Белый Демон

Белый Демон
Алексей Владимирович Зелепукин

Отвага и самоотверженность немногих перед лицом неминуемой смерти, непреклонная решимость и самопожертвование во славу долга, храбрость и смелость всегда рождали легенды, окрыляющие сердца потомков. Так было, так есть и так будет впредь.

Алексей Зелепукин

Белый Демон

Пять долгих лет прошло с побоища у горы Айсинуш. Тяжелая участь легла на плечи выживших. Наступила эпоха гонения и презрения. Марионеточный вождь, возведённый на престол Империи, в угоду своим хозяевам, покрыл нацию позором, поправ обычаи предков и возведя во главу угла Алчность и Корысть. Земли обретали своих новых заморских хозяев. А богатые природные ресурсы текли за рубеж почти даром, обрекая промысловиков да добытчиков на голодную смерть. Законы и порядки перекраивались на новый лад, защищая интересы власть имущих иностранцев. Теперь на добычу зверя или рыбы требовалось разрешение магрийского смотрителя. Страна потеряла суверенитет. Любое мало-мальски важное дело не решалось без участия надзирателей ненавистного Альбиона. Его соглядатаи совали свой нос во всё, от рецепта утреннего кофе до образовательных программ и медицины. Знахари и врачеватели были объявлены шарлатанами и вытеснены на задворки империи. Их место заняли лекари островитян. Болезни стали источником дохода. А лучшие сыны, некогда великого народа, спивались и деградировали. Вымирание дамокловым мечом нависло над всем родом.

Безнадёга и алкоголь выкашивали ряды выживших, превращая их в попрошаек готовых убивать ради ломанного гроша, не гнушаясь никакими грязными делишками. Доведенные отчаянием до последней своей черты, забыв о былом величии они сбивались в придорожные шайки и канализационные банды. Убийства и грабежи, склонность к любым гнусностям ради сиюминутной выгоды, заставили отвернуться от них даже бывших соратников и союзников по оружию, разорвав связанные кровью многовековые союзы. Казалось, что судьба уже вычеркнула проигравших из книги жизни, а последняя надежда рухнула в бездну безысходности. Но, как правило, тяжелые времена рождают героев меняющих ход истории. И именно в самый темный час рождается свет утренней зари.

Так было. Так есть. И так будет!

* * *

Лошадь неслась во весь опор подгоняемая жгучими ударами кожаного хлыста. Раскидистые дубы слились в одну темно зелёную полосу. Возница, обезумев от страха, уже не разбирал дороги, стараясь умчаться, как можно быстрее и как можно дальше, из этого проклятого леса. Проклиная и матеря упрямого пассажира уговорившего его сунуть нос в эти темные места. Авось не сработал. И теперь, размахивая хлыстом, он уходил от погони. Головорезы лесного братства не отставали.

– Надо же так было облажаться, вляпаться по самые гланды!

Уже вечерело. Весна вступала в свои права. Снег ещё лежал в тени могучих дубов, но набирающее силу светило легко плавило его, везде куда могло дотянуться своими лучами. Старый торговый тракт, прямой стрелой пересекающий густые чащи эмирейского леса был вымощен большими валунами. Дорога была добротная и широкая. Но главным минусом этого пути были не байки про страшных чудовищ, обитающих в дремучих чащах. Все было проще и банальнее. Лесное братство – кучка оголтелых разбойников, терроризировала местных купцов и караванщиков.

Король Епифаний Первый, посылал сюда отряд магрийских усмирителей. Но пропив в местных тавернах весь гонорар и повесив нескольких недовольных трактирщиков, отказавшихся наливать в долг, усмирители вернулись в стольный град, с докладом о доблести и отваге проявленными всеми членами отряда при борьбе с лесным братством. Король остался доволен результатами похода. Более того, он заслужил похвалу временно-поверенного в дела Магрии на материке, благочестивого старца Елизария. А братство продолжило безнаказанно собирать мзду за проезд через лес Эмиреи. Старый тракт позволял выиграть почти целый день пути по дороге в Анджис, столицу Радагарской империи, и естественно торгаши безропотно платили дань, спасая товарный вид скоропортящиеся продуктов, хотя, где вы видели торгаша, теряющего барыш? Рост цен компенсировал «транспортные потери». А имея постоянный приток дохода свирепость лесных головорезов спала на нет. Убийства прекратились. И скандал вокруг кровожадной шайки улёгся. Ставка по тарифу за проезд была фиксированной и поражала своей стабильностью.

