Спецназовские байки

Тропа разведчика

В автоматном магазине пятнадцать специальных патронов типа УС. На стволе автомата закреплен ПБС-1 – прибор бесшумной и беспламенной стрельбы. Бежать по снегу тяжело. Да еще на спине РД с песком. Да еще бежать на время. Да еще в присутствии начальника разведки округа генерал-майора Сивакова.

Организму не хватает воздуха. Легкие рвутся изо всех сил, но восполнить кислородный долг при такой нагрузке невозможно. А до второго дыхания еще ох как далеко!

– Быстрее! – группу подгоняет старший лейтенант Дружинин. – Быстрее!

Выскочили на поляну. Поднимаются две грудные фигуры. Роли в группе заранее распределены. Все работают без напоминаний и подсказок. Это мои мишени. Вскидываю автомат. Резиновый жгут на прикладе прижимается к распаренной щеке. Цель в прицеле скачет, как безумная. Два приглушенных хлопка. Легли мишени. Две горячие гильзы плавят снег. Группа не останавливаясь бежит дальше.

Хабаровск зимой не такое уж и теплое место. Морозы достигают порой довольно низких температур. Вот и этим утром, когда группа отдельной роты специального назначения выехала на окружные сборы частей спецразведки в хабаровский отряд, термометр показывал около сорока градусов мороза.

При такой температуре воздух начинает сверкать и искриться. Но мы предварительно скинули бушлаты, оставшись в одних «песочках», ботинках и черных шапочках. Нам не жарко, мы забыли про мороз, про ветер, про все на свете!

А вокруг взрывы ШИРАСов, горят шашки дымовые, наблюдение вести мешают. И стрельба кругом длинными очередями.

Впереди полотно железнодорожное. Труба под насыпью. Когда-то рельсы блестящие были, но сейчас они огнем взрывпакетов закопчены. И шпалы черные. Двое из подгруппы минирования на шпалы упали. Будут заряд на рельсы устанавливать. Рельс перебить двести грамм тротила достаточно. Но сейчас группа только имитационный заряд ставит. Боевые мы на войне ставить будем. Если нас в тылы противника спустят – как собак цепных. Уж там мы оторвемся по полной!

Падаю в снег в оборону круговую. Наблюдать! Бьется сердце оглушающе, перекачивая надрывно литры крови, наполненной адреналином. Кажется, что сердце вот-вот выскочит. И пить охота…

Хватануть бы сейчас влаги белой и холодной, которой так много вокруг! Охладить бы сейчас тело распаренное! Отчетливо представляю, как будет таять во рту обжигающий снег, как струйки воды потекут по языку в пересохшую глотку. Представляю, как буду жадно глотать растопленный снег, наслаждаясь возможностью напиться в такой тяжелый момент. Закрываю глаза и тянусь губами к снегу…

Пинок в бок. Резкая боль колючими молниями по всему телу.

– Наблюдать! – орет Дружинин.

Минеры подают сигнал, все одновременно вскакивают, и бежим дальше. Все действия группы слаженны, рациональны, выверены и взаимосвязаны. Все идут только к одной цели. К победе!

А сзади взрыв на железнодорожном полотне. От бега опять дышишь надрывно, а впереди «дымоход».

– Группа газы! – командует групник.

Холодную резиновую маску на распаренное лицо. Мороз жжет только в первое мгновение, потом просто перестаешь обращать на это внимание – не пропустить бы мишени. А все остальное – мелочи.

Ныряет в «дымоход». Бегу по ходам «дымохода», натыкаясь на стены, вытягиваю вперед руки, но все равно не угадаешь, что впереди. Пока не наступишь. Время. Время.

Выскочил на чистый воздух. Но команды «отбой газы» нет. Запотевают стекла, и видеть могу только через совсем маленькие не запотевшие дыры. Хоть противогаз и специальной «незапотевающей» конструкции, но все равно это ничего не меняет. А попробуй только цель пропустить! Наконец-то:

– Отбой газы! Ранены радист и минеры!

«Раненых» на себя и дальше. Бегом. Тяжело тащить, когда сам устал. Но надо. Это закон. Закон разведки. Живые должны тащить на себе не совсем живых и совсем не живых. Железный закон разведки таков: возвращаются либо все, либо никто. Тащить своих во что бы то ни стало! Тащить не только потому, что так требует устав в обязанностях разведчика, но и потому, что это напрямую влияет на внутреннюю обстановку в разведывательной группе. Если оставит группа своего товарища в тылу врага – что тогда люди думать будут. Бойцы начнут в тайне сомневаться – а вдруг и меня так же оставят? Вдруг бросят? Тут же и недоверие появится, и чувство локтя в группе исчезнет. А это уже не группа. Это уже просто толпа, вооруженная спецоружием, но не способная выполнить поставленную боевую задачу. И превратится такая группа в пыль. В ничто. И как следствие этого – неминуемо погибнет. Так что, тащите пацаны своих товарищей. Тащите, что есть сил. Тащите, пока живы сами, пока бьется ваше сердце, пока дышите! Разведка своих не оставляет! Возвращаются либо все, либо никто!

