Фант

– Спрашиваешь, масти какой? Русский я, понятно? – твердо сказал он Торпеде, – а имя Сергей, крепко запомни, чтобы не волновало лишний раз.

Сказал и пошел своей дорогой.

– Всё с тобой ясно, Фант, – коварно резанул в спину Торпеда.

Многих усилий стоило Фанту сохранить спокойствие и не отреагировать на кличку, которую знал только Дыка. На то он во всей этой шобле и иного полета пичуга, на то он многим выше всей этой мелкотравчатой мелюзги.

Это случилось в 91-м. Фант знал, что на юбилейную годовщину выпускники военных училищ будут собираться. Традиции сильны в русском народе. Под такую дату он и подгадал первый акт «марлезанского балета» мести.  Настоящие вояки не очень жалуют публичности, сборищ и болтовни о войне. А вот деляги в погонах, продажная мразь, строящие карьеру чужими руками и жизнями, большие любители потрясти липовыми орденами и похвастать выхлопоченными «заслугами» перед Родиной.  Таким за радость позвенеть побрякушками. Они ведь гаек не крутили, руки не морозили, под пули не лезли. Их дело при штабах околачиваться, льстить, обливать грязью работяг в погонах, водить дружбу с «нужными», оказывать услуги честолюбцам, занимающим высокие посты. И продавать. Продавать абсолютно всё, даже жизни. Что этаким паразитам и не покрасоваться лишний раз результатом своей «бурной деятельности».

Погода выдалась паршивая. Но именно в такую погоду и должна вершиться месть над мерзавцами. Выжидать пришлось долго. Фанта уже начал пробирать озноб. Бывшие выпускники гуляли долго и громко. Собравшиеся стали расходиться из ресторана только под утро. Как и предполагал Фант, эти выйдут одной кодлой. Так и случилось.

Сначала на крыльцо вывалилось человек восемь, среди которых были и эти две суки. Спустя несколько минут болтовни и братаний, эти двое остались одни. Фант чуть было не успел, потому как к крыльцу неожиданно подскочило таски.  Но всему есть воля Божия. Справедливому возмездию небеса потрафили.

Фант, словно тень, по-кошачьи перемахнул декоративный заборчик и предстал перед раскрасневшимися тварями. – Не ждали? – грозно спросил он мгновенно отрезвевшую сволочь, наведя на них «Макаров». Те ничего не успели ответить. Первый вообще, второй лишь, растопырив пальцы, вытянул руки, стараясь оградить себя от возникшей неприятности.  Фант хладнокровно расстрелял предателей, подарив по два выстрела в упор каждой скотине. За погибший взвод, за парня-инвалида, за себя.

Он появился на ресторанном крыльце тенью, тенью и растворился. Ни выбежавшие на выстрелы, ни таксист, ничего вразумительного следователям сказать не могли. Оставался еще один неотомщенный гад, которому пока удавалось скрываться. Но расправа и над ним была делом времени. Шила в мешке не утаишь.

А уже спустя три месяца после этого события Фант попал на зону, только совсем по иному делу и статье.

21. Проснувшись, Фант обнаружил, что из-за царившего мрака, чему способствовала непогода, он сбился со времени. Он полагал, что сейчас в районе семи утра, но оказалось, что проспал он до полудня. Мало того, он совсем не чувствовал прилива сил, как это бывает при хорошем отдыхе. Стряхнув остатки сна, он рванул к злополучному проему. Так и есть, гонец был. Этому свидетельствовал плотный пакет, покоившийся во вновь образованной луже.

– Не мог посильнее кинуть. Идиот, – чертыхнулся Фант. Торчать возле дыры смысла не было. Под видеонаблюдением посыльный околачиваться не станет. И Фант вернулся к еще неостывшему лежаку. Неспешно уселся и, посидев с минуту, вскрыл посылку. Кроме еды была и записка. Маклер оповещал, что всё идет по плану. Погода портится и ему предполагается быть готовым к приему визитеров. Но конкретный срок указан не был вовсе.

Это насторожило Фанта. Подобный прием используется в том случае, когда от человека требуется, чтобы он был дезориентирован, а лучше обескуражен внезапностью навалившегося события. Некое состояние непонимания, что происходит вокруг любому не подготовленному может дорого обойтись. А когда речь идет о деньгах, и больших деньках, здесь не щадят.

Хитер был Маклер. Ох, как хитер! Но хитрость его напоролась на холодный разум, умеющий качественно анализировать происходящее, цепляться за каждую мелочь.

