Занзибар. Сборник рассказов

– А чего вы босиком-то? А ну-ка наденьте тапки. Потом умываться и завтракать. А после обсудим и аквапарк. И кто будет здороваться с гостем? Ах, какие невоспитанные мальчишки.

Дети, выглянув из-за спины Марины, с любопытством стали рассматривать Михаила.

– Здравствуйте, – одновременно сказали оба.

– Привет, – ответил Михаил, с не меньшим любопытством разглядывая детей.

– Это Михаил, – представила гостя мама. – Возможно, он скоро заменит Павла.

– А что случилось с дядей Пашей? – спросил Артём.

– Да ничего. Сегодня ещё он. Просто у него появились неотложные дела. Ну, давайте обратно к себе и одевайтесь, как положено. А я пока займусь завтраком.

И дети с таким же шумом снова убежали наверх.

Приготовлением пищи заведовала в доме Маргарита Юрьевна. Но она приходила только к десяти утра, чтобы заниматься обедом и ужином, а завтрак оставался всегда заботой Марины, которая уезжала на работу позже, чем дети отправлялись в школу.

– Вот, – снова опустилась на стул Марина, – собственно, и ваше первое знакомство.

– Славные мальчуганы, – задумчиво произнёс Михаил. – Что ж… Не буду вас больше задерживать. Позвоните мне. И лучше вот на этот номер, – мужчина протянул другую визитку. – На этом я всегда на связи.

***

Ещё в тот момент, когда серебристая «Тойота» покинула территорию коттеджа, Марина знала, что Михаил будет у них работать. Эта её уверенность была необъяснима логически. Просто этот человек внушал доверие без всяких на то рациональных причин. Марина рассеянно пролистала оставленные им бумаги с резюме и рекомендациями. Чудесным образом на сердце у неё стало спокойно. И за детей, и за саму себя. Даже к отцу она прониклась немыслимой никогда раньше благодарностью. Она будто поймала в парус попутный ветер, который до этого дул откуда угодно, только не с нужной ей стороны.

Виктор после той злополучной ночи совершенно замкнулся. Казалось, что он окончательно выключился из семейной жизни. Даже Михаила он продолжал называть по привычке Павлом, хотя трудно было не заметить разительного отличия между этими водителями.

За три месяца лета, пролетевшие, как один день, Виктор больше не пытался ни силой, ни словом убеждать Марину в необходимости третьего ребёнка. Иногда он мог пропасть на целую неделю, а потом появиться, как ни в чём не бывало, сухо бросить «привет» и удалиться в свой кабинет. Дети, и до этого не знавшие с его стороны никакого особенного внимания, не заметили случившихся с отцом перемен. Михаил, лицо которого их поначалу пугало, очень быстро пришёлся им по душе. Он стал для них не только телохранителем, но самой настоящей няней. Теперь бо?льшую часть своего свободного времени они проводили не с Мариной, а с ним. Один раз в две недели Михаил брал выходной, и мальчикам приходилось торчать на территории коттеджа, считая часы до встречи со своим новым кумиром.

А в сентябре начались серые будни. Закончился затянувшийся отпуск Марины. Закончились каникулы. Начались учёба, секция и кружки.

Сложившаяся таким образом жизнь вполне устраивала Марину. Временами она думала, что было бы здорово, если бы Виктор вообще переехал жить куда-нибудь отдельно от них, а Михаил, напротив, поселился бы в одной из комнат для самых ценных гостей. По ночам она фантазировала, что он тайком пробирается к ней в спальню, и они занимаются с ним любовью. Жгучее желание физической близости с этим человеком не оставляло её и днём. Ей стало казаться, что Михаил чувствует это, но, чем больше Марина пыталась скрыть при общении признаки своего влечения, тем явственнее выдавала своё тайное чувство. Михаил старался реже попадаться ей на глаза, видимо, опасаясь, как бы чего не вышло. Марина укоряла себя, называла мысленно дурой, но к середине первого осеннего месяца поняла, что окончательно влипла. Понимала она и то, что, если Михаил проявит взаимность, то Виктор, непременно узнав об этом, уничтожит его, и ни шрамы, ни мужество, ни имеющиеся связи Михаилу не помогут. Несмотря на весь тот лёд, глыбами наросший на отношения супругов, муж не позволит, чтобы кто-то посягнул на его собственность. А Марину он считал именно своей собственностью и ничем иным. Марина знала не понаслышке, насколько он может быть жесток с теми, кто осмеливался встать у него на пути.

И воцарившееся было в её душе спокойствие стало потихонечку испаряться. Ловушка, в которой она оказалась, никуда не делась. Просто на какое-то время она перестала её замечать. Опасность продолжала угрожать теперь не только Артёму с Кириллом, но и Михаилу, и ей самой. Нужно было что-то предпринимать. Нужно было ставить точку в этой бесконечной кутерьме страхов. В голове её стали вспыхивать, словно галлюцинации, самые ужасные идеи, от которых она покрывалась холодным потом. Марина ясно осознавала, что ещё чуть-чуть – и она решится на самую крайнюю меру: либо сбежит с детьми на край света, либо… Нет-нет. На кого они останутся, если она окажется за решёткой? Должен быть какой-то другой выход. Должен. Может, обратиться за помощью к своему отцу? Он наверняка знает больше, чем говорит, и до сих пор в силах решить подобный вопрос.

***

Ночью разразилась гроза. Закончилось бабье лето, и его последний день решил запомниться людям таким – с громом и молниями через всё небо, с колотящим по крышам ливнем.

