Алексиано

На окраине города стоял монастырь, на кладбище которого погребались «тела умерших россиян», «производилась русская служба» происходило Богослужение на русском языке».

24 ноября к Паросу пришли фрегат «Надежда Благополучия» и пинк «Сатурн». К концу года т.е. к 4 декабря там собрались почти все суда Архипелажской эскадры.

В течение нескольких месяцев конца 1770 г. и начала 1771 г. при непосредственном участии братьев Алексиано и Сарандинаки и их отцов архонтов-27 населенных островов Эгейского моря таких как: Парос, Андрос, Тино, Наксос, Нио, Санторини, Милос, Делос, были заняты русскими или добровольно перешли на их сторону, причем население островов обращалось к командованию эскадры с просьбой принять их в подданство. Фактически в Эгейском море вокруг Пароса образовалась губерния Российской империи.

Сюда 25 декабря 1770 года прибыла 3-я Архипелагская эскадра в составе новых 66-пушечных кораблей «Всеволод» и «Св. Георгий Победоносец», а также нового 54-пушечного корабля «Азия». Эскадра конвоировала зафрахтованные британские суда, которые везли в Архипелаг оружие и провиант. Кроме того, на борту этих судов было 523 гвардейца Преображенского полка и 2167 человек пехоты других полков. Командовал эскадрой контр-адмирал Иван Николаевич Арф.

Пролив Дарданеллы. Карта 18 века.

В январе 1771 года адмирал Спиридов послал Панаиоти на фрегате «Св. Павел» под командою бригадира Барша, занять между островами Патосом и Леро проход к Дарданеллам, и захватывать неприятельские суда с грузом, военными и съестными запасами. Капитан-лейтенант Панаиоти Алексиано успешно исполнил возложенное на него поручение: он захватил два турецких вооруженных судна (одно малое, а другое о десяти пушках), взял в плен тридцать турок и освободил христиан, которых с острова Кандии везли на продажу в невольники; потом забрал три французских судна, шедших с провиантом в Константинополь и Солунь (Фессалоники);

В марте месяце 1771 года Панаиоти взял на острове Леро крепость, из которой вывез ядра, порох и оружие, а крепостные пушки заклепал и бросил. Все эти суда, вместе с пленниками и добычею, он доставил в Аузу, где призовая комиссия немедленно выделяла законную часть приза каждому командиру и каждой команде, что сильно заохочивало греческих и славянских мореходцев пускаться в отдельные разъезды

Отсюда, в апреле того же 1771 года, капитан-лейтенант Панаиотис Алексиано (по гречески ?????????? ?????????), русские моряки его звали Панаиоти Павлович или просто капитан Панаиоти назначен в эскадру бригадира Борисова к анатолийским берегам. Исполняя поручения своего командира, он под островом Станчио сжег турецкий военный корабль; на острове Касс взял в плен две разбойничьи полугалеры, со всею артиллерией, при чем сдался и весь их экипаж, состоявший на каждом судне из сорока человек; тут же взяты еще четыре турецкие трекатера.

Эгейское море. Карта 18 века

В сентябре1771года Борисов послал Панаиoти с небольшою эскадрою из греческих судов на западную сторону острова Станчио; там Алексиано высадился под крепостью Цефало (Кеффало), овладел ею, взял одиннадцать пушек и до шестидесяти человек пленных. Артиллерист Сарандинаки после получил чин констапеля и должность начальника артиллерии, а брат Антон Алексиано-звание мичмана.

2—5 ноября 1771 года фрегат «Св. Павел» атаковал крепость Метелин, сжёг 2корабля и 1 галеру.

Панаиоти поддерживал сообщение между Орловым и нашею эскадрою, находившеюся в Дарданеллах, и был послан туда, отвести двух курьеров в первую армию и потом обратно во флот; а в октябре, получил новое, важнейшее поручение.

Здесь ещё раз упомяну, что морской офицер, будущий контр-адмирал Российского флота Евстафий Павлович Сарандинаки (1754—1821) в чине прапорщика в 1771 году служил на фрегате «Св. Павел» под командованием своего дяди Панаиоти Алексиано.

