Благодать. Иоанн (Анна) – благодать, милость

– Мы можем взять вещи…

– Хутор то ваш того, поди уж весь сгорел, и вещи тю-тю – торжество слышалось в голосе.

– У нас все в алтаре… Мы с собой принесли…

– Ишь ты, готовились… Я сегодня добрый, раз в алтаре, тогда берите…

Батюшка вынес четыре узелочка.

Вооруженные люди стали выводить арестантов, все молча расступались, гробы так и оставались на плечах у прихожан, но их никто не думал опускать. Перед храмом стояло три грузовика, в кузовах было по пулемету, территория вокруг была оцеплена солдатами. Арестованных подвели к машине, Софочка еле пробилась сквозь толпу и, подбежав к уполномоченному, бросилась ему в ноги

– Дяденька, вы ведь добрый, очень добрый, дайте батюшке захоронить деток, мы все молча пойдем, я вам это обещаю…

– А ты ведь права, детка, я сегодня очень добрый, я разрешаю… Кидайте узелки в машину, только побыстрей, пока я не передумал. Салов, Гадин и Пузов, за пулеметы, быстро, и если хоть один звук будет, открывайте огонь. Арестантов под конвоем вести.

Стояла тревожная тишина, даже птицы затихли, только слышался звук шагов, потом удары земли о крышки гробов. Траурная процессия прошла без единого звука, уполномоченный был доволен. Он, боясь бунта, выпросил три машины солдат, но арест проходил спокойно. Когда все вернулись к храму, то увидели, что из грузовиков были выгружены снопы сена, которыми были устелены полы кузовов. Сено было внутри и снаружи по периметру храма. Конвой подвел семью священника к машине. Опять появилась Софочка:

– А, глазастая, ты опять тут. Еще что-то хочешь. И кого ты там в кустах прячешь

– Дяденька, мы с братиком сироты, батюшка нам помогал. Можно он нас последний раз благословит…

– Сироты, говоришь, ладно, за смелость твою, благословитесь, – и, обернувшись к людям, – а вы все ни шагу, а то солдаты стрелять будут…

Софочка вывела Николеньку. Его было не узнать, взъерошенный, обмазанный ягодой, одежда полу заправленная. Он сильно походил на Федора, поэтому Софе пришлось уговорить малыша принять такой вид. Когда дети подошли к батюшке на благословение, весь люд встал молча на колени и опустил головы.

Арестантов погрузили, сел и конвой. Когда машина отъехала на конец улицы, оставшиеся солдаты облили сено бензином и подожгли. Пока храм не сгорел, оцепление стояло на «товсь». Через неделю было произведено еще очень много арестов.

Софа с Колей нашли дупло. Там была семейная фотография, серебряный оклад (он не большой) с иконы «ТРОЕРУЧИЦА», рисунок скитской церквушки 1890 г. адрес Яши из Одессы, сверток Еси с деньгами, еще деньги, фотопортрет Царской Семьи, маслице, что давала когда-то монахиня, святая водичка и сухари. Дети забрали все, кроме семейной фотографии, на которой написали: «Встретимся в скиту. Целуем Николенька и София. Август 1938 г.»