Верю Огню

– С Волковым или без него, БТРы мишень хорошая, согласен. Я вам так скажу. Все это гнилая афера, неужели вы не понимаете этого? А Аликулиушагы для вас полный папандос, это даже если группа туда нормально доберется. Хотя я и вас понимаю, людей-то не бросишь, приказали и полетишь.

Вы знаете, если говорить откровенно, выхода у вас и правда нет. Одно скажу: в сложившейся ситуации кроме Волкова вас в Аликулиушагы никто не проведет. Так что ищите «Волка». Я с ним попробую договориться, а там уж как он решит?

– Так жестко? ? сдвинул брови Ловчиц.

– Да, жестко, ? спокойно ответил завлаб, ? потому, что …люди и дело непростое. Вы знаете, Волчара что-то около месяца водил караульные наряды с нижнего поста на верхний, пока там не отстроили караульное помещение. Они нарядом в четыре-пять человек держали верхний пост, который потом другие с трудом взводом охраняли, окопавшись с двумя зенитками. Наверное, просто везло. Дашнаки и воевать-то серьезно стали только тогда, когда наверху появился караул.

«Волк» водил наряды еще до больших перестрелок, и пешком и на машинах. Первый БТР в нижний караул тоже он вел. Пацаны рассказывали, пьяный, раз чуть в пропасть не гребанулись, два раза влетали в огороды, все же узковаты дорожки в ауле, а провел….

Уж после него все той дорогой ходили в Аликулиушагы. Он по горам, как муфлон скакал. Знаете, каково это? Бронежилет, «сфера», АКМ, магазины, 107-я радиостанция, тело АГС да еще «улитки» с гранатами. Они со Страбыкиным, это дружок его с Алтая, заползали на пост напрямую, не по тропе! Ленились топтать в обход.

Эх, – со странной тоской вздохнул завлаб, – мне бы да ему туда так съездить, без спецопераций, туристами. Наверняка, каждый по полжизни отдал бы за это. Ну, – опомнился Лукьянов, – это, что называется, не по теме. Найдите Волкова, господа офицеры. Если он согласится, тогда и я подумаю, может, чем помогу, а так, даже и не думайте соваться в сторону Лачинского «коридора», навернетесь еще до Аликулиушагы. Все, до свидания. Мне работать надо, а без Волкова все это пустые разговоры…

Завлаб повернулся и вышел, покидая в оперативном штабе атмосферу полного отчаяния. Через минуты три эту гнетущую тишину нарушил Михайловский:

– Иван Сергеевич, не берите в голову. Они в НИИ все «с мухами» в голове, а некоторые после армии еще и с «пулями». Его, этого завлаба, Перебежко и держит-то только из-за этих «сдвигов». Лукьянов работает над новым гигакомпьютером, «NТТ» и еще участвует в каком-то большом проекте. Так бы…

– NТТ? – Переспросил Ходько.

– Новые Транспортные Технологии, – пояснил генеральский ординарец.

– На самом деле «мухи», – согласился начштаба. ? Куда нам со всем миром тягаться с нашими-то тракторами и, тем более компьютерами?

– Завлаб не дурак, ? выныривая из глубокой задумчивости, возразил Ловчиц. ? Да, не дурак, раз не лезет в эту фигню. Я бы тоже не полез, будь я на его месте, и будь на то моя воля.

– Волков, тем более не дурак, ? продолжил эту мысль Михайловский. – Кстати, надо бы съездить к нему, если он тут. Заплатить, а не захочет, так припугнуть, пусть нарисует, что и где там в горах. Специалисты разберутся.

– Это горы, Сергей Петрович, ? вздохнул Ловчиц. ? Как ты их нарисуешь? А Волков наверняка не знаком с военной топографией ….

– Других вариантов у нас все равно пока нет, ? развел руками Ходько. ? Прямо перед вашим приходом звонил Шеф, ругался. Говорит: «Если не хотите тащить за собой на юг кого-нибудь на хвосте, поспешите». Генерал просто так бы этого не сказал. Значит, есть еще какая-то информация.

Ловчиц вопросительно посмотрел на Ходько:

– Вы думаете? – неуверенно спросил он и, ясно прочитав видимые сомнения на лице начальника оперативного штаба, заключил: – Так или иначе, господа и …дама, с этим разберемся позже. Сейчас, сами понимаете, время дорого. Как говорят в народе: «сколько не сиди на месте, а пьяным не будешь». Значит, решено. Пока двигаемся прежним направлением. Тогда сразу вопрос, кого отправим к «суперзвезде» на переговоры?

