Байки долбанутого королевства

– Не советую, – покачал головой Жан, – если не пробьёт и отскочит, то мало тебе не покажется.

– Вполне вероятно, – гном никак не желал сдаваться, – Но что-то же должно пробить эти железяки?

– Да гоблин его знает, – пожал плечами лучник, – Но вот если огонь… Тут уж не спасёт, поджаришься что твой кабан на вертеле, а то и запечёшься.

– Да уж, – скривился сосед, – Так и наши от огня не спасают. Дунет дракон – и готова котлета, уж сколько наших на том погорело в буквальном смысле.

– А, – стрелок наморщил лоб, что-то припоминая, – Тогда так же было? Ну, когда с драконами воевали?

– Было, – нехотя согласился гном, – Половину сожгли заживо, но и мы в долгу не остались.

– А как умудрились вообще? – спросил Жан, решив узнать, как же гномам удалось напугать драконов и свести короткую войну к переговорам и миру.

– Да маслом их всех залили, – поделился Котелок, – Они хоть и пуляют огнём, сами горят за милую душу, а так у них и нет ничего – ни копий, ни луков, даже самой поганой пращи не найдётся, только лапищами если своими махать могут да кусаться. Ливанули масла, да и попёрли толпой, нас всё одно больше было. Вот они и сдулись.

– Из-за чего хоть?

– Понятия не имею, – пожал плечами сосед, – Уже и не вспомню. Зато теперь эта срань тут не летает, но и мы к ним не суёмся. Так, торгуем иногда только. Их вообще не понять. Ладно – люди, орки, эльфы, те же гоблины – всё тут ясно, а что хвостатым надо, они, наверное, и сами-то не знают. Вот пусть и сидят по своим норам.

– Не очень-то и сидят, – не согласился Хромой, – На днях одного видел, летал тут, да ещё и на меня кучу навалил.

– Могут, – согласился Котелок, – Зато не дерутся больше.

– Уроды, – Жан плюнул на пол.

– Вот что, – решил гном, – к лешим племянника, сам займусь, одевай свои железяки, подгоним как надо. А потом ещё комплект сделаем, только теперь я сам.

– Ладно, – согласился лучник.

Тем бы всё и закончилось, если б не одно обстоятельство. Любопытные водятся везде, не только среди людей, и как раз один и повлиял на текущие события. Маясь от безделья, один из гномов бродил по деревеньке и глазел на всё подряд, не зная, чем же себя занять, потому как овладевшая им бессонница вцепилась крепко и отпускать никак не желала. И надо ему было оказаться возле жилища Хромого как раз тогда, когда Котелок и Жан снова принялись за дело. Крапивник, как звали любопытного гнома, сначала глазел во все глаза, а потом прислушался к разговору. Выходило, что Жан собрался воевать. Как это так? Почему никто и ничего не знает? Они тут сидят и ничего не делают, а где-то на них уже пошёл враг. Крапивник не стал дослушивать и метнулся домой, принявшись рассуждать, продвинувшись в своих рассуждениях настолько далеко, что утерпеть уже не мог, а потому перебаламутил всю деревеньку. Котелок и Хромой Жан уже давно завалились спать в доме лучника, а гномы засуетились, забегали, растревоженные Крапивником. И пока лучник и его сосед мирно дрыхли в кроватях, закусив и выпив перед сном, гномы без устали раздували горны, ковали железо, готовили оружие и снаряжались. Так что когда Жан наконец-то продрал глаза и вышел из хибары выкурить трубку с утра, то онемел от удивления: прямо перед домом лучника собралось гномье войско, полностью вооружённое и укомплектованное.

– Веди нас, Жан! – раздавались крики.

– Смерть врагам! – доносилось с другого конца.

– Победа за нами!

Толпа ревела и бесновалась, распаляясь всё больше. Ни Хромой, ни Котелок ничего не могли понять. Как бы их самих на куски не разорвали, могло ведь случится и такое. Что тут поделаешь? Лучник вздохнул, обрядился в доспехи и вскочил на коня, которого подвели ему практически моментально. Толпа снова заревела от восторга, понеслись воинственные крики, а затем гномье войско тронулось вслед за стрелком, который неспешно выехал на дорогу, по-прежнему ничего не понимая. Гномов охватил азарт, воинственное настроение захватило всех вояк, но отчего-то никто так и не удосужился вопросом: а где именно и, собственно говоря, с кем собирается воевать лучник? Почему-то выяснить это не пришло в голову никому. Так Хромой Жан отправился воевать.

