Прощание с Византией

Зато же на призыв Иннокентия III откликнулись… дети. В мае 1212 г. в СенДени, где пребывал Французский король, появился пастушок по имени Этьен, передавший Филиппу II Августу письмо, написанное, по его словам, Самим Христом. Тот приказал мальчику возвращаться домой, но ребенок не послушался и начал широкую проповедь Крестового похода у входа в храм. Этьен был на редкость красноречив, и вскоре под его началом собралось до 30 тысяч детей. Они пешком двинулись к Марселю, абсолютно убежденные в том, что при их приближении море расступится велением Христа.

Когда же этого не произошло, часть детишек, разочаровавшись в своем вожде, вернулась домой. А оставшихся ребят двое купцов – Гюг Железный и Гийом Свинья (иногда нужно, чтобы история сохраняла не только имена героев, но и мерзавцев) предложили бесплатно перевезти на Святую землю. Участь малышей была печальной: купцы оказались работорговцами и продали детей сарацинам в Багдад и Алжир. Лишь в 1229 г., после заключения мирного договора с сарацинами, часть их была освобождена. Возмездие, хотя и запоздалое, все же настигло двух упомянутых выше негодяев – их повесили по приказу короля Фридриха II79.

Но это будет еще впереди, а весной 1213 г. папа Иннокентий III вновь разослал письма ко всем государям Европы, приказав ежедневно совершать специальные молитвы и ежемесячно устраивать особые процессии о даровании Богом победы над неверными. Этот призыв имел большой успех: многотысячные толпы обывателей приносили присягу идти в новый Крестовый поход. Попутно в том же 1213 г. Иннокентий III, находясь в Витербо – маленьком городке в 70 км от Рима, анафематствовал пиратов и корсаров, грабивших пилигримов, а также всех тех, кто продавал сарацинам железо, оружие и древесину для галер80.

А после поражения альбигойцев в сентябре 1213 г. при Мюре от крестоносцев высвободились силы, которые Запад мог вновь направить для покорения Иерусалима. Короли Иоанн Английский (1199—1216) и Педро II Арагонский (1196—1213) объявили свои страны церковными ленами, да и Андраш II Венгерский (1205—1235) принял крест81.

Попутно 26 апреля 1214 г. понтифик отправил небезынтересное послание султану, наивно полагая, очевидно, будто доводы, изложенные в нем, заставят сарацина добровольно вернуть Иерусалим христианам.

«Благодаря свидетельству пророка Даниила, – писал апостолик, – мы узнали, что есть Бог на Небе, Который открывает тайны, изменяет времена и переносит царства, чтобы все признали, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его кому хочет. Это проявляется тем более очевидно, когда Он допустил, чтобы Иерусалим и его пределы были переданы в руки твоего брата, не столько изза его доблести, сколько изза немилости к христианскому люду, прогневавшему Бога. Но Он, согласно пророку, когда гневается, не забывает миловать. Поэтому, желая брать пример с Того, Кто сказал о Самом Себе: “Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем” (Мф.11: 29), мы смиренно заклинаем твое величество вернуть нам названную землю, дабы изза насильственного ее удержания не пролилось человеческой крови больше, чем уже было пролито, здраво рассудив, что изза ее удержания у тебя прибавится хлопот больше, чем выгод. Давай мы оба отпустим наших пленников и воздержимся от взаимных нападений, так чтобы положение наших людей у тебя было не хуже, чем положение твоих людей у нас»82.

Разумеется, ответа не последовало. А потому в обмен на коронацию юный король Фридрих II далтаки клятву Иннокентию III возглавить в 1217 г., когда закончится срок перемирия с Иконийским султаном, новый Крестовый поход. Папа умер в 1216 г., даже не подозревая, что именно теперь, как никогда ранее, жестоко ошибся в человеке83.

И как только на смену покойному Иннокентию III пришел новый Римский епископ Гонорий III (1216—1127), старый и миролюбивый человек, в прошлом юристадминистратор, король приступил к обсуждению не деталей будущего похода, а условий получения императорства. Фридрих отговаривался тем, что перед началом столь опасного предприятия необходимо упрочить собственное наследство, хотя первые отряды крестоносцев из Германии, Венгрии и Австрии уже начали прибывать в Левант. К ним присоединились известный германский проповедник и ученый Оливер Падерборнский, Иоанн де Бриенн, регент королевства, рыцари из орденов тамплиеров и госпитальеров, а также бароны Утремера84.