Так же на фрегате в это время начинал будущий вице-адмирал Антон Павлович Алексиано (1749—1810). будущий генерал-майор Российского флота Чефалиано Михаил Иванович участвовал в качестве волонтёра в том же году в высадке десанта и взятия крепости Кеффало.

Остров Станчио. Крепость Цефало. Гравюра 18 века.

Наступило перемирие, это начало 1772 года и до осени. Победы русских войск, на сухом пути и на море, склонили султана приступить к конгрессу в Фокшанах.

Здесь надо сделать отступление и расскахать о том как граф Г.Г.Орлов—Чесменский впал в немилость у Екатерины. Он бросил переговоры с турками и отправился в Санкт-Петербург прослышав о новом фаворите А.С.Васильчекове. Граф Панин писал к Обрезкову в то время: «Сердечно сожалею, мой любезный друг, о настоящем вашем положении, видя из последних депешей ваших, что новозародившееся бешенство и колобродство первого товарища вашего (Г.Г.Орлова) испортили все дело…». Орлов совершил самую большую ошибку в своей жизни. Он неоднократно изменял Екатерине и та была на него очень зла. Скандал произошедший в 1771 году когда Григорий Орлов «изнасильничал свою двоюродную сестру» тринадцатилетнюю Екатерину Зиновьеву. … Или вот отрывок из дипломатической почты: «У него есть любовницы в городе, которые не только не навлекают на себя гнев государыни за свою податливость Орлову, но, напротив, пользуются ее покровительством. Сенатор Муравьев, заставший с ним свою жену, чуть было не произвел скандала, требуя развода; но царица умиротворила его».

Г. Орлов торопился к Екатерине, меняя выдохшихся лошадей, скакал днем и ночью, но, когда цель была уже близка, его остановили посланцы императрицы и вручили ее распоряжение ехать в Москву, ибо в Петербурге его не ждут, и глаз не казать ко двору. Екатерина дала ему полную, хотя и весьма почетную, отставку. Через старшего брата И. Г. Орлова, она отправила письмо, в котором прощала все его измены, но при условии, что он хотя бы на один год поселится в своем имении или в любом другом месте, даже за границей, получив поистине царский подарок: «отменное ежегодное содержание в 150 тысяч рублей плюс деньги на дом и обустройство домашнего хозяйства плюс 10 тысяч крепостных, да еще серебряные сервизы, мебель, дозволение пользоваться императорскими каретами и слугам его носить ливрею императорского дома». Дружбы своей она ни его, ни братьев его не лишала: «Я никогда не позабуду, сколько я всему роду вашему обязана, и качества те, коими вы украшены и поелику отечеству полезны быть могут». Он получил отпуск на год за границу.

Екатерина Орлова (Зиновьева). Художник Ф. С. Рокотов.

Когда Екатерина приблизила к себе Г. Потёмкина в 1774 году и тайно с ним венчалась, Г. Орлову снова был выдан отпуск уже на 2 года за границу. Он всё таки женился на Екатерине Зиновьевой в 1777 году, мать её Евдокия (Авдотья) Наумовна Синявина являлась родственницей через своего мужа Н.И.Зиновьева. Николай Иванович родной брат Лукерьи Ивановне Зиновьевой (Орловой) матери братьев Орловых. Дети у Екатерины и Григория Орловых рождались мёртвыми. В 1780 году они уехали в Швейцарию, где на следующий год Екатерина Орлова в возрасте 22 лет умерла от чахотки. 5 ноября 1782 года Гаррис писал о болезни: «печальное положение князя Орлова, который после нескольких месяцев отсутствия возвратился сюда в состоянии полного умопомешательства… Помешательство князя Орлова глубоко опечалило Екатерину. Говорят, что никогда ещё за всю свою жизнь не испытывала она столь жестокого и тягостного потрясения, как от сего ужасного происшествия, постигшего самого старого её любимца, который всегда занимал первое место если не в любовных её чувствах, то, несомненно, в её привязанности. Поведение Императрицы при сих обстоятельствах свидетельствует о безграничной нежности и вместе с тем чуть ли не о слабости её характера. Она категорически воспретила употреблять для излечения его жестокие меры и не допускает и мысли о том, чтобы запереть его в одиночестве, надеясь на исцеление мерами кротости, чего никогда ещё никто не видывал. Она не только дозволяет для него визиты, но и сама принимает его во всякое время, будь то в обществе или наедине, и даже при занятиях наиважнейшими делами. Состояние князя Орлова и бессмысленные его речи трогают её до слёз и удручают настолько, что уже до конца дня не может она ничем заниматься или даже найти отдохновение в развлечениях. Иногда ей приходится выслушивать самые тягостные слова, и несколько дней назад он вдруг выкрикнул, что угрызения совести лишили его рассудка, и что участие в одном весьма давнем деле навлекло на него праведный суд небес».