Ярмарка в Сингури

Если верить легендам, то когда-то именно в Сингури взошёл на престол первый Повелитель Мира. Но это если верить легендам. Портовый городок, некогда богатый и успешный, в теперешние дни переживал не лучшие свои времена. Что толку с того, что Сингури был в незапамятные времена столицей мира? И то многие учёные не раз подвергали этот факт сомнению. Единственное, что было доподлинно известно, что столица королевства (а не всего мира) действительно была здесь, о чём свидетельствовало наличие неведомо как до сих пор уцелевшего замка, многочисленных резиденций и прочих построек поистине королевского масштаба. Такие здания содержать было хлопотно, и даже знать, та часть знати, что была богаче самого короля, трижды бы призадумалась перед тем, как заводить себе такое. Кому нужны лишние хлопоты и затраты, тем более что фактической пользы-то никакой? Это только короли и прочие герои легенд и сказаний швыряли деньги направо и налево, обычные же, реальные люди и остальные подданные короля считать умели, хотя и среди них водились чудаки и откровенные транжиры. Однако приверженность традициям и обычаям имела место быть, так что все постройки и сооружения поддерживались в относительно сносном состоянии, горожанам и в голову не приходила мысль о бесполезной трате казны на эти цели. Гости, посещавшие Сингури, были под впечатлением и сбор за посещение памятников не вызывал неудовольствия, было на что посмотреть. Горожане гордились и были довольны притоком путешественников. Но последовавшие в последние два с небольшим века войны привели город к упадку. Мало кто верил в мирные договоры с соседями, ибо те не раз их нарушали, а потому народ предпочёл переселиться подальше вглубь материка, куда ни разу не добирались высаживавшиеся преимущественно с моря завоеватели, пираты, беглые каторжники и прочие любители военной добычи. В Сингури формально сохранялся гарнизон, король исправно платил жалованье своим воякам, но те попросту сходили с ума от безделья, потому как мир, не смотря на все скептические взгляды, каким-то чудом устоялся и никто не лез в город с оружием. Да и толку было лезть туда, где поживиться-то особо и нечем? Всё дело шло к тому, что Сингури со временем неизбежно превратился бы в город-призрак, а король, не желавший потерять такой удобный порт, собрал своих умников и нашёл выход, не позволивший Сингури опустеть и прийти в окончательное запустение. Да, большая часть грузов, отправляемых морем, теперь доставлялась в более удобный и безопасный Крантир, любители старины показывались редко, но зато теперь в Сингури проводилась ежегодно ярмарка. Королевская ярмарка. Что же в ней было особенного, за исключением названия? Что привлекало многочисленный посетителей и торговцев? Ну, во-первых, пониженные налоги. Во-вторых, ярмарка в Сингури была единственной ярмаркой, проходившей не под открытым небом. Другие города и селения не могли позволить себе подобной роскоши, а тут – другое дело: все древние сооружения, имевшие по истине гигантский масштаб, были использованы. И сооружений было много. Так что никакая непогода и прочие неприятности не грозили ни товарам, ни торговцам, ни покупателям. Кроме того, традиционные для всех ярмарок увеселительные и развлекательные действа тоже проходили в помещении, но и этого было мало, ибо в двух строениях единственный раз в году шли спектакли на огромных сценах. Уникальный для королевства случай, потому как залы могли вместить всех желающих полюбоваться игрой искуснейших актёров государства. Ни одна труппа, даже королевская, не могла себе позволить содержать подобного размера театра, ибо сиё предприятие не окупилось бы никак. А тут, при покровительстве короля и Совета, можно было и блеснуть, показать себя, а уж после слава сама разнесётся по королевству и сопредельным государствам. И главное, актёрам не приходилось ссориться из-за зрителей, спектакли оплачивались из той части налогов, которые собирались с самой ярмарки. Неизвестно, кто именно надоумил короля на всё это, однако дельный совет помог и сохранить город, и пополнить казну, и сгладить некоторую напряжённость между подданными. Этим кем-то вполне мог оказаться и Седриксон, только придворный маг никак не прокомментировал решение его величества и сам на ярмарке не показывался. Так что истинный автор изменений оставался неизвестным никому, разве что только королю, но Карбенс Второй словно воды в рот набрал.

