До востребования, Париж

Актерствовать в жизни она страшно не любит, хотя опыта ей не занимать. Когда после успеха в «Жизни Адель» о ней заговорили как о «молодой актрисе», «открытии Кешиша» и так далее, мало кто заметил, что фильмов в ее биографии больше, чем у режиссера. А играет она и вовсе с десяти лет.

Родители, решив, что она уж слишком застенчива, отдали ее в театральный кружок. Явно не представляя, что тем самым определят ее судьбу. В любительской студии ее увидела дама, подбиравшая актеров, и вытащила на пробы. «Меня тогда не взяли, хотя я была второй, – говорит Адель, – но я ничуть не расстроилась. Зато съемку увидели другие агенты, и меня начали приглашать на роли, сначала в телевизионные сериалы, потом в кино».

В «Безумно» Пьера Годо она сыграла преступницу, известную всей Франции как Эмма C., участницу «банды варваров», похитившей и замучившей молодого парня. Девушка-приманка, получив восемь лет и пережив две попытки самоубийства, влюбила в себя начальника тюрьмы. Когда дело вскрылось, его посадили. Нечто вроде нашего «Тюремного романса» с Мариной Неёловой, разве что у нас уголовником был мужчина – Александр Абдулов.

В жизни Адель этот фильм значит теперь не меньше, чем синий цвет. В самой большой и перенаселенной тюрьме Франции – парижской «Флери-Мерожи» – она встретила не убийц, а людей: «Если бы я не снималась в кино, я хотела бы работать в тюрьме. Я все время думаю о людях, которые там, во тьме, забытые всеми».

– Думаете, вы им нужны?

– Персонально я? Может, и нет, но им нужны собеседники. Всем нужны собеседники. Мы вели там кружки по актерской импровизации. Ты приходишь, даешь сюжеты и играешь. У женщин там нет актерских амбиций.

Самая влиятельная молодая женщина мира, по версии журнала Forbes, роется во внутренних карманах бушлата в поисках новой пачки сигарет. Не найдя, разживается папироской у парней за соседним столиком.

Мы заговариваем о моде, и Адель хриплым голоском курящей старшеклассницы настаивает, что любит вещи самые простые и не гоняется за брендами. Она знает свое тело и, как и всякая красавица, особенно хорошо знает его недостатки: «У меня слишком большие руки и рельефная попа, я не влезу в наряды моделей. Их, наверное, выбирают так, чтобы, кроме платья, ничего интересного не было видно».

Адель рассказывает, что родители до сих пор вместе (есть чем гордиться, когда все кругом в разводе), у нее двое младших братьев. «Они любят приходить к мне, потому что у меня – свобода. Я стараюсь участвовать в их воспитании, но не мучать нравоучениями, а просто рассказывать, какова жизнь на самом деле».

– Не как в кино?

– Роберт Де Ниро говорил, что в кино живешь чужой жизнью, но без чужого дерьма. И тут я согласна. Кино учит быть внимательнее: выйдешь с площадки, посмотришь вокруг – и все кругом кино».

Она недавно снялась в фильме «Вернуться», где ее героиня, похоронив мужа, одна воспитывает сына: «Я не думаю, что необходимо самой иметь детей, чтобы играть такие роли. Но, кажется, не зря судьба привела мне эту героиню, когда я стала матерью, когда жизнь изменилась».

Вот интересно, что берет она от своих героинь и есть ли такая женщина, которую она нипочем не согласилась бы сыграть?

– Когда ты молодая, есть вещи, которые ты себе обещаешь никогда не делать. Смотришь на взрослых: «Ну как они так могли, я никогда так не буду, никогда в такое не вляпаюсь» – и потом с удивлением обнаруживаешь себя в таком же положении. Есть женщины, которыми бы я ни за что не хотела бы стать в жизни. Это одно. Кино – другое. Я становилась в нем очень разными людьми. Чему я научилась, мне кажется, это никого не судить, или судить, но не осуждать. Я многое узнала о себе самой, причем открытия приходят, бывает, через несколько месяцев, а то и лет после съемок.

– То есть ваши персонажи возвращаются к вам и говорят: «Адель, а помнишь?»

– Да, бывает, я вспоминаю, что у моей героини случилось что-то похожее. И думаю: вот теперь я ее лучше понимаю, чем тогда. Может, это связано с тем, что я и взрослею через свои роли. Каждая оставляла след на коже, как татуировка.

У Адель под левой грудью написано «Pentru tine, de o mie de ori mai mult», что означает на румынском «Для тебя в тысячу раз больше».

– Я сделала ее в шестнадцать лет. Это из книги «Бегущий за ветром» Халеда Хоссейни о дружбе двух мальчиков. Это способ сказать: «Я тебя люблю». А на спине у меня выколоты кинжал и перчатка, знаки верности, в которую я верю. И третья татуировка – на арабском на моем запястье, «Мой ангел» – это для моей тунисской кузины. Все мои тату сделаны в путешествиях. Ошибки молодости? Нет, это рассказ о том, что я пережила, и какая разница, где он записан, в памяти или на теле.

Журналисты числят ее в десятке главных модниц страны, она носит на съемках колье Bvlgari и сумки Louis Vuitton, но это тоже игра Адель, а не ее жизнь. Когда мы встречались с ней в предыдущий раз, обладательница Золотой пальмовой ветви снимала однушку пополам с двоюродной сестрой. «Прекрасные денечки, мы до сих пор близки, хотя нелегко выносить кого-то, когда ты год спишь с ним не только под одной крышей, но на одной кровати. Нам было так весело, я всегда улыбаюсь, когда это вспоминаю».

Ну а как же инстаграм, для которого она снимается в треске и блеске, как и положено героине социальных сетей? «Я люблю это занятие и уважаю моих подписчиков, но, как говорится, “ничего личного”. Моя семья – она моя, я не готова ей ни с кем делиться. Я просто не выдержу, если кто-нибудь соберется обсуждать тех, кого я люблю, потому что инстаграм – это проходной двор, где полно скучающих и злых людей. Там никогда не будет фото моего сына Исмаила, потому что дебильный комментарий со ста пятьюдесятью ошибками причинит мне боль. Я умею себя помучить, но уж лучше не так».