Султан Египта альКамиль (1218—1238), сын легендарного султана Саладина, вывел свои отряды из Каира, надеясь отбросить крестоносцев, но, застигнутый врасплох, не успел собрать достаточно войска, чтобы рассчитывать на победу. Вождь сарацин разрывался между двумя проблемами: организовать оборону страны от Египта и необходимостью обеспечить собственное верховенство среди братьев, правивших в Дамаске и Джазире85.

Попутно с этим часть крестоносцев под командованием Венгерского короля Андраша II, герцога Баварского Людвига I (1183—1231) и герцога Австрийского Леопольда VI (1198—1230) прибыли в Сплит, который встретил их весьма торжественно и радостно. Проведя некоторое время там и дождавшись подхода запаздывающих частей, Венгерский монарх отправился к Заре, где венецианцы взялись перевезти их в Святую землю взамен окончательной уступки этого города Республике. Правда, уже на этой стадии коечто сложилось не так: кораблей, для того чтобы перевезти всех пилигримов, не хватало, и некоторая часть крестоносцев вернулась домой86.

Как полагали, со времен 3го Крестового похода христиане не собирали такой многочисленной армии – одних рыцарей собралось более 10 тысяч человек. Но прибыв в Палестину, пилигримы оказались на грани голода, который доводил их до разбоя. Поэтому, во избежание худшего, вожди крестоносцев не стали ждать прибытия отставших отрядов, а двинулись в поход87.

Они начали наступление из Акры в направлении Изреельской долины. Султан альАдиль направил альМуаззама Ису ибн Ахмада в Иерусалим организовать оборону города, но у того было мало сил. Поэтому сарацины решили перекрыть дорогу на Дамаск, отступив за Иордан, но, как выяснилось, там большой опасности и не предвиделось. Пилигримы перешли Иордан, поднялись по берегу Генисаретского озера, но не рискнули идти на Дамаск и вернулись в Акру. После Рождества 1217 г. отряд венгров, вопреки советам местных латинян, отправился в грабительский поход к замку Бофор, в долину Бекаа, но лишь понес тяжелые потери вследствие внезапно разыгравшейся снежной бури.

Еще год венгры пробыли в Святой земле, но затем король Андраш II, заболев (как полагают, его пытались отравить какимто зельем – по счастью, неудачно88), посчитал свой обет исполненным и, несмотря на негодование Иерусалимского латинского патриарха Рауля и великую анафему, которой его подвергли, отправился в сопровождении короля Кипра Гуго I (12015—1218) и Антиохийского князя Боэмунда IV (1201—1205; 1208—1216; 1219—1233) через владения Иконийского султана в Константинополь, а оттуда – домой89.

Тем не менее часть его армии еще оставалась в Акре. И вскоре вся армия пилигримов численностью более 20 тысяч воинов, среди которых все еще насчитывалось до 2 тысяч рыцарей, двинулась к горе Фавор, где располагалась построенная сарацинами крепость, и осадила ее. Мусульмане попытались деблокировать крепость, однако король Иоанн де Бриенн энергичными действиями отогнал их, после чего осада началась (29 ноября).

Однако все попытки взять хорошо укрепленную крепость штурмом провалились. К тому же князь Боэмунд IV пал духом и, ссылаясь на усталость армии, потребовал уже 7 декабря снять осаду, что и произошло. Лишь горстка венгерских смельчаков безрассудно решила в одиночку захватить город Гезен, но все они были уничтожены сарацинами. После этого действительно оставалась лишь одна надежда – реанимировать старый план Ричарда Львиное Сердце и атаковать сарацин в Египте. 29 мая 1218 г. пилигримы вошли в устье Нила и осадили Демьетту – крепость, ставшую ключом обороны Египта90.

Как казалось некоторое время, совместные успехи обещали очевидные успехи пилигримам, но, как обычно, вмешалось несколько «но». Тщательно продуманная стратегия Рима, на которую тот так рассчитывал, на деле оказалась малоудовлетворительной. Понтифик полагал, что сама по себе возможность заменять крестоносцев, уже подуставших на фронте, новыми соединениями пилигримов, прибавит импульс походу. На деле вышло иначе: едва вожди движения восстанавливали дисциплину между своими подчиненными, как те убывали на родину, а на их место прибывали новые пилигримы, которых еще предстояло приучать к дисциплине. Поэтому никаких существенных результатов крестоносцы пока не добились; осада Дамьетты продолжалась.