– Есть кого, ? ответил Михайловский, кивая в сторону Анжелики. – «Интерполы» народ дипломатичный, да и на концерт или куда там еще, охрана в случае чего, пропустит такую красатулю даже без вмешательства Службы. Сергеич, давайте запустим ее, как «журналистку», а? Нет, – продолжил Михайловский, даже не удосужившись спросить что-либо у Анжелики, – правда. Все вроде склеивается. Заманим Волкова «на живца», опросим, нарисуем то, что нам надо, а начнет пыжиться, сошлемся на якобы готовящееся на него покушение. Типа того, что нам стало известно, будто боевики, за содеянное ими в Баку, Степанакерте, ну, …или в Коканде или Фергане, где он там еще был, решили покарать всех «неверных», что участвовали в той войне. Ну и его, как одного из самых известных в том числе. А мы, дескать, как и положено, стоим на страже жизни и здоровья граждан Беларуси и, дабы исключить возможность нападения на них, считаем самым верным решением, накрыть это гнездо прямо там, в горах…

– Надо же, ? не без интереса выслушав достаточно оригинальную, а главное, простую и рабочую идею Михайловского, отстраненно сказал Ходько, ? повидал в своей жизни человек. И не спился, не скурвился? Ясно теперь отчего столько антивоенных песен поет, видать не забывается юга-то? Дочка моя слушает этот «рок», – сказал он уже громче, – ну и мне приходится…

– Значит так и решим, ? прервал рассуждения начальника оперштаба Иван Сергеевич. – Снимай, Сережа, номер в «Орбите», делай Анжелике удостоверение и «легенду». Пулей, ребята, работа пошла! Ты, Сергей Петрович, сам лично в гостиничном номере с музыкантом разберись, чтоб все было там как надо. Не затруднит?

– Нет. – Бодро ответил Михайловский, – Председатель отпустил, сказал: «Развейся. Не век же тебе под моей рукой сидеть с высшим-то образованием и спецшколой». Мне, Сергеич, с вами веселей, так что я у вас до «особого распоряжения».

– Хорошо, тогда занимайся с Волковым лично. Я подожду Медведева и присоединюсь к вам позже. «Сбор!»

Глава 4

Ожидая прихода маршрутного автобуса на остановке общественного транспорта «улица Котовского», Эдуард Моисеевич Шохович лениво изучал пестрый ассортимент товаров коммерческих киосков, выстроившихся вдоль линии проезжей части. Глаза пробегали по разноликим рядам всевозможных баночек, бутылочек, пузырьков, мелких и ярких игрушек китайского и польского производства. Вся эта тысяча мелочей вызывала на гладко выбритом лице сорокалетнего мужчины легкую тень заинтересованности.

Эдуард Моисеевич, которого все знакомые звали Эдуардом Михайловичем, был достаточно далек от низменного чувства зависти. Нет, не то чтобы оно ему было чуждо, просто в большом списке иных его внутренних, отрицательных качеств, зависть стояла на одной полке с предприимчивостью.

Так кто же он, этот господин Шохович, имеющий столь неприглядный внутренний мир? Если коснуться официальных данных, содержащихся в его белорусском паспорте, то по ним он значился уроженцем Минского района. К слову сказать, так же в этом официальном документе имелись и еще разного рода сведения и записи к делу и личности господина Шоховича не имеющие никакого отношения. За исключением разношерстных таможенных штампов стран Европы и Азии, вся содержащаяся там информация была, мягко говоря, неправдой.

В данное время, изучая для вида ассортимент ларьков, этот гражданин был полностью погружен в тяжкие думы о странном молчании его южных друзей. Дожидаясь важного телефонного звонка из Баку, спать ему сегодня пришлось на диване, не раздеваясь, поэтому Эдуард Моисеевич чувствовал себя разбитым и нервным. И вдруг! Господин Шохович едва не вскрикнул от неожиданности. Прямо перед ним, из-за угла киоска, словно из-под земли возникла, пожилая женщина:

– А вы, боитесь гнева божьего?! – вдохновенно спросила она, и тут же меняясь в лице, склонила голову, и проскулила, словно облаявшая хозяина собака. ? Здравствуйте….

