Дубинка Махакалы. В поисках йети. Пятый том

– Нет, – ответил Лео.

Метрах в десяти от них лежал Бармалей со сломанной ногой и стонал. Они подошли к нему. Попытались поднять, но он отчаянно замахал на них руками. Как будто обезумев, он не видел Гошу и Лео – только Старую Сэсэгму.

– Пожалуйста, не делайте мне ничего. Прошу вас, – он умоляюще приложил руки к груди. – Я больше никогда..! Я верну платье. Я найду его. Простите меня! Ради Бога, нет! – причитал он. – Умоляю, только не отрезайте мне ноги! Я не смогу… – и заплакал.

– Его надо везти в мясницкую, – проговорил Лео, оторопев и глядя на него такими же безумными глазами, но не видя ни старой Сэсэгмы, ни страдающего приятеля.

Гоша, воспользовавшись слабостью Бармалея, пока тот рыдал, закинул его на плечо и, оглядывался в надежде найти транспорт. Бармалей продолжал умолять Сэсэгму не наказывать его.

Лео засыпал на ходу, дорога была пустынна, не было слышно даже отдаленного гула машин. Ночь укрыла собой и реку, и сопки, и стоявших на обочине путников. Лео еле держался на ногах.

– Я так не могу, – сказал он, – давайте закимарим до рассвета.

Бармалей метался в бреду, а Гоша устал и ничего не соображал, ему было все равно. Все трое легли на траву. Лео закрыл глаза.

ГЛАВА 18

Лео улыбался, лежа с закрытыми глазами. Одной рукой он закрывал лицо, развернув ее ладонью к небу. По этой ладони его настойчиво хлопала другая. Женская. Глаза Лео резко открылись, и взгляд упал на «Дубинку Махакалы». От удивления его глаза раскрылись еще шире. Перед Лео предстало сияющее лицо Беловой. Он разулыбался пуще прежнего.

– Я в раю? – словно опьяневшим голосом спросил Лео.

– Я там никогда не была, но можешь думать, что да. Поднимайся быстро, у тебя жар, – сказала с несвойственной ей серьезностью Белова и деловито взяла его под руки, помогая встать. – Ты весь мокрый. Давай вставай.

– А где??? – еле проговорил Лео, начиная оглядываться в поисках своих друзей.

– Они уже в машине. Все хорошо. Кажется, вам очень повезло… – сочувственно произнесла Белова.

На крышах-лодочках Цонгольского дацана сидели голуби. Невдалеке по полю важно прохаживался статный орел. Пучеглазая сова, смешно покрутив головой, трижды ухнула.

Лео, Бармалея и Гошу доставили в Цонгольский дацан. «Его нужно отвезти в больницу, – все пытался объяснить Лео востоковедам по дороге, – сами послушайте» – «Нога, ноги и голова… платье… в реке… машина, старуха, танцы», – бредил Бармалей. Профессор только качал головой. Воспоминания о пережитом за последние дни разбились на осколки в его голове и сыпались потоком бессвязанных слов. Бармалей ничего не мог с этим поделать. В том, что для окружающих звучало как полная сумятица и неразбериха, он видел смысл.

– Здесь Вам помогут, – только и сказал Пыжов.

Монахи расселили кладоискателей по комнатам и спешно вызвали лекарей. Время в Бурятии течет совершенно необыкновенным образом – то, что для местных привычное дело, приезжим кажется чудесами.

Лама-лекарь и лама-тантрист подошли к Цонгольскому дацану, прошли на территорию и зашли вовнутрь. Отыскав комнату, где лежал Бармалей, они закрыли за собой дверь. Профессор, Кирилл и Белова в этот момент собирались выйти из комнаты, где расположился Лео. Он уже пришел в себя и перестал бессвязно болтать.

– Как вы думаете, профессор, сколько мне придется отвалить ламам? – спросил Лео беспомощным голосом.

– Все ламы действуют на благо всех живущих, и определенной таксы за помощь здесь не существует, – ответил профессор.

В комнате, куда отвели Бармалея, повисла странная тишина. Бормотавший и метавшийся из стороны в сторону до этого Бармалей, судя по всему, успокоился. Гоша просто спал у себя в комнате.

«Намерение первично…» – подумал про себя Кирилл, оценивая ситуацию.