Все очень надеялись на скорое прибытие Фридриха II, но тот продолжал свой спор с папой относительно условий императорства. Вместо него в лагерь латинян неожиданно прибыл св. Франциск Ассизский, проделавший путь в Египет в лохмотьях. Он даже явился в лагерь сарацин для переговоров, надеясь склонить султана к переходу в христианство, но альКамиль, приняв его за безобидного попрошайку, просто выдворил Франциска вон91.

Тем не менее осада города продолжалась и даже сопровождалась некоторыми необычными событиями, пополнившими счет чудесам, сопровождавшим Крестовые походы. Когда 24 августа 1218 г. пала одна из башен, к которой крепилась цепь, переграждавшая Нил, пленные сарацины просили показать им белых воинов и рыцаря в белоснежных одеяниях, командовавших пилигримами. Когда недоуменные крестоносцы показали им всех участников штурма, сарацины ответили, что речь идет о совсем других воинах. Тогда христиане поняли, что Бог прислал им в помощь Ангелов, которые и захватили вражескую башню. А таинственный рыцарь, руководивший небесными силами, всеми был идентифицирован как святой Варфоломей, известный как победитель язычников и демонов. В другой хронике описывается помощь крестоносцам со стороны святого Георгия Победоносца, сумевшего запугать сарацин92.

В первых числах сентября 1218 г. прибыло еще одно подкрепление взамен отбывшим на родину пилигримам, которое перевез нанятый папой Гонорием III за 20 тысяч серебряных монет итальянский флот. Вслед за ними начали прибывать корабли из Генуи, зафрахтованные графом Эвре де Невером (1175—1222) и Гюго IX де Лузиньяном, графом де Ла Марш (1173—1219), участником еще 3го Крестового похода.

К глубокому несчастью, помимо других архиереев, прибывших для поддержки крестоносцев, корабль доставил к Дамьетте уже знакомого нам легата папы кардинала Пелагия – чрезвычайно властного, самодовольного и исключительно упрямого человека. Его уже отправляли в Константинополь в качестве посланника понтифика, но он своими действиями только усилил злобу византийцев к Римской кафедре. Теперь кардинала перебросили на другой участок борьбы, и он вовсе не желал удовлетворяться ролью наблюдателя.

Используя свое влияние на итальянцев и рыцарские ордена, Пелагий быстро отставил от командования армией короля Иоанна де Бриенна под ту оговорку, что сам готов объединить все собранные в лагере христианские народы до прибытия короля Фридриха II. Увы, смещение де Бриена с должности главнокомандующего оказалось, как мы увидим, роковой ошибкой93.

Все без исключения пилигримы имели возможность убедиться в замечательных достоинствах экскороля Иерусалима и рыцаря. Прекрасной характеристикой этого блистательного военачальника и настоящего рыцаря является тот факт, что за все годы своей борьбы под сенью Креста Иоанн де Бриенн не только не накопил средств, но… разорился. Дошло до того, что в 1219 г. он не смог выплатить долг какомуто генуэзцу в размере 200 монет. И лишь благодаря помощи Великого магистра тевтонцев Германа фон Зальца (1209—1239), уступившего ему половину своей добычи после взятия Дамьетты, Иоанн сумел рассчитаться с кредиторами.

Отставленный легатом, какоето время Бриенн оставался при армии, а затем, 29 мая 1220 г., покинул Дамьетту, чтобы претендовать на царской трон – Левон II Киликийский уже отдал Богу душу. Однако по невероятному сюрпризу судьбы в дороге умерла его супруга Стефания и их сын, после чего основания у де Бриенна для занятия опустевшего трона исчезли94.

Надо сказать, что к сентябрю 1219 г. положение гарнизона и жителей Дамьетты стало отчаянным – у них почти полностью закончились припасы. Желая спасти своих подданных, султан предложил крестоносцам добровольно вернуть под сень Креста Иерусалим, несколько замков и значительную часть Палестины в обмен на снятие осады города. Это было очень выгодное предложение, однако венецианцы, тамплиеры и госпитальеры высказались категорически против него (!), хотя каждым из них двигали собственные соображения. Венецианцам был ни к чему Святой город, зато Демьетта, как центр торговли, интересовала их гораздо больше. А рыцари орденов опасались изоляции Иерусалима без поддержки со стороны Египта, находя предложение сарацина «даром данайцев», и в известной степени были правы.