Марина не могла уснуть. Ворочалась, вскакивала, приоткрывала окно и курила прямо у себя в спальне. Потом побежала проверить, как там её мальчики – может, перепугались и трясутся от страха? Но мальчики спали без задних ног, не обращая внимания на разразившуюся за стенами дома бурю. Счастливые. Пока их даже краешком не задело то, что мерещилось Марине в воображении. Но рано или поздно эти стены, которыми она ещё в состоянии защитить детей, не выдержат, и им придётся либо бежать, либо защищаться изо всех сил, уповая на Бога.

Проведя в рассеянной задумчивости в детской минут пять, Марина вернулась к себе и увидела включившийся экран телефона. Через секунду раздался звонок. Кому она понадобилась в час ночи? Сердце напряжённо дёрнулось в груди. Марина взяла трубку.

– Алло.

– Марина Андреевна, – со знакомым акцентом по-английски произнёс голос, и сердце женщины совсем остановилось, предвидя беду.

– Рафаэль?

– Простите, что потревожил. Не знаю, который теперь час в Москве. Но есть новости о вашем отце. Сожалею, что приходится о них говорить.

Марина молчала, ожидая услышать страшное слово «умер». Её зазнобило. На улице громыхнуло так, что она не расслышала последние слова Рафаэля.

– Рафаэль, – встрепенулась она, – я не поняла, что вы сейчас сказали.

– Андрей Семёнович перенёс второй приступ, – повторил доктор. – Боюсь, что долго он теперь не протянет. Вам бы приехать. Успеете попрощаться. Временами он приходит в сознание. Просил обязательно вам позвонить.

– Да-да, я завтра же вылечу, Рафаэль.

– Поспешите, Марина Андреевна. До свидания.

Как же так получилось, что именно сейчас, когда отец понадобился Марине, он снова решил сбежать?! И теперь уже навсегда. Даже перенёсшим инфаркт он виделся ей сильным и крепким. Если бы не про?пасть, лежавшая между ними, то она, возможно, восхищалась бы его стойкостью и здравым рассудком. Но так неожиданно, в самый неподходящий момент жизнь его всё-таки доломала.

Марина так и не сомкнула до самого утра глаз. Каждые пять минут смотрела на часы, ожидая, когда наконец можно отправиться в аэропорт. В пять часов не выдержала и набрала Михаила. Попросила, чтобы он отвёз её. Ей хотелось провести рядом с ним несколько минут перед вылетом.

По дороге Марина рассказала ему не только о случившемся, но и о том, что может последовать вслед за этим. А последует самая настоящая война внутри правящего совета директоров, и самым опасным игроком в переделе имущества и полномочий окажется Виктор. Может быть, – и даже наверняка – отец успел юридически переоформить контрольный пакет, и всё теперь зависело оттого, кто станет его владельцем. Если Виктор, в чём теперь были у Марины поводы сомневаться, то оно, может, и к лучшему – тот перестал бы обращать на неё с детьми внимание, сосредоточившись на своей власти и открывшихся перспективах. Но если владелец теперь она? От такой мысли сделалось жутко.

– Вы, Марина Андреевна, – спокойно сказал на все эти откровения Михаил, – раньше времени не загоняйте себя в угол. Не заглядывайте так далеко. Делайте шаг, и этого будет всегда достаточно. Слишком много неизвестных в этом уравнении.

Марина не особенно поняла этого его философского замечания. В голове и без того всё перепуталось и стояло вверх дном. Но сам факт того, что Михаил оставался спокойным и говорил с уверенностью, немного успокоил её.

– Я вас, Михаил, попрошу, пока меня здесь не будет, оставаться особенно внимательным к Кириллу с Артёмом.

– Это само собой. Можете на меня положиться. Уверяю вас, всё будет хорошо.

Михаил сказал это так, будто единственно он и регулировал всю эту складывающуюся ситуацию. Марине показалось, что прозвучала не просто дежурная фраза, какими обычно успокаивают растерянного собеседника, а абсолютное знание того, что именно так и будет – ХОРОШО.

Женщина с удивлением посмотрела на Михаила. Он не изменился в лице и не обернулся. Его профиль словно был высечен рукой гениального скульптора в черновую, и от этой незавершённости казался особенно великолепным. Нет. Они точно где-то встречались раньше. Может быть, в прошлой жизни?

Марина поёжилась от одолевших её смешанных чувств, блуждавших где-то между страхом и верой в лучший исход.

Они подъехали к аэропорту. Михаил достал из багажника небольшую сумку на колёсиках и проводил Марину до самого терминала. Она не удержалась и перед тем, как проститься, поцеловала его в щёку. Как бы хотелось ей, чтобы они полетели сейчас вместе. Если бы не дети, то она наверняка попросила бы его об этом. И знала, что он не смог бы ей отказать. Но Кириллу и Артёму Михаил сейчас был нужнее.

***

«Сомерсет Хауз» встретил её утренней прохладой и ясным небом. Марина заблаговременно созвонилась с Рафаэлем, чтобы тот пораньше прибыл в пансионат и встретил её возле отцовской виллы. Когда она подходила к дому с небольшим бассейном во дворе и с тремя пальмами, низкорослыми и неприлично толстыми в комле, доктор её уже ожидал.

Они поздоровались и прошли в дом.

Отец лежал в кровати, обставленной по бокам и в изголовье медицинским оборудованием. В комнате суетилась молоденькая медсестра-сиделка. Когда вошли Рафаэль с Мариной, она удалилась.

Отец за прошедшие с последней встречи несколько месяцев изменился до неузнаваемости – очень исхудал, кожа на лице сделалась иссиня-серой, и только глаза продолжали оставаться живыми.

Увидев Марину, он попытался улыбнуться, но эта попытка получилась больше похожей на сожаление.

– Я вас оставлю, – тихо произнёс Рафаэль.

– Хорошо, – кивнула Марина.