– Зачем это на таком ответственном "скачке" им понадобился бестолковый подельник? – вслух прошептал Фант. Его мозг, несмотря на некоторую разбитость, гнездившуюся в организме, тут же мобилизовался.

– Так, спокойно, – скомандовал себе он, – соберись-ка дружок и обдумай все едва приметные признаки. Кажись, пахнет не очень хорошо. Давай, поворачивай оглобли даже не в зону, а много далее. Времени у тебя, браток, не просто мало, а по ходу его совсем нету. И Фант снова и снова перебрал появление в своей жизни Дыки. Затем «перемыл косточки» Маклеру и его подчиненным.

Но ничего вразумительного не обнаруживалось. Вроде и нет опасности. А почему же так ею пахнет? – не унимался Фант, – Не может меня это чувство подвести. Никак не может. И тут промелькнуло: – А может собака зарыта не в самих героях? Тут копать нужно вообще во всей тюремной дряни.

И который раз он отбросил себя во времени намного назад. И докопался. Перелистывая дни и раскладывая по полочкам все, что когда-то слышалось и происходило вокруг, Фант натолкнулся на то, что грозило бедой. Серьезной бедой.

Виною внутренние отношения среди зеков. Нет среди них ни дружбы, ни взаимовыручки, ни сочувствия. Собственно, человеческого там ничегошеньки нет. Зверье. Каждый зверь в отдельности и каждый зверь в стае. Абсолютное чувство там правит, оно всему голова. Потому из-за «общака» валят они друг дружку при удобном случае, потому каждый мечтает в паханы выбиться пусть и посредством душегубства, потому и посты свои сторожат с остервенением, не гнушаясь завалить ближнего. А вся ихняя система, строгое соблюдение неписанных законов, лишь ширма.

Маклер созрел, как лидер и метил сшибить Дыку с трона, взжелав стать хозяином «общака». Дыка знал за это, но чувствуя, что еще достаточно силен, не желал уступать по праву заработанную «власть». Будучи непримиримыми врагами, они на глазах держали дружественную марку, но каждый исподтишка готовил случай отправить душу соперника на небеса. Правда, до этого не дошло. Небеса сами сделали выбор в пользу Маклера. Но Дыка, будучи смертельно больным, переиграл даже небеса.

Когда Фант понял, что, умирая, Дыка провернул такой коварный план, рассвирипел.

– Вот собака! Значит, я готовлю взлом кассы, Маклер берет её, при этом убирая меня. Из того, что Маклер идиот, вряд ли он долгожитель с такими деньжищами.

«Общак» соскальзывает из рук неугодного и спокойненько переходит в руки Дыкиному наследнику. Крестят того же Обреза на заветное креслице. А что, он очень подходит. Хотя, кто их там знает…

Только умение держать себя в руках и не давать волю всякого рода спонтанным порывам заставило Фанта снова проделать пройденный путь исканий. Его все-таки волновал вопрос, с чего это Дыке заблажилось его подставить, смертельно подставить.

– Нет, тпру-у-у! Стоять! Тут что-то не так. Не очень верится, что мог Дыка приготовить такое спасшему его шкуру. Оно понятно, что вся ихняя справедливость пустое. Так, занавеска и не более. Но так поступить он не мог. Тут иная причина, – мучил себя допросом Фант.

– Давай еще раз. Пара Маклер – Дыка, например. Тут ясно. Взаимный заочный приговор. Если Дыка приговорен, во мне он бы искал скорее орудие мести, чем жертву для Маклера. Так-с. Пусть это будет пунктом №1. Вывод – Дыка не мог меня покарать руками Маклера ни за что – ни про что.

Теперь второе – Уська. Из себя безобидное насекомое, по жизни – никчемность. Так и будем считать его – пустышка. От него ни тепло, ни холодно. Разве что, как шестерка удобен, и не очень удобен в роли свидетеля, но не более.

Пункт №3. Рейсфедя. Этот, прячась за спину Маклера, вершил недопустимые по понятиям безобразия и не ответил. Из-за него авторитет Дыки здорово пошатнулся, потому что пахан не смог наказать отступника. Привыкший решать, Дыка мог таить зло на этого придурка, и даже вынести ему приговор.

И четвертое – Заноза. По сути, он своей жестокостью пара первому сапогу в образе Рейсфеди.

Ага, по всему Дыка не мог оставить этих персонажей запросто лакомиться житухой. Тогда я при каких здесь делах? Мммм… Странно.