Г.Г.Орлов. Неизвестный художник, 1770 год.

Промучившись ещё год Светлейший князь Римской империи генерал-фельдцейхмейстер Григорий Григорьевич Орлов-Чесменский умер в своей усадьбе под Москвой в ночь на 13 (24) апреля 1783 года. Ему было 55 лет.

Но продолжим повествование. На сирийском, египетском и варварских берегах турки укрепляли приморские города, деятельно строили суда, и новые эскадры готовились выступить в море; воевавшему с турками Али-бeю египетскому, осажденному в Яффе, угрожала совершенная гибель.

Граф Алексей Григорьевич Орлов, получив известие о коварстве неприятеля, приказал Панаиоти Алексиано взять один фрегат, одну полаку и одну фелуку, выйти из Паросской гавани в море и собрать верные сведения о замыслах и действий турок на острове Родос (у берегов Турции) и на берегах арабской Сирии (нынешний Израиль и Палестина) до устьев Нила.

Родоская крепость. Неизвестный художник. Гравюра 18 века.

В феврале (28) 1772 года, Алексиано взял под крепостью Родос турецкие трекатр, полякру и фелюгу, а при подходе к Яффе, в море, две вооруженных турецких полякр со всей командой. Во время постоянных крейсерств в Архипелаге, у анатолийских и румелийских берегов, им было захвачено в приз много турецких и французских судов, разбойничьих и с провиантом для Турции.

Шестого (6) октября 1772 года Алексиано на «Св. Павле» вышел из пароскаго порта Трио. Жестокий противный ветер удалил от него полаку, бывшую под командою Паламида, и задерживал Панаиоти почти две недели в пути. Двадцатого октября, находясь на высоте Кипра, Алексиано узнал, что два больших турецких корабля, вышедшие из Александрийской гавани, стоят на якоре под пушками Дамиетской крепости в устье Нила, а другие находятся в Александрии, готовясь к отплытию под Яффу, и только ждут из Дамаска своего военачальника, Селима-Бея, которому султан поручил побудить Сирийцев и Египтян поднятием знамени Магомета к вооружению против неверных.

Бой при Дамиете (дельта Нила). Гравюра 18 век.

Узнав об этом, Алексиано решился предупредить соединение этих судов и поспешил к Дамиете. Он стремительно зашёл в порт 21 октября 1772года на фрегате «Св. Павел», с фелукою, и приблизившись к неприятелю, внезапно поднял на своих судах русский флаг.

Сильный перекрестный огонь с кораблей и крепости не мог воспрепятствовать смелому русскому капитану-лейтенанту овладеть абордажной высадкой одним небольшим турецким судном, ворваться в порт и после двухчасового отчаянного боя одержать блистательную победу: он сжег один корабль, а другое судно загнал на берег, на рифы. Турки потеряли множество убитых и раненых, спасаясь на мелких судах и даже вплавь стараясь достигнуть берега.

Вот как пишет капитан 2 ранга А. Кротков в своей книге в 1889 году:

Алексиано решился атаковать неприятеля в порте; невзирая на пальбу с трех сторон пошел прямо «в средину двух больших судов, где бросив якорь вступил тотчас в бой, который продолжался сперва с великою с об их сторон жестокостiю и отчаянием 2 часа, и потом увидя неприятель немалое число из своего экипажа убитых и раненых, а также разбитiе судов и появившуюся течь, стал бросаться в море для спасенiя жизни, и на шлюпках, барказах и вплавь пробираться к берегу; их примеру последовали экипажи и других судов» и этим кончилось сражение; потеря наша состояла в 3 убитых и 2 раненных матросах.