Все же в ноябре 1219 г. Дамьетта пала. Войдя в город, усеянный мертвыми телами скорченных от мук голода людей, крестоносцы получили богатую добычу, но развить свой успех не сумели. Правда, в скором времени в Птолемаду по инерции прибыло еще одно подкрепление рыцарей из Голландии, Франции, Италии, до этого отличившихся в боях с маврами в Португалии. Прибытие этих опытных воинов резко подняло боевой дух крестоносцев95.

23 апреля 1220 г. папа Гонорий III сдался, наконец, уговорам Фридриха II, венчав его малолетнего сына Генриха (1220—1235) королем Сицилии. А в ноябре того же года императорская корона легла на главу самого Фридриха. В сопровождении священников и сенаторов Рима он выехал вместе с королевой Констанцией из МонтеКарло по старой коронационной дороге. В соборе Святого Петра король поцеловал папе ноги и получил в свою очередь от того «поцелуй мира». Затем Фридрих поклялся в капелле Santa Maria in turribus всегда выступать защитником Церкви и быть покровителем Римскому папе. Тогда же император Фридрих II принял из рук племянника покойного Иннокентия III, епископа Остии Уголино деи Конти ди Сеньи, будущего понтифика Григория IX (1227—1241), крест, возобновив старые обеты, и призвал вместе с собой отправиться в Крестовый поход других дворян96.

После этого, в качестве замены ранее применявшемуся посвящению, последовало принятие Фридриха в братство каноников Святого Петра. Уже в императорском облачении он принял обряд помазания, приняв от Римского епископа митру и корону, скипетр и державу. Попутно была коронована и императрица. Правда, эта победа была оплачена высокой ценой: новый император обязался не вводить новых налогов и не взимать старые с духовных князей, которым помимо прочего он делегировал судебную власть на своих территориях97.

Слово есть слово, и уже весной 1221 г. в Дамьетту начали прибывать новые отряды пилигримов, снаряженных непосредственно Германским императором. Однако напрасно Пелагий пытался заставить их выполнять свои приказы – солдаты откровенно говорили, что готовы служить лишь под командованием Иоанна де Бриенна. Видимо, инициативы легата не очень пришлись по душе и самому папе, поскольку в скором времени Рим направил кардиналу послание, в котором предлагал тому согласовать стратегию будущего похода с курией. Это тем более касалось какихлибо мирных инициатив, которые исходили от сарацин.

Дело в том, что к тому времени султан альКамиль (альАдиль к тому времени уже скончался) еще более расширил свои условия в пользу пилигримов. Он не только предлагал вернуть Иерусалим, но также всю Трансиорданию, Крест Господень, выплатить большую денежную компенсацию и заключить мир на 30 лет. Однако Пелагий, не поставив в известность Рим, отверг это предложение, что выглядело просто глупо, поскольку к тому времени султан сумел восстановить флот и значительно укрепить свою армию. Но это не остановило кардинала, сумевшего настоять на продолжении похода против сарацин98.

Мечтая завоевать весь Египет, он вел себя по отношению к крестоносцам как настоящий тиран. Когда ктолибо из пилигримов желал вернуться на родину, он всякий раз противодействовал под угрозой отлучения и реквизиции всего их личного имущества. Явно переоценив собственный статус, легат направил послания правителям Нумибии, Абиссинии, Грузии и даже правителю монголотатар или татар (под этим термином мы впредь будем называть совокупность монгольских, тунгузских, татарских и тюркских народов, сбитых в общую массу их знаменитым вождем) Чингизхану (1206—1227), которого именовал «царем Давидом», в надежде на подкрепления с их стороны.

Все со дня на день ждали Фридриха II Гогенштауфена, который так и не прибыл, хотя регулярно присылал сильные подкрепления. Откровенно говоря, это было не такто и мало, если принять во внимание тот факт, что в это время император вел активные боевые действия против виднейших аристократических фамилий Германии и сарацин, желая вернуть управление Сицилией в свои руки. Попутно Фридрих II лично разрабатывал серьезный законодательный акт, дошедший до нас под названием «Капуанские ассизы», с которыми связывал широкомасштабные судебные реформы99.