«Они, конечно, быдло, – думала Белова, – и ведут себя совсем как ублюдки, но сочувствие во мне сейчас перевешивает неприязнь… – пыталась разобраться она в своих ощущениях. – В любом случае, когда-то они были детьми, крохотными, возможно, забавными и ласковыми… Не может быть, чтобы человек никогда не был по-настоящему добр или, как здесь буддисты чаще говорят, сострадателен. И кто-то носил их на руках и качал, когда они капризничали. Ведь кто-то наверняка их качал на руках, чтобы успокоить? И лечил их, если они болели. А теперь… теперь мы все в одной лодке, – рассуждала Белова, – и нам помогают ламы…»

– Бурятия не может не повлиять… на наше мировосприятие, – загадочно заговорил Пыжов, заметив задумчивость Кирилла и Ирины.

– Вы оба выглядите, как буддисты, – улыбнулся он.

– А что, буддисты выглядят как-то по-особенному? – переспросил Лео.

– Да нет, вообще-то, – посмотрел на него Пыжов.

Лама-лекарь и лама-тантрист вышли от Бармалея.

– А я все-таки думаю, что на все есть такса, – вернулся Лео к разговору о деньгах. – Просто в случае, когда ее нет, говорят: не меньше такой-то суммы… Я слышал это много раз, профессор!

– Если ты можешь помочь другим – очень хорошо, но если не можешь, то хотя бы не причиняй вреда, – проговорил профессор.

На этих словах к ним подошли лама-лекарь и лама-тантрист.

– Не нужна ему больница. Будет лучше, если он останется здесь, – заключили они.

ГЛАВА 19

Следующим вечером в кафе рядом с дацаном встречали иностранную делегацию высокопоставленных лиц. Были организованы прием и угощение. Хамнай пригласил и востоковедов. Лео, который чувствовал себя лучше своих товарищей, увязался за ними.

Вскоре он уже стоял с рюмкой водки в руке: «За любовь!» – произнес он тост.

Присутствующие выпили, затем еще и еще. Потом начались танцы, и Лео с Беловой исполнили твист.

– Какое у тебя было самое яркое впечатление за время нашей разлуки? – спросил он ее после танца.

– Я лишилась девственности, – засмеялась Белова. – Шучу, конечно. Прости, пожалуйста. Да все как обычно: интервью, сказки, ламы. А! Скоро должен прийти один монах, которому, наверное, уже лет сто. Я слышала о нем историю от Хамная. Так он такого понарассказывал! Про всякие там тайны, сокровища, легенды буддийские, о чудесах всяких. Пыжов говорил, что он тут самый главный по этой специализации. Пойдем, выпьем?

– Конечно! – согласился Лео. – А вы все интервью записываете?

– А как же. Все пленки у Пыжова.

– Кстати, а чем занимаются твои родители?

– Мама погибла во время теракта в США. У меня до сих пор это в голове не укладывается. Она вообще из дома редко выходила, люди приходили к ней сами. И вот поехала в сентябре проведать сестру. Ночью вечеринка в самом высоком здании города, утром отличный вид на весь Нью-Йорк. И – бах! Тыдыщ! Башенки рухнули, и двумя русскими сестренками стало меньше. Кстати, мама и тетя были близнецами, и по гороскопу родились под знаком близнецов… А папа у меня зануда, слишком любит деньги. Как он может заниматься тем, чем он занимается?! Банки, биржи, акции, торги, котировки! Куча людей в подчинении, все в костюмах, в цифрах, серьезные такие… Ура! Нам несут еду! – закричала Белова, увидев монахов, которые несли огромный поднос с едой, украшенный свечами и цветами.

– Ну что, профессор, дадите послушать ваши сказочки? – обратился Лео к Пыжову.

– А вам это интересно? Честно говоря, я в этом не уверен.

– Я буду их слушать с удовольствием. Ира меня так заинтриговала, а все записи у вас.

Пыжов достал из кармана диктофон включил его и сказал:

– Вот вам, слушайте.

Диктофон заговорил приятным размеренным голосом ламы: «Если утром, на восходе солнца, сесть на мраморные ступени Цонгольского дацана и прислушаться к окружающей тебя тишине, можно услышать хор голосов, который воспевает величие Цонгольского дацана – свыше тысячи лам, совершавших когда-то регулярные службы в его стенах…» – здесь Лео нажал на паузу.

– А на тайник, где спрятана их казна, они могут указать? – вкрадчиво спросил он.