Кто ж знал, что этот залетный франт, спешащий в столицу, не вкурсе про дорожный сбор? Да и, хуже того, умудрился пальнуть в братка с ручной аркебузы. И теперь за повозкой Арчи летела разъярённая банда жаждущая крови и мести. Всего два гребаных дима (мелкая разменная монета ценой в одну десятую империала) навсегда закрыли проезд для Арчибальда по старому тракту. Стук копыт раздавался все ближе. Преследователи нагоняли. Грохот выстрелов звучал чаще.Если раньше палили больше для острастки, то сейчас огонь стал прицельным. Сумрак сгущался предательски медленно. Хлыст щёлкал без устали. Ещё несколько минут и продолжать погоню будет смертельно опасно, впрочем, как и лететь на такой скорости по ночному лесу. Рассказы о былых зверствах и пытках лесных братьев леденили кровь, уж лучше свернуть шею в ночной гонке. Дорога дугой уходила влево. Арчи натянул поводья, гася скорость перед поворотом, но конь встал на дыбы и повозка, летящая за ним, опрокинулась. Возницу выбросило в густые заросли ежевики, словно кувшин с негасимым огнём из требушета. Удар о землю, хоть и сильно смягченный кустарником, выключил сознание.

* * *

Возвращение в сознание было болезненным. Крючкообразные шипы ежевики располосовали спину, превратив кожаный камзол в лохмотья. Дикая жгучая боль заставила стиснуть зубы. Правый глаз заплыл и практически не открывался. Арчи попробовал протереть лицо, но шевельнуться не смог. Руки были туго стянуты вожжами к обломку оглобли. Арчи огляделся. Посреди поляны горел небольшой костёр, на импровизированной треноге висел большой котёл, из которого разносился аромат мясной похлебки. Несколько лесных братьев сгрудилось у костра, топливом которому послужила повозка Арчи. Пара разбойников мастерски разделывала тушу скакуна, заготавливая мясо впрок. Пассажир висел на второй оглобле с противоположной стороны. Он тяжело дышал. Братва уже воздала ему за гибель соратника. Те, что сидели у костра шумно обсуждали ближайшее будущее пленников. Перспективы пестрели богатством и разнообразием самых изощрённых пыток. Единственное в чем сошлись Лесные это в том, что головы обоих беглецов украсят въезд на территорию братства. Арчидико хотелось жить. Но разорвать путы было невозможно, тогда на выручку пришла наглость. Набрав воздух в легкие, он прокричал:

– Эй, что толку благородным бандитам в смерти будущего зятя князя Ивалойнского, сводного дяди самой Аналайны- соперницы ветра королевы Радагара? -Гогот вокруг костра стих. Поднявшийся громила двинулся к вознице.

– Это ты, что ли зятёк? Ща глянем, что внутри у царедворца. – бандиты, оторвавшись от варёной конины, переключили внимание на кучера.

Громила отобрал широкий скинер у лысого горбуна, разделавшего тушку трехлетнего скакуна, за которого Арчи ещё был должен ростовщику с полсотни империалов.

– Месть за товарища – дело благородное, но смерть вельможи наводнит эти поляны усмирителями. И от прежней вольности и следа не останется. А так, выкуп компенсирует убытки на переезд. Лесов то много в округе. – не смотря на явно не добрые намерения со стороны гиганта голос кучера не дрогнул.

– Я с тебя, выродок, живьём шкуру сниму, я смерда за версту чую. – нож плясал в руках громилы, прыгая из руки в руку. Но Арчи терять уже было нечего и он играл Ва-Банк.

– Да мне то все одно не жить, хоть вы, хоть его семья, все одно уроют. Так хоть вас потешу. Но за пассажира своего молю. Королевская кровь кроме беды ничего не принесёт. Громила обернулся на висящего без сознания дворянина.

– Бизон, а может и правда он из бояр. Холоп походу и не врет. Местные просто монетой откупились бы. А этот вона, за ружо схватился.

