужно было разрешить ее быстро и эффективно, и потому, в столь критический час, Лихой решил, что время частичной расшифровки пришло.

* * * * *

Созвать специальную сессию Генеральной Ассамблеи ООН дорогого стоило для России – процедура эта сложная и кропотливая, но, тем не менее, это сделать удалось. В Женеву самолетом срочно прибыл министр иностранных дел России в сопровождении нескольких дипломатических работников. Им предстояло провести сложные переговоры, оказать такое воздействие на членов организации, которое позволило бы принять те решения, которые устроили бы российскую сторону.

Накануне, после рассмотрения ситуации на Совете Безопасности, представитель от России предложил созвать специальную сессию Генеральной Ассамблеи, где и предстояло решить несколько важных вопросов по ситуации, сложившейся в Сьерра-Леоне и Либерии. А теперь еще и Гвинеи. Предложение было одобрено регламентированными Уставом двумя третями голосов, после чего были оговорены сроки и круг решаемых вопросов.

Открывая сессию, министр иностранных дел России ничего нового не сказал:

– Уважаемые господа! Целью Организации Объединенных Наций является поддержание международного мира и безопасности во всем мире. Российская Федерация, как и любая другая страна мирового сообщества, крайне негативно и нетерпимо относится к любым проявлениям жестокости и насилия, красным цветом расплывшиеся на теле Африканского континента. В специальном докладе Совета безопасности сказано, что ответственность за разжигание военных действий на территории Гвинеи прямо и полностью лежит на Соединенных Штатах Америки. Приведены факты, отрицать которые невозможно. Мы понимаем, что в данном случае военные представители США действовали без какого-либо мандата на применение силы, самым бессовестным образом вторглись на территорию суверенного государства, убили и искалечили несколько десятков человек…

В середине речи американцы громко встали и демонстративно покинули зал. Минуту спустя за ними, к удивлению многих, вышли британцы и французы.

Члены российской делегации многозначительно переглянулись.

На первом заседании было принято решение сформировать группу наблюдателей, которые от лица ООН наделялись полномочиями провести тщательное расследование инцидента. От России в состав группы был включен представитель МИДа Олег Нартов. Убыть в Гвинею ему предстояло прямо из Женевы.

Вечером он только успел заскочить в гостиницу, забрать свои вещи, после чего в темпе ему пришлось ехать в аэропорт, откуда самолет с пятнадцатью международными наблюдателями направился в Конакри.

Глава 2

Как только самолет взлетел, и приветливая стюардесса разрешила расстегнуть ремни, секретарь комиссии начал раздавать (по мере распечатывания на самолётном принтере) последние сводки новостей из Гвинеи и Сьерра-Леоне. Олег Нартов получил свою стопку горячих бумаг одним из последних. Он действительно еще не имел полного представления о происходящих в этих странах событиях, и оперировал только той информацией, какую ему довели в МИДе буквально перед направлением в командировку. Начав читать информационную подборку, он с грустью обнаружил все то же самое, что было в средствах массовой информации – лубочные картины зверств американской военщины, и ничего из того, за что могло бы уцепиться сознание для понимания истинных причин происходящих событий.

Проработав несколько лет в Министерстве Иностранных Дел, и имея в лице собственного отца превосходного консультанта (который семимильными шагами повышал «дипломатическую» квалификацию своего отпрыска), Олег быстро понял – истинные причины тех, или иных международных событий всегда лежат за гранью видимого. Общественность узнаёт только то, что ей нужно знать, не более того, и задача дипломата в такой ситуации – узреть истинные мотивы, причинно-следственную связь, так сказать. Если истина останется за кадром, не будет познана дипломатом, и соответственно, в искаженном виде будет доложена «наверх», то высшее политическое руководство страны, оперируя некорректной или даже в корне неверной информацией, может принять ошибочное решение. Последствия таких решений могут быть катастрофичными для страны – и примеров этому в мировой истории межгосударственных взаимоотношений – масса. Складывалась ситуация, когда от умозаключений одного человека, причем не занимающего высокого поста в иерархии власти, зависела, без малого, судьба государства. Недаром говорят, что тот, кто владеет информацией, владеет ситуацией.

У самого Олега в жизни был эпизод, когда ему поручили подготовить доклад о ситуации в Греции в плоскости влияния общественного мнения на решения греческого правительства. Нартов буквально надорвал мозг, собирая и фильтруя необходимую информацию, несколько суток уяснял обстановку, а потом еще несколько суток складывал общую картинку, выявляя очевидные и неочевидные, но статистически им установленные закономерности. Зависимость-то он нашел, и вроде бы даже все начало складываться – кое какие чаяния народа правительство реализовывало. Олег быстро накатал на тридцати страницах доклад, и лёг спать, в надежде выспаться и наутро отдать доклад своему куратору. Но не тут-то было. Как только его организм начал с чувством выполненного долга погружаться в сон, его сознание стала одолевать проклятая мысль, что в подготовленном докладе чего-то не хватает. Причём – самого главного. И мозг, находящийся в полудрёме, когда сознание уже не способно «замыливать взгляд» своими предрассудками, выдал ему правильный ответ: «ты не рассмотрел влияние внешней среды». Олег тут же проснулся, раскрыл ноутбук и начал переделывать свой доклад – буквально в корне. Он разделил общественное мнение на две категории – в первую Олег отнес такие направления общественного сознания, которые самостийно формировалась в народной среде под влиянием происходящих в Греции событий, а вторая категория была представлена теми идеями, которые рождались отнюдь не на землях Эллады…