VIP PR

По правому углу фотографии шла черная ленточка.

– Кристин! – позвал Андрей Сергеевич свою дочь. – Ты там уснула? Скорее неси рыбу. Гости вот-вот придут.

Кроме них в двухкомнатной квартире была еще вдова Васи – Алиса, которая не так давно нашла себе нового супруга (его не было, частный бизнес подразумевал постоянные поездки по всему Поволжью) и четырнадцатилетний васин сын – Жорик.

Кристина поставила салатницу ровнее, поправила столовые приборы и вдруг у нее заиграл сотовый. Она отыскала его по звуку и поднесла к уху:

– Да, Клиф, я слушаю.

– Крэстин, ты только не расстраиваться.

– Опять что-то случилось?

– Ты где?

– В Орле. Я же говорила. Приеду завтра.

Небольшая пауза. На том конце связи Клиффорд Лоу вспоминал правильные русские слова.

– Напечатай в любом поисковике джорнал «Яркий Созвездие». Там уже есть последний номер, который выпустили сегодня.

– Клиф, давай я вернусь в Москву и…

– Нет, Крэстин. Это есть важность.

– Ладно. Только скажи – мне это понравится?

– Нет.

Ответ был краток и предельно ясен.

Кристина Веерская взглянула на старинные часы, висевшие в комнате. Ее отец как всегда немного преувеличивал – до прихода гостей оставалось еще минут пятнадцать. Она успеет. Она не стала доставать смартфон, а решила воспользоваться Жоркиным стационарным компьютером. Включив его, она через «Яндекс» набрала – «Яркое Созвездие последний выпуск».

– Да он у меня тормозит! – вовремя сказал подошедший Жорик. – Уже неделю. Что-то скорость стала медленной. Сейчас будешь целый час дожидаться.

– Вирусов нахватался?

– Наверно.

– Что ж ты мне раньше не сказал. Я уже набрала.

– А я не видел, что ты интернет включила. Я же тарелки с вилками с кухни ношу…

– Кристин, – позвала из другой комнаты актрису Алиса, – где этот шалопай? Он что опять компьютер включил? Жора, выключи, нашел время играть!

– Нет, Алис, это я включила. Мне срочно кое-что нужно в интернете… А мой телефон сел.

В этот момент раздался звонок в дверь. Кристина и Жорик бросились открывать гостям. Восемь человек родственников, дальних и близких. В этом году решили пригласить только родственников и пару близких друзей, знавших Василия. Они пришли немного раньше. Ну ничего страшного – стол практически готов, можно садиться. Кристина принялась ухаживать за гостями, предлагать им тапочки, вешать одежду на вешалки. Всем улыбалась. Ей улыбались в ответ. Все знали каких успехов добилась сестра Василия, все знали, что Кристина суперзвезда. Но сейчас это было не важно, сейчас она была обычной женщиной – сестрой-близнецом умершего восемь лет назад Василия.

– Проходите в комнату, садитесь за стол, – пригласила она гостей. – Если хотите я вам дам фотоальбом. – Кристина пропустила родственников в комнату, а сама пошла на кухню за рыбой в кляре, которую она так и не успела поставить на стол. На кухне никого не было, отец и мать рассаживали гостей. Кристина воспользовалась моментом и взглянула на себя в небольшое зеркальце, висевшее на стенке шкафчика. Она была не накрашена – она все равно себе понравилась. В последнее время не накрашенной она нравилась себе все реже, хотя у нее было вполне привлекательное лицо. Взяв тарелку с рыбой в кляре, она пошла в комнату, при этом не забыв сделать свою фирменную улыбку. Но выйдя из кухни, она почувствовала, что что-то не так…

Что-то точно не так…

Она прибавила шаг. Гости еще не расселись. Мало того, они почему-то до сих пор стояли на ногах и куда-то смотрели. Что-то не так…

За спинами гостей Веерская не видела куда они смотрят… Ясно, на монитор компьютера. Она сделала еще шаг…

Родственники стали по одному поворачиваться к ней. Их глаза были какими-то странными. Удивление, недоверие, оценивание, сердитость, и даже немного страха. Так смотрят на поймавшихся за руку карманников. Веерской эти взгляды не понравились совсем. Что она сделала? Всего лишь принесла рыбу в кляре.

– Кристина, это правда ты? – тонким старческим голосом спросила ее двоюродная бабушка Надя. Кристина подошла еще ближе, пронзаемая нехорошими взглядами словно лазерами и взглянула туда, куда до этого смотрели гости. На мониторе компьютера была фотография крупным планом. Во весь экран.

Вечеринка в каком-то клубе, на заднем плане пляшущие люди, неоновые лучи, блестки, столики с выпивкой и едой. На переднем плане двое людей, видимо танцующих. Она стоит к нему задом, чуть наклоняясь и немного раздвинув ноги. Он пристроился к ней со спины, немного пригнувшись так, что бы ему было легче дотянуться до ее сисек. Одной рукой он залез ей в декольте, случайно обнажив один сосок, другой задрал короткую юбочку и сжал ей ягодицу с такой силой, что оставил на коже бледные следы от пальцев. Она была рада. Он, видимо, тоже. По крайней мере, лица обоих выражали бурный восторг.

Ею была Кристина Андреевна Веерская.

Им был Виктор Владимирович Юдин.

