Инцидент. Сборник рассказов

– Дело одно осталось. Дождаться кое-кого нужно. А потом уж и ехать.

– А ты, Олеж, каким-то другим стал.

– Просто давно не видела.

– Да нет. И голос у тебя другой. И слова другие. Извини за глупый вопрос, но у тебя всё в порядке?

– Лучше не бывает, – сказал Олег и подумал, что так ведь теперь и есть. Так хорошо и спокойно он не чувствовал себя ни разу за последний год.

Он улыбнулся.

– Как-то всё не взаправду, – сказала Ольга. – Как будто снится мне всё это. И деревня какая-то странная. Кроме тебя, не встретила ни одного человека. Да и сам ты… Но спокойно тут. Словно и мира больше никакого не существует, а только вот это.

– А мне этот сон по душе, – произнёс Олег.

– Но и жутковато как-то, – подёрнула плечами девушка. – Не представляю, как ты тут целую неделю один. Я бы с ума сошла. По ночам тут, поди, и волки воют?

– Я не один. С Волчком. И волков тут отродясь не видали. Хотя, кто теперь знает…

Пёс гавкнул. Ольга рассмеялась, смахивая с лица последние слёзы.

– Вот-вот, – сказала она. – И это ещё страннее.

Олег тоже расхохотался. И этот их безудержный, слегка отчаянный смех продолжался долго, смешавшись с радостным лаем Волчка и со свистом стремительно носящихся низко над землёй ласточек.

***

Через три дня, как и обещала баба Дуся, прилетел Смольный. Рано прилетел, в половине четвёртого утра, так что Олег подумал было, что это снова вернулась Ольга, или, чего доброго, приехала и сама Марина. К встрече с женой он был пока не готов. Олег второпях оделся и вышел на улицу.

Небо за ночь успело затянуться низкими тучами, отчего вся местность сделалась мрачной, утратив свои краски. У Олега заскребло на сердце.

– Христофор, – пробасил ворон. – Христофор, – и метнулся с наличника обратно в сторону леса.

Волчок ожидающе смотрел на Олега.

Чем ближе они подходили к дому бабы Дуси, тем яснее становились для Олега речи этой женщины, которых он раньше не понимал. И слова её о последнем обещании, данном его покойному деду, и наказ о том, чтобы он пока не ходил на погост, да и сам болезненный вид старушки три дня назад. Три дня… Даже в этой цифре просвечивал истинный смысл её слов. Поэтому то, что увидел Олег, войдя в избу, уже не напугало его.

Баба Дуся лежала в своей постели. На её лице застыла безмятежная радость. Она будто даже помолодела, стала такой, какой Олег запомнил её из детства. Глаза её были закрыты, руки покорно сложены на груди.

Волчок снова покружился на месте и молча выбежал из дома в незакрытые двери. Лампадка, всегда горевшая перед иконой святого Христофора, погасла. Паутинка чёрного дыма от её последнего всполоха застыла в воздухе, медленно завиваясь в замысловатые фигуры. На улице громыхнуло, и зашуршали по листве и иголкам редкие, тяжёлые капли дождя. От порыва ветра распахнулось окно, и в комнату ворвался запах мокрой земли, каким он бывает только в первые минуты после осадков. Олег прикрыл окно и запер его на щеколду.

Когда небо выплакалось и в высокой синеве заиграло золотом солнце, Олег сбегал к своему дому за машиной, положил в багажник отыскавшуюся в чулане лопату и снова вернулся, едва протискиваясь габаритами меж разросшихся вдоль тропы берёзок, к болоту. Ставшую почти невесомой бабу Дусю он уложил на задние кресла автомобиля и вместе с молчаливым Волчком отправился на погост.

Могилку деда отыскал быстро. За два года на кладбище ничего особо не изменилось, только бурьян разросся, почувствовав для себя раздолье. За час Олег выкопал нужных размеров яму впритык к дедушкиному надгробью. Всё это время за ним наблюдал, восседая на деревянном кресте, Смольный. Когда работа была закончена и последняя горсть земли брошена на образовавшийся бугорок, ворон каркнул и улетел в лес, в противоположную от избы бабы Дуси сторону. Теперь и он, как этот бурьян, стал свободен и мог лететь куда и когда захочет.

Слёзы сами собой брызнули из глаз Олега. Но это не были слёзы горя и боли. Скорее они походили на тихую радость оттого, что всё сложилось именно так, как и должно было сложиться. Этого и хотела сама баба Дуся и знала об этом задолго до того, как появился в деревне гость. Жизнь даёт и жизнь забирает. И течёт дальше, даря людям бесконечный выбор. Теперь и Олегу предстояло решить. Его путь был ещё не закончен. Впрочем, он уже знал наверняка, как следует правильно поступить, чтобы не нарушить едва наметившуюся гармонию, пытавшуюся включить и его в это неспешное течение жизни.

Пять растерянных куриц были депортированы из курятника в машину. Не мог он их бросить здесь на произвол судьбы, ведь и они тоже являлись одной из нот этой музыки сфер. Олег понятия не имел, что будет с ними делать в городе. Что-нибудь да придумает. Для него это теперь мелочь. А уж Марина-то как удивится таким новосёлам в их гараже! Волчок реагировал на птиц спокойно – видимо, за это время успел подружиться.

Путь до города в этот раз не показался таким долгим. Под куриное кудахтанье и довольное повизгивание пса компания благополучно вернулась туда, откуда всё началось. Город N. с нетерпением ждал своих беглецов.

Сердце Олега бешено колотилось, когда он, шагая через ступеньку, поднимался на третий этаж к двери своей квартиры. Сколько же он пробыл в деревне? Неделю? Десять дней? Больше? В голове смешались все времена и все даты. Какое значение они имели сейчас? Теперь потребовался бы, наверное, дедовский календарь, чтобы обводить кружочками важные даты. Жизнь началась с нуля. Вот в этот самый момент, когда он повернул в замке ключ. Клац – и впереди новые перспективы.

Когда Олег шагнул за порог, до боли знакомые запахи обрушились на него. Волчок с радостным лаем сразу кинулся из прихожей на кухню и обратно вернулся уже с Мариной.

Марина выглядела растерянной, с растрёпанной копной густых русых волос, но от этого ещё более красивой. Она бросилась в объятия к Олегу и зарыдала.

– Прости, Олежек. Прости меня, идиотку, – выпалила она. – Ты ведь простишь меня? Простишь?