Приготовления начинались каждый раз за два месяца до открытия, столько же требовалось на то, чтобы завершить королевскую ярмарку. Казалось бы – собери войско да и захвати столько добра, но никто не рисковал, потому как за два с половиной месяца прибывали дополнительные войска, кроме них приезжали волшебники, стекались наёмники и прочий люд, желавший подзаработать. Но не это, хотя и это тоже, останавливало потенциальных захватчиков и грабителей. Дело в том, что ярмарка была открыта всем. Абсолютно всем. И случись хоть один инцидент, король бы тут же «прикрыл лавочку», ибо поклялся так и поступить. А кому захочется остаться без необходимого и подчас редкого товара? Племя рудсвеннов нуждалось в шёлковой ткани, но ткачи, производившие нужные сорта, жили далековато, да и чтоб добраться до них, требовалось преодолеть территории гномов, с которыми племя издавна не ладило. Самим же гномам было плевать на шёлк, они предпочитали свои нехитрые с точки зрения постороннего изделия, но однако нуждались в редких инструментах, а их собратья из других кланов жили далековато, так уж сложилось. Впрочем, гномы могли бы и сами при случае наладить торговлю, так только гордость и спесь горного и подземного народа была непреодолимым препятствием, гномы рудсвеннов и за людей не считали, как и сами люди, тоже их не жаловавшие. А уж сами рудсвенны… Они были похожи на людей, чем-то походили на эльфов, а некоторые экземпляры смахивали на гоблинов или даже троллей, одним словом – непонятно что. И это непонятно что мнило себя чуть ли не центом мироздания, презирая всех окружающих со всеми вытекающими из этого следствиями. Как уж тут хоть с кем-то договориться? И ситуация была не единичной, хоть формально все и признавали власть одного короля. Были свои местные князья, царьки, корольки и вожди всех калибров и мастей. Но при всём при этом государство как-то умудрялось функционировать, два повода объединяли всех таких разных подданных. Первый поводом всегда была война, против захватчиков поднимались всем миром, не желая терять своё. Вторым поводом была как раз королевская ярмарка. Иногда случались и междоусобицы, куда ж без них, но королевские войска при случае могли всыпать всем участникам по первое число, не утруждаясь поиском правых и виноватых. Это остужало горячие головы, ведь дело могло дойти и до высшего суда, не кончиться простым «приехали и насильно помирили». Как правило участники внутригосударственного конфликта, получив на орехи от рыцарей и копейщиков, надолго оставляли затею подраться с соседями, недовольство королём сближало недавних врагов. Самое смешное в том, что все прекрасно это понимали, и оттого не объединялись в попытке угробить короля, чтобы потом творить всё, что угодно без контроля из столицы.

Бесконечно можно обсуждать разношёрстных подданных и само королевство, с точки зрения соседей совершенно ненормальное, но вернёмся к ярмарке. В этом году должна была состояться двадцатая по счёту. Естественно, за число «двадцать» немедленно уцепились и принялись гадать, чтоб такого этакого придумать. Юбилей всё-таки. Но как на грех никто и ничего придумать особенного не смог, организаторы, коими выступали сам король, городские власти да комитет из Совета, приуныли. Такое событие, а в головах как на грех шаром покати, да ещё и хулиган Седриксон отбыл в свой замок. Колдун бы мог дать дельный совет, но никто не горел желанием призвать его обратно в столицу – умотал и слава богам, что умотал, пусть хоть и не навсегда. Пользы для государства много, а непотребства на порядок больше всякого. Шут тоже не проявил никакой инициативы, принцесса Анна начала подозревать, что всё могут спустить на неё и пригорюнилась, но пронесло, король в итоге решил, что чёрт с ним, с юбилеем, сойдёт и так. Чего голову ломать? Советники и принцесса Анна вздохнули с облечением, а городские власти Сингури разозлились. Разозлились и разобиделись. Но делать всё же что-то было нужно, и вот все представители собрались на городской Совет. Возглавил его, естественно, городской голова, коим на данный момент являлся барон Ваткирн, уже престарелый, но ещё довольно бойкий старичок. Собирались целую неделю, большинство не хотело вмешиваться, но пинками, уговорами и посулами собрать удалось всех. И что же? Едва все собрались, как тут же перессорились, городской Совет моментально превратился в базарную площадь, где закономерно вспыхнула драка. Барон долго и безуспешно пытался призвать всех к порядку, а когда его потуги не возымели совершенно никакого действия, рассердился ещё больше и принялся самолично лупить своим посохом всех, кто под руку подвернётся. Зря барон так поступил, в угаре озлобленные дворяне и чиновники не разбирали уже ничего, выплёскивая обиды, злость и недовольство, Ваткирн тут же получил в ответ оплеуху от кого-то из дерущихся и свалился под лавку.

