Верю Огню

Вскоре дверь штаба распахнулась и все пространство ее проема заняло тело былинного богатыря. Глядя на него Сергей Петрович Михайловский невольно отклонился назад и оперся о подоконник. Он был просто ошарашен. Будто бы сам Илья Муромец спрыгнул с небезызвестной картины и, облачившись по случаю в белый безразмерный лабораторный халат, предстал пред их очами.

– Вызывали? – густо краснея, спросил завлаб, бросая беглый взгляд в сторону Анжелики.

– Ждем вас, э-э-э, ? Ловчиц подсмотрел в исписанную мелким почерком шпаргалку Михайловского, ? Алексей Владимирович.

– Чем могу быть полезен?

– Алексей, меня зовут Иван Сергеевич Ловчиц…

– Я знаю, кто вы такой, – не дал договорить начальнику «отбыстрей» новоявленный богатырь.

– Что ж, тем лучше, – ничуть не смутившись, продолжил Иван Сергеевич. – Понимаете ли, в чем дело? В данный момент я возглавляю весьма важную специальную операцию, и по этому случаю уполномочен Председателем Комитета привлекать к содействию в ней любого сотрудника практически любого же ведомства. Нас сейчас остро интересует ваше давнее прошлое. Год 1989 – 90-й.

Лукьянов пожал богатырскими плечами:

– Так я же в то время был в армии.

– Вот-вот, в армии. ? Хитро подчеркнул начальник «отбыстрей». ? У нас даже запрос имеется из Москвы. Воинская часть 3111 – пресловутая дивизия имени Феликса Эдмундовича Дзержинского, где вы проходили действительную военную службу в составе четвертого мотострелкового полка. 3419 «Ж». «Желуди», так вас, кажется, называли?

– О! Вы и это знаете, ? не без тени удивления произнес великан, мгновенно насторожившись. – Да, нас называли «Желуди».

– Та-а-ак, ? интригующе растягивая слова, перелистывал шпаргалку Ловчиц. – В 1990 году ваша часть занималась, что называется, «локализацией межнационального конфликта» на границе Армении и Азербайджана, в Кубатлинском районе и Лачинском «коридоре». Вы караул в Аликулиушагы помните?

– И Верхние и Нижние Джамили, и Салташ, и дорогу на Лачин, ? продолжил Лукьянов, доставая носовой платок и вытирая крохотные капельки пота, внезапно появившиеся на его широком лбу. – Все помню. …Жарковато у вас тут, особенно человеку с моей комплекцией, а что случилось?

– М-м, ? неподдельно заинтересовался Иван Сергеевич. – Похоже, вам и там приходилось жарковато? Постреливали?

– Холодно не было, это правда. Особенно летом, ? согласился завлаб, прямо на глазах обретая завидную твердость и спокойствие, ? а мне особенно. И форму и берцы уже тогда было трудно подобрать.

– Берцы? – удивился Ловчиц. – А на фотографиях вы все в кроссовках и кедах…

Он аккуратно разложил на столе несколько черно-белых фотоснимков.

– Это карточки, – пояснил Иван Сергеевич, – изъятые спецотделом из чересчур откровенных писем некоторых ваших сослуживцев. Все сейчас хранится в архиве военкомата, переслали после распада СССР. Вот. Смотрите. Здесь есть вы, и здесь…

– Это заместитель командира полка, Качанов распорядился. В берцах ноги «варились». А что, кроссовки – это преступление?

– Нет, – хитро улыбнулся Ловчиц. – Кроссовки нет, а как на счет спецопераций вашего батальона? Вы фильм «Снайпер» смотрели? Как вам специалист?

– Да какой я снайпер, ? ничуть не смутился Лукьянов. – Знаете, я был солдатом, самым обыкновенным солдатом четвертого мотострелкового полка, как вы и сказали – знаменитой дивизии имени Феликса Эдмундовича Дзержинского. «Дети, выращенные в пробирках», как называл нас после бакинской операции 90-го года академик Сахаров. Заметьте, ни спецназ или десантура. Из всех спортивных разрядов у меня только КМС по шашкам, да и то еще с медучилища. А про всякие спецоперации, на которые вы тут намекаете, знать ничего не знаю. Официально ведь боевые действия не велись? Не велись. Вот и все. У меня по этому поводу дома даже есть письма и из министерства обороны и из МВД СССР. Это еще с тех времен, когда я, ссылаясь на еще советские льготы, хотел «пробить» себе жилплощадь, ну, или хотя бы продвижение по очереди. Тогда мне очень ясно и ответили: боевые действия срочнослужащими не велись? Значит, льгот нет. Вот если бы я был офицер – другое дело. Сразу на очередь. Ну, ? отмахнулся завлаб, ? это к делу не относится. У вас ко мне есть еще какие-нибудь вопросы?

– Ну, Алексей Владимирович, ? видя, что в лоб подступиться к внезапно «отвердевшему» Лукьянову не получится, начал менять свою тактику Ловчиц, ? вы практически единственный человек, который может нам помочь. Говоря откровенно у меня нет ни малейшего желания кому-то навредить или, не дай бог, запугать. Возможно, это просто прозвучало как-то …нехорошо, но, повторяю, я не имел дурного умысла. Просто мне нужно было проверить, достаточно ли хорошо вы помните то время?

Скажите-ка вот что, именно пост в Аликулиушагы сохранился в вашей памяти? Расположение караульного помещения подъезды, дороги?

Лукьянов в благодарность на ослабление хватки, тоже заметно смягчил интонацию:

– Верхний, или нижний?