Помимо всего прочего, в это же время у Фридриха резко обострились отношения с городами Северной Италии, всегда тяготевшими к независимости. Полагая, что одним из главных виновников политических интериг против него стали школы юристов, император подверг их опале. Первой попала под руку Болонья, затем Милан, Мантуя, Верона, Виченце, Падуя, Тревизо и другие. Этот конфликт затянется на годы, и уже Римскому папе придется выступать в роли миротворца, чтобы военные сполохи в Италии не отвлекали Гогенштауфена от Крестового похода100.

В отсутствие императора беда не заставила себя ждать: уже в июне 1221 г. крестоносная армия под командованием Пелагия, направившаяся к Каиру, попала в засаду, организованную султаном. Начался разлив Нила, и пилигримы, погрязшие в грязи, голодные и окруженые врагами, оказались на краю гибели. Иоанн де Бриенн вновь стал руководителем экспедиции и, понимая, что ни о каком возвращении Сирии или о завоевании Египта и говорить не приходится, принялся спасать своих товарищей путем мирных переговоров101.

Однако его усилия натолкнулись на эгоизм итальянцев, уже превративших Дамьетту в свою колонию и не желавших ее оставлять. Повсеместно в городе происходили кровавые столкновения между тамплиерами, госпитальерами и венецианцами. С большим трудом бывшему Иерусалимскому королю удалось восстановить порядок. И 30 августа 1221 г. мирный договор был заключен. По его условиям крестоносцы обязались вернуть с таким трудом завоеванную Дамьетту и всех мусульманских пленников без какойлибо компенсации102.

Оплакивая великое и тяжелое поражение крестоносцев, современник тех событий писал:

Пораженный весьма жестокой раной,

Я вынужден загладить горе горьким рыданием,

Произнести плач и песню

О горестном поражении нашего народа,

Который, осененный знаком Креста,

Уступил врагу Креста, чужеземцу.

Не в битве мечом или посохом,

Но покоренный угрозой голода.

Какая скорбь, какое несчастье,

О какой стыд, какой страх!103

Исполнение обязательств перед султаном резко осложнилось вследствие того простого обстоятельства, что буквально в это же время к Дамьетте прибыли новые отряды германских крестоносцев, направленные Фридрихом II. Они не только были крайне озлоблены на незадачливого Пелагия, так легко разменявшего труды пилигримов на собственную глупость и заносчивость, но и озадачились более насущными проблемами – что делать дальше?

Как всегда, возникло сразу несколько точек зрения, обусловленных различными интересами. Венецианцы особенно негодовали изза потери Дамьетты, а потому пытались всеми силами удержать город в руках крестоносцев. Но поскольку остальные пилигримы их не поддержали, венецианцы были вынуждены примкнуть к большинству – собственными силами город они удержать не смогли бы. Наконец, 7 сентября 1221 г. Дамьетта была очищена от христиан и передана султану104.

Такой итог крестоносного похода вызвал бурю негодования и критики, причем первым ей подвергся Фридрих II. Таким способом папа Гонорий III решил отвести критику от Римской курии, не самый достойный представитель которой бездарно провалил блестяще организованный поход.

Но император, небольшого роста, пузатенький и с плохим зрением, слыл большим оригиналом и крайне независимой фигурой с какимто фантастическим умением обаять собеседника – его коммуникабельность вошла в легенды. Он был начитан, слыл великолепным лингвистом и свободно владел арабским, французским, германским, итальянским и греческим языками, сицилийским диалектом, латынью, хорошо знал право и медицину, историю, философию, держал на службе мусульманских телохранителей и даже имел гарем (!). Согласимся, при таких чертах характера и личностных качествах трудно оставаться исключительно пасомым лицом, на которого списывают чужие неудачи105.

В 1221 г. возникла еще одна идея, которая должна, по мысли папы, увлечь Фридриха II (он уже, увы, стал вдовцом) в новый Крестовый поход – его женитьба на Иоланте Иерусалимской, титулярной наследнице королевства, внучке короля Кипра и Иерусалима Амори I. Первоначально эта идея не понравилась Фридриху II: нищая невеста, вдвое младшего его; в приданое Иерусалим – пустой звук и безумные затраты на новый поход ради призрачного успеха. Но потом под давлением понтифика все же согласился106.