– Вот уж, – вздохнул барон, затягивая к себе под лавку свой посох, – вот уж разбойники… Эй, гоблины безмозглые! Прекратить!

Никто и не повернулся на его сердитый голос, тогда Ваткирн придумал новую тактику. Дождавшись, когда рядом с лавкой окажется очередной упавший драчун, барон ловко огрел своим посохом по голове упавшего, а после шустро втащил его под лавку и затолкал дальше под стол. Удар вышел знатным, попавшийся старичку под горячую руку сокольничий надолго выбыл из строя.

– А вот так, – Ваткирн скрутил пленника его же поясом, – сосунки, это вам не с канцлером в прятки играть. Ну-ка…

Барон повторил вылазку, пополнив ряды пленных ещё двумя драчунами. С третьим вышла промашка, но старичок и тут не сплоховал.

– Чего смотришь? – рявкнул барон на главного цирюльника, – Помогай!

Обалдевший от такого мужчина чисто автоматически подчинился. С напарником «охота» пошла куда веселее, так что спустя минут сорок все собравшиеся, за исключением самого барона и главного цирюльника, все оказались под столом, оглушённые и связанные.

– Думаешь, так я их и оставлю? – самодовольно заявил барон, взгромождаясь на кресло городского головы, стоящее на возвышении, – Нет, братец, раз Совет начался, то уж он и продолжиться. Дай воды, Греч, и сам освежись, дел полно.

– Кворума нет, – главный цирюльник подал воду, сам присел рядом с бароном.

– Как же нет? – Ваткирн указал на кучу-малу под столом, – Все здесь, господин главный цирюльник. Вот отдышусь, тогда мы их усадим, охладим пустые, но буйные головы, а там и за дело.

– Могут и не простить, – промычал сквозь зубы Греч.

– Ну, тогда я их всех повешу, – отрезал барон, жадно глотая воду.

– Тогда может не простить король, – главный цирюльник взял кувшин и тоже стал поглощать влагу.

– Незадача, – почесал голову Ваткирн, – И что теперь – так всё бросить?

– Я бы так и сделал, – главный цирюльник пожал плечами, – указа королевского нет, чего голову и нам ломать, раз уж сам король решил ничего не делать?

– То-то и оно, – нахмурился барон, – его величество это одно, а тут совсем другое дело. Ведь с кого спрос? С нас.

– Это верно, – погрустнел собеседник, – ведь ежели чего, так опять мы крайние. А им и дела нет.

– Я крайний, – недовольно проворчал старичок, – опять за вас спину свою подставлять, а то и голову. А у меня две дочки и сам знаешь…

– И что делать? – осведомился главный цирюльник.

– Затем и собрал всех, остолоп. Думать надо.

– Это сомнительно, – мужчина указал на советников, которые покамест не очухались, – это не по их части. Тут колдун нужен, либо библиотекарь какой. А мы так выдумывать не обучены. Я-то только цирюльни свои гоняю, да их дела разбираю, а остальное… И все так же.

– Ага, – снова заворчал барон, – в том и беда. Нет у нас колдуна своего, а те, что в городе промышляют – так мелочь одна да шарлатанишки. Скольких третьего дня повесили?

– Двоих, – услужливо напомнил главный цирюльник.

– А за что? – продолжил Ваткирн.

– Порчу навели, – припомнил собеседник, – на стражников у северных стен.

– А кто платил? – не отставал барон.

– Дык, это, как его… Вот, пекарь наш главный. Обида у него за хлеб.