А из горла крик непроизвольный. Это от перенапряжения. От злости.

Под ногами хлопает взрывпакет. Отброшенный взрывом снег на лице тает. Бежишь и дышишь, как конь загнанный. И товарищ тяжелый на спине…

Мысль в голове: вот такая война и есть – усталость и злость… злость и усталость. Заполняются этими двумя чувствами все клеточки человеческого организма. Все остальное – жалость, любовь, сострадание – уходит, вытесняется, как не нужное. Не нужное там, где убивают и погибают…

– Не отставай!

Бегу из последних сил. Втройне тяжело бежать с «раненым» на спине. Периферийное зрение уже окрашено в красный цвет – признак тяжелой перегрузки. И силы совсем не исходе. А потом, после армии, все удивлялся – чего же так спину ломит, когда спать ложишься? А вот от таких забегов и ломит…

Но скоро финиш. Быстрее! Еще быстрее!

И вот последний этап – рукопашный бой. Появились фигуры в белых маскхалатах. Накинулись на группу уставшую. Замелькало все, закрутилось. Да где там… разве может предельно уставший человек вести бой, требующий максимального напряжения всех физических и моральных сил? Моральные еще есть, а вот физических уж нет. Успеваю прикладом попасть кому-то в рыло, тут же подбивают ноги, прижимают мордой в снег. Скрутили. Дали по почкам, чтоб сильно не брыкался.

Полковник Орлов нажимает кнопку секундомера:

– Молодцы! Лучшее время!

Генерал стоит совсем рядом. Улыбается.

Мы победили…

Преступление и наказание

Часть первая

Преступление

Пять лоботрясов из отдельной роты специального назначения на утреннем разводе были «выделены» командиром роты в распоряжение прапорщика Сидорчука – начальника продовольственного склада части, на территории которой дислоцировалась рота.

Сидорчук слыл ушлым прапорщиком, у которого со склада ничего не удавалось увести. Бойцы «мазутного» полка рассказывали «спецназерам» страшные истории о том, как Сидорчук вычисляет расхитителей военного имущества и тут же справедливо карает…

С тяжелыми раздумьями пятеро бездельников проследовали за прапорщиком на продовольственный склад. Дело было не в том, что впереди маячила тяжелая перспектива рабского труда, а в том, что в процессе этого труда наверняка не удастся незаметно присвоить себе часть военного имущества, хранящегося на складе… собственно это и раздражало.

Объясняю для тех, кто не вкусил сладострастного счастья службы в отечественных вооруженных силах: в армии (а так же и на флоте) солдат (матрос), будучи направленным («выделенным») на работу на какой-либо склад, всегда тешит себя тем, что приложение его физического труда будет отблагодарено ротозейством складских прапоров, под которое можно что-либо умыкнуть без вреда для собственного здоровья. На чем, собственно, и держится способность солдата (матроса) к работе на складах военного имущества (запасов).

– А вот и фронт работ… – радостно сказал Сидорчук, обводя рукой ряды сложенных стопками контейнеров, в которых в войсках хранят картошку.

Эти контейнеры в «безкартофельный период» складываются наподобие конверта, и для удобства их хранения могут ставиться один на другой, хоть до потолка хранилища. Сложенные контейнеры стояли на площадке перед складом.

– Берете… – Сидорчук подошел к контейнерам, и демонстративно ухватившись за один из них, начал давать ценные указания по способам переноски: – Поднимаете… – при этом он чуть напрягся, но не настолько, чтобы поднять семидесятикилограммовую конструкцию, а только для наглядности сего действа, – и по два-три контейнера переносите на склад. Там вниз по лестнице и аккуратно складываете в углу. Ясно?

Пять лоботрясов синхронно кивнули.

– Так, – прапорщик почесал лысину. – И это… (далее инструктаж по технике безопасности)…если что, матку вырву.

После этого прапорщик поделил бойцов по двое. Тут вышла небольшая заминка. Бойцов изначально было нечетное число, а потому возможность оптимального использования рабочей силы сводилась на нет.

– Елки-палки… – Сидорчук почесал лысину. – Ладно, будешь на лестнице поддерживать… – нашелся начальник продсклада и ткнул в грудь пятого.

Сидорчук открыл склад, провел всех вниз, показал, куда нужно ставить контейнеры, затем сел в кресло у входа и вопросился:

– Ну, чего стоим? Начинайте таскать…

Разведчики начали носить контейнеры вниз, а Сидорчук продолжал оставаться в кресле и внимательно бдить. Так продолжалось более получаса, и все уже потеряли всякую надежду на возможное обогащение, как спасительно зазвонил телефон. Сидорчук схватил трубку:

– Пра-щик Си-чук, продсклад…