– Браво! – вставая, и прикуривая новую сигарету из пачки Ходько, подчеркнул важность этих крупиц полученной информации, Иван Сергеевич. – Дело в том, что я от вас впервые слышу и о верхнем, и о нижнем карауле. Поймите, мы собираем все по зернышку, откуда только можно. Вот с вашей помощью еще кое-что узнали. Так с мира по нитке и выйдет голому рубаха.

– Если честно, ? хмуро признался Лукьянов, ? я лучше знаю Джамили. В Аликулиушагы нас ставили всего пару раз. Там обычно стоял третий взвод и отделение АГС. А я, как вы, наверное, уже знаете, служил во втором.

– А разрешите такой вопрос, ? мягко вступил в разговор Ходько, ? Волкова, из отделения АГС – 17 помните?

– О, ? улыбнулся завлаб, ? кто ж его не помнит. Он эти Аликулиушагы как свои пять пальцев знал. Его там, как родного в любом доме принимали.

– М-м! ¬¬? Неподдельно удивился Ловчиц, и глубоко затянулся сигаретой. ? А с чего бы это?

– Так уж получилось. Ведь в те времена, сами знаете, служили, как правило, далеко от дома. Четверо парней из этого аула как раз в то же время отдавали свой «почетный воинский долг Родине» в Беларуси.

Белорусов у нас было немного, а Волков попадал в этот караул. Да и вообще, – завлаб впервые улыбнулся, – такой уж он, Волчара. О таких говорят: «и в пустыне бассейн найдет, и баню с компанией». Местные звали его «Бульбашь». С ним в любой двор зайди, и напоят, и накормят. У него там, в Аликули даже друг был, Саид, кажется. Мужик мировой, хоть и в годах. У него оба сына служили толи в Слуцке, толи в «Печах». Волк с этим Саидом были как родные. Азер жалел, что не дал ему Аллах дочери, а так – женил бы нашего бойца на ней.

Что вы, …Волчара мог войти в каждый двор, когда раззнакомился. Местные всегда угощали и его, и тех, кто с ним. Еще и с собой еду давали. Говорили: «Может, твоя мать моих дэтэй тоже не обидит».

Вы знаете, когда горы станут, дожди, снег, облака. Ни вертолет, ни БТР не пробьется. Вот тут-то такие ребята, как Волков просто на вес золота. Есть-то охота, от тушенки воротит уже, а свежего возмешь?

Говорили, что начальник караула даже разрешал Волкову местной водки «тутовки», налакаться в дым, лишь бы тот привез еды на весь караул, а он привозил. Всегда привозил. Даже если ничего не привезет, так Саид ему и так, по-соседски, даст. Тот мужик зажиточный, авторитетный. Они с Волком крепко дружили, и так же крепко выпивали. Леха пьяный еды принесет, отоспится и на пост…

– Мг, ? снова вступил в разговор Ходько. ? Простите, а после армии вы с Волковым виделись?

– Всего один раз. На футболе. Тогда на «Динамо» играли Беларусь и Голландия. Помните, наши победили 1:0? Какой-то замкнутый он сейчас, не то, что раньше. Может, проблемы, а может…, кто его знает?

– Ну, эта замкнутость объяснима, ? выныривая из размышлений, проявился и Иван Сергеевич, ? ведь у него сейчас совсем другая жизнь. Скажите, Алексей, этот Волков и вы? Вот, – Ловчиц протянул Лукьянову увесистую папку, – почитайте доклад оперативного штаба, только стоит ли говорить завлабу НИИ Службы, что это секретная информация?

Алексей Владимирович аккуратно открыл картонные крылья с завязками и приступил к внимательному чтению, а Ловчиц, пользуясь паузой, снова выудил из пачки Ходько еще одну сигарету и закурил.

Уже через минуту темно-русые брови завлаба медленно поползли на встречу друг другу, и Анжелика, следившая за этим в какой-то момент заметила, что края папки, которую он держал в руках, начали выдавать мелкую дрожь. Лицо Лукьянова преобразилось, черты его заострились, глаза вспыхнули странным огоньком. Он, наконец, оторвался от текста и поднял лицо:

– Я так понимаю, вы хотите, чтобы я провел туда кого-то?

– Ну-у, ? успокаивающе протянул Ловчиц, ? вопрос стоит несколько иначе. Не провести, а спасти. Там наши соотечественницы и иностранки, всего двадцать человек. Карты местности у нас есть и это, конечно, хорошо, но вот человек, который там был и знает все не по картам….

Замечу, что этот человек будет в первоклассной команде, БТРы, оружие и полная свобода действий в составе все той же группы. Главное – освободить заложников.

– Как-то …нехорошо спрашивать, – Лукьянов обвел присутствующих взглядом, – а что обещают тому человеку, который согласится помочь?

Ловчиц заинтересованно посмотрел на завлаба:

– Мне тоже неудобно об этом говорить, но сумма вас удовлетворит.

– Сумма? – загадочно улыбнулся Лукьянов. ? А если после операции от этого, как вы там говорите, человека и хоронить-то будет нечего? Что я, «отмороженный», не понимаю ситуации?

Вот, допустим, грохнут там, а дело-то серьезно пахнет порохом, и что тогда? Небось, просто распишут по всему миру, что погибли наемники славянской внешности, посланники какого-нибудь народного фронта.

Не, …я подумал. Мне одному туда, знаете ли, как в пошлом стишке: «Нафиг, нафиг! Кричали пьяные гости». Я не понаслышке знаю, что там тогда творилось и догадываюсь, что деется сейчас. С любой командой мне одному там делать нечего. Так что простите, я не уверен в том, что хорошо помню эти караулы…

– А если с Волковым? ? хитро прищурившись, спросил начальник оперативного штаба. ? Ведь вам ни стрелять, ни выходить из БТРа не придется, только показывать дорогу.