Давай- ка еще раз. Я и тот, кто сюда будет водворен вскрываем кассу. Маклер берет ее. Который, назначен проделать всю чернуху вместе со мной, убирает меня… Стоп. Убирает меня… Меня убирает…

Нет, Дыка не мог так размышлять. А если я убираю того? Вот те раз. Так, так. Вдруг, я разгадываю замысел авторитета. А далее? Далее еще один типок и Маклер. Те которые заслуживают кары… Вот это да! А почему? Я!!! Интересный расклад.

Пошли еще раз. Дыки нет. Если Маклер везунчик, то по-любому, он не жилец. Если я убираю его… То Маклер тоже не жилец… Хм.  А как же деньги? Я владелец денег??? ….

Так, охолонь, паря, охолонь. Итак, посылая меня с этой компанией, Дыка знал, что убрать себя я не дам. Заранее знал. А самоуверенный Маклер этой мелочи не ведал. Значит все-таки я. Тот, кто спустится сюда, после дела попытается меня убрать. Задача у него такая. Но он в минусах. На верху остается пустышка и два подонка. Завладев оружием, я выбираюсь наружу. Естественно начнется бойня. Из шансов у них если только и будет, то исключительно самый дурацкий случай. Значит, я убираю Маклера и Занозу. Грехов за ними на десяток смертей каждому. Таких не жаль. Уська по боку.

«Общак» остается на своем месте и обретает нового хозяина по праву. В моем распоряжении машина, банковские деньги, записочка с адреском в Одессе и собственная ненужность этой стране.

Ну, вот и отрисовалась задумка покойничка. Он был большой, скажем более – роковой интриган, оказывается. Остается моральная сторона дела. Дыка – авторитет. Если применить понятия, то он доверил мне наказать провинившихся. Имел ли он право? Имею ли я право? Украденные деньги Дыка определил мне. Веские ли основания? Не будут ли потом мучить сомнения? Вопрос не из простых…

С час раздумий и Фант выкрикнул: – Ну надо же! Всё учел старый вор. Первый на меня совершит нападение с целью убить и, защищаясь, я остаюсь чист перед совестью и братвой.

Естественно мое появление на глаза оставшимся в живых подельникам спровоцирует опять-таки нападение на меня. И нападение с одной целью – убить. Я снова вынужден буду защищаться. Тем самым чистота совести остается девственной и по всем понятиям правда за мной. А уголовник Уська, оставленный бренному миру за неимением тяжких грехов, становится свидетелем грехопадения убитых. Ну, Дыка! Вор, так вор! Великий вор!…

22. Уже больше года после освобождения Фант вел «третьего», но удобный случай расквитаться с негодяем, ни как не подворачивался. Этот мерзавец оказался весьма крепким орешком и к тому физически очень сильным человеком. Эдакий, постоянно озирающийся, с глазами-щелочками упитанный выцветший «кабанчик». Нужно отметить, что «третий» характеризовался чертовской осмотрительностью и большой осторожностью.

То ли он как-то прознал об убитых сотоварищах из прошлого, то ли от природы был такой, но вёл он себя в точности, как ведёт нашкодивший медведь-шатун, задравший человека и знающий, что на него открыли охоту. Чувствовалось, что он всегда на стороже. Этот человек умел на свету выказывать себя так, что вокруг было либо множество свидетелей, либо условия умело подбирались таковыми, что обязательно или попадешься ему на глаза, или просто испортишь дело. А подобное не входило в планы справедливого мстителя.

Но Фант умел терпеть и ждать, как окровавленный терпел боль и ждал наступления темноты в Афганистане в неравном бою с драгоценной еле живой ношей на уставших плечах.

Случай к исполнению карательной операции подобрался летом 94-го на пляжах августовской Алушты. Как ни осторожничал подонок, но не вытерпел иссушающей жары и в самом многолюдном месте забрался в воду остудиться.  Перед тем, как оставить жену с ребенком «кабанчик» долго озирался, словно чуял опасность. Но все же к воде сначала медленно пошел, а позже, несколько постояв, так же медленно забрался в море по грудь. На то, что метрах в двадцати от него зашел в воду атлетически сложенный загорелый молодой человек внимания никто не обратил, как и на то, что минуты через две «кабанчик» внезапно скрылся под водою.

Впрочем, одну дамочку, качающуюся на надувном матрасе, нервным шлепком обрызгала на короткое время мелькнувшая рука. Но она привыкла, что молодежь часто дурачится в воде и не обратила на это внимание. Среди беснующихся отдыхающих не вызвал удивления и выбравшийся из воды все тот же молодой человек, но уже держащий на весу левую руку и морщащейся от боли.