Пенза

Через полчаса Петр Шмюльц стоял на пороге квартиры Гульшат Геллетдиновой. В одной руке он держал бутылку шампанского, ладонь другой была зажата в кулак. Он не замечал того, что он был не мыт, не брит, от него разило перегаром и на нем было нечистое белье. Он этого не замечал, а Гульшат это заметила сразу и с подозрением смотрела на прибывшего любовника, не торопясь впускать его через порог. Время было уже позднее, Гульшат, видимо приняла душ перед сном, потому что она была совсем не накрашена и с влажными волосами.

Госпожа Геллетдинова была не самой привлекательной женщиной в Пензе. Может быть это и была причиной ее одиночества, хотя ее возраст уже приближался к сорока четырем. Ни детей ни мужа у нее не было, а в «Пензагазификации», где она работала кадровичкой уже лет пятнадцать, подходящих для нее мужчин не попадались. Это вполне устраивало Шмюльца ее непривлекательность стала одной из причин по которой он выбрал в любовницы именно ее. А может быть фактором послужило то, что сам Шмюльц красотой не блистал и тоже с трудом мог привлечь к себе блондинистых моделей. А одинокой и мало кому нужной Гульшат Геллетдиновой Шмюльц подходил. Вроде как.

Шмюльц стал навязываться к ней в квартиру, он решительно не понимал, отчего Гульшат не пускает его, да еще и смотрит такими глазами. Ведь он же с шампанским, чего еще надо!

Между ними началась словесная перепалка. Гульшат говорила, что в таком непристойном состоянии как сейчас он ей неприятен и она не хочет его таким видеть. Он же утверждал, что он в самом лучшем своем состоянии и он хочет ее устричку как никогда! Она закрыла перед ним дверь, приказав убираться к своей жене. Там, где только что было лицо Геллетдиновой мгновение спустя уже находился дверной глазок. Шмюльц стал кричать и бить в дверь руками и ногами, не думая о том, что от этого шума могут выглянуть соседи. За той стороной двери Гульшат кричала ему в ответ и посылала его вон.

В какой-то момент она все же раскрыла перед ним дверь, чтобы по-человечески объяснить своему непутевому любовнику, что он должен уйти и проспаться. Шмюльц воспользовался моментом, дернул дверь шире и влетел в квартиру Геллетдиновой. Закричавшей Гульшат он грубо закрыл рот ладонью и, захлопнув входную дверь, поволок женщину в спальню. Она вырывалась, кусалась, кричала и проклинала Шмюльца всеми словами. Но Петра будто переклинило. Он швырнул бутылку шампанского об косяк, испачкав обои и мебель в осколках стекла и пенных брызгах игристого вина. Гульшат вырвалась, но Шмюльц вовремя схватил ее и вывернул руку. Она закричала и он толкнул ее на диван. Тогда она почти ударила его ногой в промежность, но не достала. Он зарычал, вцепился ей в халат, приподнял одной рукой, а второй очень сильно ударил ее по лицу.

Из ее носа заструилась кровь. Она не поддавалась, что было силы пытаясь вырваться. Шмюльц ударил еще.

И почти сразу – еще!

Гульшат завопила и закричала еще громче. Шмюльц заткнул ей рот ее же черной водолазкой, лежащей рядом на стуле. Содрал с нее халат, связал ей руки за спиной халатным пояском.

– Молчи, сука! – рычал он на Геллетдинову. – Лучше молчи! Будешь делать мне хорошо, ясно! Я спрашиваю – тебе ясно?!!

Обнаженная Гульшат плакала и мычала, водолазка пропиталась кровью, вытекающей из носа. Шмюльц расстегнул свой ремень, снял брюки, снял трусы. Сразу же раздался характерный запах мочи. Шмюльцу было плевать на это, он стал возбуждать свой пенис.

– Лежи спокойно, – произнес он и снял с нее трусики. – Лучше расслабься! – Он перевернул любовницу на живот, резко раздвинул ей ноги и навалился сзади всем телом. – Я заставлю вас меня уважать! – рычал Шмюльц. – Всех заставлю! И тебя, и Ритку, и эту сучку Алену! Я – звезда! А вы… вы шлюхи! Лежи смирно, говорю! Убью!

Гульшат не могла больше кричать, потому квартира наполнилась пронзительными визгами, похожими на поросячьи…

Москва

Веерская возвратилась в Москву в гадком настроении. Никто ее не встретил, а она так надеялась, что хотя бы Клиф приедет за ней на машине, как обычно поцелует ее в щечку и спросил: «Привет, Крэстин! Как ты?» Но Лоу как раз до ее возвращения опять улетел в Америку, в Лос-Анжелес. Эта поездка была давно запланирована и прогнозировала хорошие перспективы на будущее. Ее продюсер, с помощью своих американских знакомых, давно уже стремился найти ей роли в Голливуде, и, похоже, сейчас высветились кое-какие неплохие предложения. Если Клиффорду удастся, то карьера Веерской выйдет на новый уровень. Пожалуй, эта надежда была единственным огоньком в ее душе, который хоть как-то согревал ее.

Все остальное ее раздражало. Ее раздражала вечная пробка на третьем транспортном кольце, в которой застрял ее «Пежо», раздражала духота за окном, раздражали сигналы и ругань водителей в других автомобилях (особенно та дура, что сигналит ей сзади. Что она хочет вызвать своими сигналами? Что Веерская воспарит в воздух?). Еще ее раздражало, то, что она очень устала и у нее нет времени толком выспаться. А еще ее очень раздражало то, что она давно хочет в туалет.