Капитан Панаиоти, ободренный удачею, не хотел довольствоваться приобретённым торжеством: отдаляясь от неприятельских выстрелов с крепости, он поспешил против Селима бея, чтобы не допустить его к Яффе подкрепить осаждавших Али-бея. На другой же день, 22 октября, перед полуднем он встретил линейный корабль и две турецкие полаки, на которых находились: Селим-бей, янычар-ага и еще четыре аги, весь турецкий штаб, с двумястами пятидесятью янычарами, пятнадцатью пушками и пятью флагами. Подпустив бея на весьма близкое расстояние, Панаиоти Алексиано вдруг выставил русский флаг и открыв сильный огонь по неприятелю, обратил его назад, заставив отказаться от намерения идти в Яффу (нынешний Израиль). Селим-бей с тремя агами и ещё 120 человек сдались военнопленными, что на его судне взято русскими Магометов штандарт, 7 знамен, 4 серебряные награды в виде перьев на древке «за отличные заслуги», 4 золотые булавы,3золотых топора, 3 щита, 1 большая литавра, 2 флага и 8 пушек со множеством разного оружия.

Турецкий Паша. Гравюра 18 век.

Весть о сожжении турецких кораблей в Дамиетте и о победе над Селим- беем с быстротой молнии распространилась по сирийскому и египетскому берегам. Неожиданность появления Панаиоти Алексиано на фрегате «Св. Павел» и его смелые, даже до дерзости отважные действия против неприятеля навели панический страх на турок; молва не замедлила преувеличить слухи о силе Русских, и произвела ужасное смятение в Александрии, где народ со страхом начал ожидать прибытия целой русской эскадры. Александрийский паша, не надеясь отразить врага, приказал разоружить все суда и снять с них войско для защиты крепости и гавани. Пользуясь ужасом, наведенным на турок, Алексиано вместе с братьями и племянником производил смелые разъезды у египетских берегов, пресек всю неприятельскую торговлю и распространил тревогу по всему поморью Египта и Сирии, куда должен был спешить к нашему союзнику Али-бею сирийскому. Это обстоятельство было полезно Алексиано, по словам донесения графа Орлова, позволив ему свободно ходить около Египетских берегов и к пресечению неприятельской торговли «удержанiем разных, на счет турок привозимых, товаров».

Граф Орлов, получив известие о заключении в Бухаресте нового 4-х месячного перемирия, поспешил вернуть Алексиано, который вернулся к флоту со взятыми судами и пленниками.

В награду храбрости Алексиано, ему были отданы для раздела со всем экипажем взятые грузы, исключая пушек и судов; взятые же флаги, знамена и другие военные знаки были отправлены в Италию, чтобы оттуда при случае их переслать в Россию.

Значение Дамиетской победы Алексиано Панаиоти и Патрасской победы эскадры адмирала Коняева было огромно. После этого нового разгрома турки уже ни разу вплоть до конца войны не осмелились потревожить русский флот в Архипелаге прямым, сколько-нибудь значительным нападением. Летом 1772 г. к десятилетию восшествия Екатерины II, Алексей Орлов в Ливорно устроил на главной площади специально подготовленный русскими мастерами фейерверк. Зажженные огни изображали коронацию императрицы и российский герб, обрамленный огненными колесами фейерверка.

Представление под музыку духового оркестра длилось три четверти часа и завершилось ко всеобщему удовольствию собравшейся публики сожжением воздвигнутого для этой огненной потехи замка. С улиц Ливорно праздник переместился в ярко освещенные залы местного «Palazzo pubblico», а рядом Орлов приказал построить обширную «залу» и развесить в этой «зале» картины российской воинской славы. Щедрость оплачивалась из российской казны совсем не напрасно. В источниках отмечается, что флорентинцы, пизанцы и жители Ливорно платили за щедрость добрым отношением и самой воз-можностью существования российской базы.