– Третий! … укусил…, сильный собака – прошептал Фант, рассматривая глубокие кровоточащие отпечатки зубов на запястье. Затем, подойдя к своему лежаку спокойно подобрал одежду и скоро оставил пляж.

По прошествии десяти минут, миловидная жена исчезнувшего мужчины было заволновалась. Но нытье трехлетнего ребенка какое-то время не давало разрастись тревоге, охватившей женщину.

Вопль расколол монотонный гул купающихся неожиданно. Это случилось спустя полчаса, после исчезновения «кабанчика». Невдалеке под самым волнорезом резвилась компания парней и один, нырнув, в прозрачной воде наткнулся на утопленника. Всё пошло по наезженной колее, когда вдруг обнаруживается мертвец. Отдыхающие забегали и брезгливо засуетились. Началась паника. Новоявленная вдова, узнав о несчастье, заголосила. В обществе объявилась милиция и замелькали белые халаты докторов скорой помощи, что всегда случается при каждом рядовом утоплении человека.

Фант же в это время уже занял место в троллейбусе на Симферополь, отходящем каждые три минуты, и спокойно ожидал отправления, старательно пряча поврежденную руку под цветным пакетом.

23. Маклер, ясно осознавая, какой куш щекочет ему ладоши, работал, как говориться, на износ. Единственная метеостанция, небольшое одноэтажное здание с живописным двориком на окраине города, благодаря его усилиям, переживала состояние глубокого шока. Две сотрудницы и их астеничный коллега по цеху были так запуганы молодчиками, что первые две стали апатичны и впали в депрессию, а второй пребывал в неподдающемся излечению унынии. Поводом этому послужило "неправильное" поведение благовоспитанных служащих метеоконторы. Когда к воротам метеостанции подкатил видавший виды седан с эмблемой "Кроун", навстречу важно вышел озлобленный сторож с твердым намерением строго соблюдать инструкции – неизвестным двора не открывать и чужаков на территорию не впускать. Но Рейсфедя ни говорить, ни церемониться не стал. Он даже не поздоровался. Мощный удар в престарелую грудь потушил свет в глазах и свалил носителя охранных ценностей на землю прямо у ворот, где тот, согнувшись калачиком и выпучив глаза, мог только сучить ногами и беспомощно открывать рот.

Подбежавший к этому моменту Уська, ухватив поверженного старика за шиворот, хладнокровно отволок скрючившегося бедолагу в сторону. Затем, изображая из себя услужливого швейцара, распахнул ворота. Машина подкатила к самому крыльцу здания. Компания едва только успела выбраться из салона автомобиля, как из здания с задором выскочили две взлохмаченные местные фурии, а вслед за ними и тощий мужичок с прилизанными сальными волосами. Но цель ополчившихся на нарушителей спокойствия сотрудников поругать визитеров и немедленно изгнать непрошеных гостей с территории метеостанции, напугав вызовом милиции, мгновенно переменилась. Которую была более агрессивной и открыла,, было рот, чтобы завизжать, крепко ухватил за окрашенные в кармин патлы Заноза и, пару раз мотанув женщину из стороны в сторону, с ехидной улыбкой впечатал ее лицом в деревянную дверь. Та, ударившись лбом, охнула и, схватившись от боли за лицо, присела. Другая от неожиданного отпора опешила и от страха за свою шкуру ей уже было совсем не до ругани. Молодой человек, видя как нахалы обращаются с женщинами, хотел было вступиться. Но тут вмешался Маклер и сбил все планы защитника дамской чести. Он взял малого за шиворот, который опрометчиво рискнул было сделать попытку вывернуться. Но Маклер, оказавшись ловчее, прошипел: – Слышь, петушара, ты это, не рыпайся, – и тут же от души ткнул несогласного с таким обращением в солнечное сплетение. Когда обмякший борец за идею кое-как задышал, перебарывая спазм, Маклер прижал его к стене и начал спокойно говорить: – Слышь, насекомое, поясняю. Мне нужна погода, плохая погода. Мне очень нужно знать про плохую погоду, где, когда, как и на сколько. Ты будешь каждый день приходить ко мне и подробно рассказывать о приближении урагана или прочей дряни и, поверь, я выверну тебя наизнанку в поисках этой штукенции. Я это умею. Куда тебе нужно будет приходить скажет вот этот, кивнул Маклер на Уську. Ты меня хорошо понял?

– Да, – сипя, еле выдавил их себя дрожащий от ужаса метеоролог – неудачник.