Кошка с Собакой 2

– Милый, ты в нём точно не замёрзнешь? – в принципе, по-человечески волновалась Марина, но после первых двух участников мне уже и это казалось скрытой издёвкой.

– Это новые материалы, пропитанные наночастицами, и сохраняющие тепло человеческого тела.

– А мы? – удивились кошка с собакой хором.

– Что, мы?

– Наше тепло кто будет сохранять?

– Так из вас же натурпродукт растёт! Вы самообеспеченные.

– То есть мир моды доступен не всем?

Я вытаращил глаза:

– Минутку… вам что нужно, тепло или это позёрство? Как над моим свитером без оленей смеяться, так вы – первые, но сами-то, сами! Вы же просто – два лицемера! Точнее мордомера!

– Мордомеры, это круто! – кивнула собака.

– Да… наш-то может ещё удивить этот мир! – поддакнула кошка.

– Марина, ты довольна своими вещами? – сменил я тему.

– Всё отлично. Я даже нахожу, что есть некоторая странность, что наш сосед владеет этим искусством.

Я хмыкнул, вспомнив о своих похожих мыслях.

– А это что такое?

Марина достала из пакета последний свёрток и продемонстрировала на вытянутых руках борцовское трико.

Я рыкнул, как тигр перед прыжком:

– Чтоб меня дикие собаки разорвали!

2

Сколько не оттягивай пиздец, он всё равно настигнет тебя как снайперская пуля. Ударит прямо в сердце и остановит все жизненные процессы в организме. Прибьёт как мухобойка, комара. Беспощадно, резко, не оставив никаких шансов на спасение. Потому что жизнь наша – это всего лишь погоня за статистическим счастьем, существующим только в опросах населения, которое по старинке итак всем довольно. Реальность эгоистичнее и примитивнее. Реальность похожа на вой волка в зимнем лесу. Полный безнадёжности и отчаяния, одинокий пронзительный крик в вечность. Волчья молитва, адресованная непонятному волчьему богу.

Так и мы, сцепив зубы, шепчем проклятия глядя туда, где должен быть тот, кто услышит. И сделает так, чтобы всё изменилось, чтобы не повторилось больше этого ебанариума…

Но никто не слышит наши вывернутые сердца. Всем насрать четыре кучи. Люди, полные затейных междометий и целлофановых мечтаний, окружают нас, как туча мошки на болоте. Ультразвуковой писк их крылышек держит в напряжении нервную систему. Кто ты, чтобы говорить от имени не то что двух, а хотя бы от имени себя одного? Твои мысли кому-то интересны? Не тешь себя тем, чего нет. Всё, что кажется гениальным, при критическом анализе становится похожим на кочергу. Даже такая вещь, как счастье, является таковой только в рамках знания или незнания каких-то фактов. Если муж не знает, что ему изменяет жена, он вроде как счастлив. Но если это становится известным, отношения, планы, всё, что могло бы быть, разлетается как дым. Не остаётся ничего кроме злобы, взаимных обид, банальной мести. Всё становится таким, каким никто никогда этого не хочет, но к чему всё неизбежно стремится. Эта незатейливая хуета и называется жизнь. Как таковая, без прикрас, с упрёками, непониманием и ножами в спину.

Теперь понятно, почему люди бухают?

Я лежал в постели с открытыми глазами, и хотя будильник ещё не прозвонил, я уже проснулся. Думал вот всякое такое разное… неформатное… А, может и наоборот? Кто знает, как жизнь сложится? Сегодня банкуем, завтра кукуем с босым хуем… Марина спала, как это она любила, на животе без подушки. Я не удержался и поцеловал её в щёку. Даже не дёрнулась… Утренний сон у неё получался особенно крепким. Я посмотрел на часы – ещё двадцать минут ей оставалось пребывать в мире снов.

Сегодня был знаковый день – выезд с соседом на его ёбаный лыжный полигон. Дотянулся проклятый…

И тут слышу в дверь так тихонечко лапой скребут… Я осторожно, чтобы Марину не разбудить, вылез из своей штрафной кроватной зоны, натянул трусы и на цыпочках прокрался к выходу.

– Ну чего? – прошептал я в коридоре Собаке.

– Чего-чего… Я слышу, ты не спишь, вот и позвала тебя.

– Как это, ты слышишь? – я реально удивился.

– Я слышу, как ты моргаешь. Когда люди спят, они так часто не моргают.

Я озадачился. Нет, не тем, что во сне люди не моргают, а тем, что у этой бестии такой слух феноменальный.

– Так это что выходит… – я попытался построить вопросительную фразу, но Собака меня оборвала:

– Да! И, если что, у Кошки слух ещё лучше.

Пиздец, никакой личной жизни получается! Шоу какое-то ей богу! Это ж сколько всего они, бедолаги, слушают? Я бы точно не смог жить в таких человеческих условиях. Спалил бы нахуй хату и ушёл в лес к партизанам. Жил бы благородным разбоем и питательным подножным кормом. Окреп бы, возмужал…

– Ты чего подвис? – спросила Кошка.

Я отвлёкся от своих мечтаний про счастливое завтра:

– Так чего хотели?

– Мусор выкини.

– Сейчас? Вы ебанулись? Кто утром мусор выкидывает?

Тут надо сказать, что я совершенно наугад предположил, что утром мусор не выкидывают. Но учитывая тот энергетический посыл, с которым я эту мысль доносил, это могло сработать. Должна же в человеке присутствовать магия убеждения. Харизма, наконец…

Но, как и ожидалось стрелы мои, так заботливо заточенные, ушли мимо цели:

– Рыба в пакете! Сейчас уедем, и как всегда по запарке забудем про мусор. А вернёмся, может не завтра, а через день, а то и того позже… Знаю я эти романтические загулы… И пока вы будете пребывать в ощущении рая на земле тут стухнет вся эта чешуя с жабрами. Неужели надо объяснять такие бытовые тонкости? – Собака посмотрела на меня как на мелированного ёжика.

Я молча стал одеваться. Но не из-за того, что Собака была права. Она всегда и так права, а из-за того, что коли я уж всё равно проснулся, чтобы не ходить по квартире как лунатик, лучше начать утро с чего-то полезного.

Убрать планету, например…

– Холодно там? – спросил Кошку.

Она пожала плечами:

– Минус пятнадцать.

Я пошёл на кухню, зачем-то заглянул в мусорный пакет:

– А чего вы не доели? Тут рыбы, как у Хемингуэя в книжке и ещё половина Моби Дика!

– Вот ты и ешь это!