– Да шкуру, эта падаль, свою спасти хочет, я его на тракте не раз видал. Кучер он из местных. Вечно скидку клянчил. Откудова ему с дворянами шашни водить, да не просто с боярином каким-нибудь, с самим Сигизмундом Беспристрастным, князем Ивалойским, принцем Радагара? Врет извозчик, ей богу, врет.

– А я и не скрываю. Меня к нему харчевню смотритель местный приволок. Сказал: «Князю в город срочно надо». Десяток империалов обещал, если к утру поспеем. Ну я грешный и забыл про дорожную мзду вельможу предупредить. А он все дорогу кошель вышивной руками наглаживал, видать ценность какая. Да про дочку Сигизмундову судачил. Как ее имя … Эми??? Аби…

– Эбигейл. – раздалось из толпы – Говорят, знатная красотка, да только дюже несчастная. Говорят, ее Имперскому поверенному обещали, жаль девку у старца Елизария механизм от попоек, да старости кроме пол шестого ничегошеньки и не кажет. – хохот охвативший лесную братву, стих как по мановению волшебной палочки. Крупный мужчина с толстыми ручищами, по-видимому, главарь этой шайки поднялся на ноги и держа кусок конины шагнул к Арчи.

– Седой, а ну ка, ещё раз прошурши по барину. Кошеля то мы не видали.

– Ты чё Бизон? Мы с тобой не первый день люд торговый на тракте трясём. Все карманы сам вывернул, все швы проверил, все находки на бочке. Или ты утырку этому больше моего веришь? Не по человече это, по-напраслину на кореша возводить. Негоже.– бандит по кличке Седой развёл руками, явно не желая прерывать ужин. Бизон вырвал из рук громилы нож и с силой метнул его в Седого, тот упал хрипя пробитой гортанью, даже не поняв, что произошло. Воздух свистел из пробитой глотки, булькая и надувая кровавые пузыри. В гробовой тишине сухо трещали дрова в костре. Главарь обвел взглядом подельников, вызова не последовало.

– Корявый, шманай Седого, потом зятька ещё разок протряси. – худощавый разбойник, в выцветшем платке, принялся вываливать содержимое карманов бывшего товарища. Замшевый кошелёк с шитым золотом гербом лёг на импровизированный стол.

– Бизон, а кошель-то не простой, я пока мне пальцы не поломали, в столице по карманам тырил, чего-чего, а кошелей я навидался.

– Я услышал тебя, Корявый. Ну вот же крыса. Из трактирного сортира его вытащили, пайку дали, хлеб с ним делили, лучше б зятёк Сигизмундовский его башку разнёс. – главарь вернулся к костру, вытащил нож из горла Седого и швырнул его лысому Горбуну.

– Как бы то не было, стан сворачивать будем. На север подадимся поближе к магрийским границам.

– А с этими чего? – громила развёл руками.

– Зятька в расход.

– А выкуп? – недопонимание сквозило во взгляде гиганта.

– Ежили с ним повяжут, кроме дыбы нам ничего не светит, а так, овраг эмирейского леса и не такие тайны укрывал, одной больше, одной меньше, некому считать же.

– А этого? – разбойник указал на кучера.

– Свяжи пока, кто-то ж должен кошель родне передать. Там разберёмся. – здоровяк освободил оглоблю и спеленал руки Арчи за спиной.

– Вот ты Гаврила, здоровый, а ума у тебя, как в моем ботинке.

– Обижаешь, Брат…– разбойник скривил губы в обиженной мине.

– Гаврила, ты в голову только ешь? Или ещё шляпу носишь?

– Да чего?

– Жрать он как будет? Или ты кучера с ложки кормить решил?

– Бизон, мы чего, его кормить ещё будем? Я просто не думал....

– Не корми, к князю в усадьбу сам кошель понесёшь, не думал он, эх подарила мамка братца.

Громко вздохнув, громила принялся развязывать свой узел на запястьях Арчи, с очень недовольным видом что-то бурча себе под нос.

Этот раунд у смерти Арчи выиграл.

* * *

Едва забрезжил рассвет, грубый толчок прервал сон Арчи.

– Жри скорее, скоро выходим!! – громила сунул вознице мешок.

Холодный кусок варёной конины и краюха хлеба составили завтрак. Челюсть болела и еле ворочалась. Но голод не тетка, да и помирать на сытый желудок оно поприятнее.