В половине ноября 1772 года Панаиоти Алексиано прибыл под Яффу где соединился с Али-беем и Шах-Дагером. Они поручили свои суда храброму русскому капитан-лейтенанту. Удачными действиями Панаиоти крепость наконец принуждена была сдаться объявили капитуляцию и Яффа была возвращена Али-бею сирийскому.

Крепость Яффа. Современный вид.

Выполнив достойно свой долг Алексиано возвратился к нашему флоту в порт Микон (один из Цикладских островов), с двумя призами, пленниками и благодарным письмом Али-бея сирийского к Алексею Орлову Чесменскому герою за присылку отважного Панаиоти, выполнившего приказ и достигшего цели, которую поставил перед ним главнокомандующий Алексей Орлов, являвшимся так же другом и приятелем Панаиоти. Он в своём письме писал: что Алексиано «видя намеренiе ихъ, въ Яфу следованiе пресекъ обратилъ ихъ назадъ».

Наградою за все эти подвиги нашего героя Панаиоти Алексиано был орден Святого Георгия четвертого класса (указ адмиралтейств-коллегии от 22.02.1773 года) Сверху указа Екатерина собственноручно надписала: «старшинство их почитать с того дня как получили кресты от графа Алексея Орлова». Наградил он Панаиоти ещё в прошлом году восьмого сентября 1772 года.

Весною 1773 года капитан-лейтенант Панаиоти Алексиано вновь вышел в море. Он на фрегате «Св. Павел» и семью греческими судами с тремя сотнями греков, для десанта в город Бейрут. В мае месяце он выступил из порта Ауза, соединился в Маконе с капитаном 2 ранга Кожуховым и вместе отправились к месту назначения. Они осадили Бейрут, принудили город сдаться, объявить капитуляцию и получили триста тысяч пиастров контрибуции (8 тонн золота), которую разделили между собою и командою. Его брат Александр Алексиано командует в чине капитана в этом же году фрегатом «Констанция».

Крепость Бейрут (Сидон).Современный вид.

30 мая 1774 года фрегаты «Слава» 24 летнего М. Войновича и «Св. Павел» 35 летнего Панаиоти пошли к острову Хиос и завязали с неприятельскими батареями пушечную и ружейную стрельбу длившуюся целый день.

В июле (26) 1774 года, вице адмирал Елманов поручил Паниоти Алексиано отплыть с фрегатом и двумя полугалерами «Зижига» и «Лев» к Дарданеллам и производит разъезды по румелийскому берегу. Исполняя это поручение, Алексиано вошел в Саросский залив и приблизившись к островуКарыбада (Саро-Адаси), высадился там десант 160 человек в заливе Декардия, поставил батарею на берегу и производил огонь с самого утра и до полудня обстреливая крепость, которою наконец и овладел. Крепость Имбра имела 5 башен по 3 пушки на каждой. Оставшийся гарнизон начальник крепости Сардар Мустафа ага Кансарли и пятьдесят человек отпущен на свободу, но без оружия; шестнадцать пушек, в том числе две большие медные, 4200 ядер, 40 бочек с порохом, пистолетов 50, ружей 50, ножей 50, топоров 60 и четыре фелуки с досками и железом достались победителю. Прочие четыре фелуки преданы им огню. Для поддержания осажденных, уже шли семь турецких полугалер и две бригантины.

Но это подкрепление опоздало: крепость была в руках наших и, обращенная, в пепел, превратилась в груду развалин. Турецкие же суда, встреченные победителем на возвратном пути, обращены в бегство, с потерею одного загнанного на берег, и вся добыча благополучно доставлена счастливым Алексиано к нашему флоту.

И ещё цитата из А Кроткова «Русский флот в царствование императрицы Екатерины»:

«13 июня эскадра подошла к острову Имбро, откуда получила мясо и хлеб для команд. Елманов отправил от о-ва Имбро фрегат «Св. Павелъ» (л. Алексiано) с двумя полугалерами, «Зажигою» и «Львомъ», с приказанием: идти к Дарданеллам, осмотреть их, и при возвращении пройти вдоль Румелийских берегов и небольшую крепостъ в заливе Декардия атаковать; встречным неприятельским судам, неприятельским батареям и людям на берегу чинить всякий вред.