Формула

Словно она побывала совсем в другой аварии.

Во всяком случае, конец того учебного года окрасился в печаль.

Стихи я припрятал. Возможно, когда-нибудь их всё же следует обнародовать.

Людям всегда кажется, что у них масса желаний. Но на практике – как, например, в случае с золотой рыбкой – они часто испытывают затруднения в выборе.

Мне нужно было совсем малюсенькое желаньице – чтобы не чувствовать себя идиотом при неблагоприятном исходе и, в то же время, обеспечить достаточную убедительность эксперимента.

И оно упорно не приходило в моё воображение. Возможно, из-за недостатка этого самого воображения. Знаю за собой такой момент. Обычно меня это не беспокоит. Но теперь ситуация выглядела комичной.

А может быть, мне просто не хотелось разбивать хрупкие остатки сна о суровую действительность?

Вы будете смеяться, но я пожелал ещё один коньяк. Не из-за того, о чём здесь уже было сказано. Просто потому, что это уже раз проходило, пусть даже и во сне.

Он появился, едва я закончил бормотать Формулу. Похоже, даже чуть раньше. Эти парни успели изучить мои желания.

Ненавидя себя за тупость и мелочность, я пожелал стакан свежевыжатого сока. Блок «Мальборо» нероссийского производства. Джинсы «Рэнглер» своего размера – в студенчестве мне так и не попались подходящие.

Постепенно кухонный стол оказался погребён под кучей разнообразных предметов, хорошо пахнущих и приятных на ощупь.

Что он там говорил про миллион долларов? Или лучше это будут евро?

Я осмотрел ровные пачки разноцветных фантиков. Потрогал одну из бумажек, повертел ей против света.

Пожелал, чтобы всё это добро, за исключением коньяка (или коньяку?), сока и сигарет убралось к чёртовой… в смысле отсюда.

Пожалуй, теперь мне стоит быть осторожней в выражениях. Никаких конкретных адресов.

Глотнул, закурил. (Надеюсь, я не слишком утомителен в этих повторах. На самом деле, их можно избежать. Просто имейте в виду, что такие действия производятся мной примерно с двадцатиминутным интервалом – если ситуация не вносит корректив).

– Как вижу, тренировка проходит успешно, – Тамсанарп возник между мной и окном, одобрительно кивая и потирая руки. – Всё просто, логично, убедительно. Может быть, слегка, не побоюсь этого слова, однообразно? Впрочем, это не возбраняется, я так, к слову. И вообще, похоже, работать с вами будет сплошным удовольствием.

Итак, я не сплю. Может, и в прошлый раз… впрочем, какое это уже имеет значение?

Парня я сразу узнал – и на этот раз даже обрадовался его появлению.

Что-то я разоткровенничался. В том смысле, что эти воспоминания о службе слишком… как бы сказать? Тенденциозны, что ли? Одним словом, однобоки. Но это легко понять – вспоминаются яркие моменты. То есть – не самые, в сущности, характерные.

У вас может сложиться впечатление, что наш лицей – это просто какой-то вертеп разврата. Ничего подобного. В первую очередь, это учебное заведение – и уровень преподавания у нас совсем неплох. В частности, преподавания гуманитарных наук, где посильный вклад вносит и ваш покорный слуга. Если хотите, я могу привести здесь несколько лучших конспектов…

…Я же сказал – если хотите.

Ежегодно наши выпускники получают медали, поступают в разнообразные ВУЗы и, насколько я знаю, даже их заканчивают. Существует впечатляющая статистика, но опять же – не уверен в том, что здесь для неё подходящее место.

В общем, я остаюсь в русле повествования и поэтому перехожу к медсестре.

Школьные медсёстры моего детства были бесформенными добрыми тётеньками в белых халатах и с неизменным шприцем наизготовку.

Наша Ленка тоже носит белый халат, но при её 178-сантиметровом росте он не слишком бросается в глаза. В глаза бросается всё остальное – прорывающие униформу сиськи, нахальные зелёные зрачки, курчавые волосы, которые меняют цвет и длину практически ежедневно.

Подозреваю, что со шприцем она не слишком хороша. Возможно, я не прав – наши подростки явно желают большего числа вакцинаций. Некоторые, с риском для здоровья, пытались проходить их повторно.

Ленка безусловно хороша в другом – и об этом мне поведал наш физрук Шурик (в миру Александр Михалыч), – поджарый пятидесяти-с-чем-то летний Бельмондо с неизменным судейским свистком на шее.

Михалыч – неоднозначная личность и мой хороший приятель. К нему мы, возможно, ещё вернёмся. Или нет? Во всяком случае, пока скажу, что он не типичный для кинематографа и литературы физрук. Он знает два иностранных языка и читает Шевченко в подлиннике.

В тот вечер, по окончании всех смен, мы играли в баскетбол. То есть, по очереди метали мячи в кольцо на пиво. Пиво было заготовлено заранее. Победитель получал право выпить первым.

Появление Ленки мы, естественно, не пропустили. Но, для приличия, сделали ещё по паре бросков – этакие мачо.

Я практически успел предложить девушке пива, когда Михалыч издал судейскую трель и гаркнул: «Перерыв!». После чего подтолкнул меня к раздевалке.

Физрук есть физрук – я проделал пять метров ускоренным шагом и воткнулся в нашу замечательную медсестру. Пятясь, мы оказались в пахнущей юношеским потом полутьме.

– Надеюсь, главную проблему нам удалось снять. Точнее – вам удалось, и это не может не радовать, – гость опять оказался в кресле. Удобно расположился с чрезвычайно довольным видом. Я готов был просиять ответной улыбкой. Но сдержался.

– Вы всегда находитесь где-то здесь, Александр Петрович?

Если он когда-то и слышал о такой стилистической фигуре, как ирония, то, несомненно, забыл.

– В сущности, да. Да, уважаемый Эдуард Сергеевич.

Нет, похоже, забыл не совсем.

– Понимаете ли, я просто обязан быть рядом с вами. Это моя работа – или призвание, если угодно. Вам, вероятно, приходилось слышать о джиннах?

– Я видел «Аладдина». Они действительно такого странного цвета?

Мне не нравятся камеры наблюдения. И, уж тем более, незнакомцы за спиной в роли этих камер.

Тамсанарп развёл руки в стороны и устремил взгляд в потолок. Глубоко вздохнул. Скрестил руки перед собой и уставился на меня, посадив голову почти на уровень груди.

– К сожалению, вам придётся с этим жить. Некоторое время я именно что буду у вас за спиной – и, поверьте, не из праздного, не побоюсь этого слова, любопытства. В конце концов, что это меняет? Я наблюдаю, поскольку это необходимо. Но я не оцениваю – точнее, оцениваю совсем не в том смысле, как это принято у вас. В сущности, можете считать, что меня нет. Уже нет. Возникнет надобность – зовите…

– Тамсанарп!

…Он неторопливо материализовался – кажется, даже в прежней позе.

– Кто вы?

Не должен ли я обращаться к нему как-то иначе? В смысле, добавлять «сэр», или «товарищ»?

– Я – гномон девятого разряда. С точки зрения распространённых у вас воззрений – сгусток энергии. Могу принимать практически любую форму – я говорю «практически», поскольку в экспериментах пока не было необходимости. Кажется, мой нынешний образ вполне адекватен?

Он подмигнул, или мне показалось?

– На время действия Формулы я буду сопровождать вас. Ненавязчиво, естественно. Но неотступно и постоянно.