– Здравствуйте, сестра Елена. Как ваши? – машинально спросил Шохович.

– Слава Всевышнему. Коле стало легче. Мы все молимся о его скором выздоровлении. Отец наш Небесный всесилен….

– Да, да, сестра Елена. Ваши старания во благо нашей церкви вернутся к вам милостью Небес. Лишь Бог ведает нашими судьбами, лишь он…

Подъехал автобус 21-го маршрута и Эдуард Моисеевич, решив не ждать маршрутку, быстро попрощавшись с сестрой Еленой, с достоинством и скрытым облегчением взошел на его подножку, углубился в салон и сел на свободное место. На исчезающей из виду остановке его недавняя собеседница уже раздавала скучающим в ожидании транспорта людям церковные иконки и брошюрки, зарабатывая, таким образом, божью милость. Вглядываясь в их лица, она вкрадчиво и глубокомысленно спрашивала у всех: «А вы, боитесь Бога?»….

Ее сын болен туберкулезом. Безнадежно болен. Муж помогает, чем может. Вон он, у пешеходного перехода….

Эдуард Моисеевич тяжело вздохнул: «Боже, почему же они не позвонили? Что там случилось в Баку? Еще эта, Елена. У нее двухкомнатная. Это, конечно, не ближний свет, но, как известно, помогать больным и обездоленным, особенно если у них никого нет ? выгодное дело. Подождем. Квартира все равно уже отписана Церкви, нашей Церкви. Когда-нибудь нам пригодится эта жилплощадь. Интересно, где я буду к тому времени, а что еще интереснее, то, когда я уже заберу свою машину из ремонта…»?

Мог ли в тот момент Эдуард Моисеевич знать, что уже через сутки будет вдыхать полной грудью горячий воздух раскаленных Бакинских улиц? Как говорится: «если гора не идет к Магамеду, Магамеду придется лететь чуть ли не к горам». Это тот самый телефонный звонок, которого Шохович так терпеливо накануне ждал, выдернул его прямо с вечерней службы в церкви…

В Бакинском аэропорту его встретили как-то нервно и без обычной «помпы». Вместо привычного белого «Мерседеса» подкатили на видавшей многое в своей жизни «Волге». Не преследуя никакой видимой цели, а скорее так, для подстраховки, встречавшие его где-то с полчаса петляли по центру города, и только после того, как были уверены в том, что за ними нет слежки, «Волга» свернула в дышащие историей переулки старого Баку.

Булыжник, хранящий память о сотнях лет, и о миллионах ног, совершенно не жалел подвеску автомобиля. Под кузовом «старушки» что-то угрожающе стучало, скрипело и выражало большое желание поскорее убраться с этой мостовой.

Шохович любил Баку. Он приезжал сюда довольно часто и всегда был здесь желанным гостем, но сегодня… Непривычная сухость встречающих и невиданные доселе меры предосторожности были ему откровенно не по душе. «Чертовы боевики, – в сердцах думал он, – не могли захватить какой-нибудь другой самолет…

– Приехали, ? сообщил один из провожатых.

Шохович судорожно очнулся от тяжких мыслей и посмотрел в окно автомобиля. Перед ним стоял хорошо знакомый дом с красочной, сделанной в восточном стиле вывеской над одним из подъездов. Он, ничего не говоря, покинул салон, вошел в дом и, поднявшись на второй этаж, постучал в дверь офиса.

Щелкнул замок. Дверь открыла секретарь Сабина:

– Здравствуйте, ? лучезарно улыбнулась она.

– Салам, Сабина. На тарсан? Вот Вам белорусский презент, ? Шохович поставил на стол перед девушкой красочную марочную коробку с бальзамом «Минск».

– О! ? хлопнула в ладоши Сабина, ? спасибо! Вас ждут.

Эдуард Моисеевич вошел в кабинет директора.

Господин Агаев сидел за столом, сосредоточенно изучая механику какой-то крохотной никелированной безделушки. Было заметно, что ждет он давно.

– Салам, ? мило улыбаясь, и проявляя свое самое доброе расположение к хозяину кабинета, поздоровался Эдуард Моисеевич.

– Салам, Эдик, ? привставая, пожал протянутую ему руку Агаев. – Проходи. Расскажи пока к дэлу, как живешь?

– Периодически, ? отшутился Шохович.