Избранные. Городская фантастика

Это меняло дело. Этого допустить никак нельзя. Вот так всегда – стоит только поверить, что благополучно выпутался, выжил, приготовиться пожить еще какое-то время… черт, черт! Тварь надо остановить, и ни хрена тут нет другого выхода.

Но уж одного-то я тебя уделаю, уверенно решил Вик. Только не вздумай опробовать на мне эти ваши телепатические штучки, а уж так-то я тебя… как миленького. Не вырос у тебя еще со мной меряться.

Но уверенность эта оказалась преждевременной, как быстро понял Вик. Тварь была хороша, очень хороша. Почти так же хороша, как он сам. Верткая сволочь, видно, вознамерилась во что бы то ни стало прорваться в Город – ибо с чего бы ей так хотелось непременно покончить с ним, с Виком? Вскоре он вынужден был признаться себе, что проигрывает твари – плечо задело по касательной, а левую ногу, похоже, пробило навылет. Артерия вроде цела, хвала Чистоте, но передвигаться как следует он уже не сможет. Гаду тоже досталось – он с удовлетворением отметил короткий сдавленный вскрик неприятеля. На той стороне возникла пауза, но он знал, что тварь жива, интуиция еще никогда не подводила его. Вик использовал последний шприц, кое-как залепил рану санпакетом, и тут на краешке сознания замерцала предательская мыслишка: похоже, привет… на этот раз знаменитое везение командира четвертой гвардейской закончилось. Надо звать подмогу, иначе он тупо сдохнет здесь. Вытащил связь… и не успел даже удивиться, когда откуда-то сверху на него прыгнула громадная туша.

Рукопашная – совсем не такая зрелищная вещь, как показывают в кино. Противник Вика был крупнее, и тоже ранен. Вика спасла рация, которую он в этот момент снимал с разгрузки. Под весом навалившегося врага она уперлась в пластину броника и оставила правой руке несколько сантиметров свободы. И Вик сделал единственное, что мог сделать в этой ситуации – схватил рукоять ножа, потянул вниз, и как только почувствовал, что ему удалось высвободить лезвие из ножен, сколько было сил сунул его вверх, целясь между броником и шлемом врага. Он понимал, что второго шанса ударить не будет, и просто двигал нож в направлении подбородка твари (а есть ли у них вообще подбородки?), пока тот не уперся во что-то твердое, и продвинуть его дальше Вик не мог уже никакими усилиями. Он не видел точно, куда пришелся удар, но чувствовал, что попал. Руку с ножом и лицо залило кровью, он закрыл глаза, стиснул губы, затаил дыхание и продолжал исступленно давить на рукоять. Лишь через несколько секунд, когда почувствовал, что придавившая его тварь обмякла, став еще тяжелее, попробовал осторожно выдохнуть и ощутил противные липкие пузырьки под ноздрями. Но сейчас это не имело никакого значения. Главное, он его таки сделал! Сделал!!!

Хрипя и плюясь, он с трудом свалил с себя тварь, повернулся на бок, встал на четвереньки, тряся головой, и попытался стереть с лица кровь. Песок и крошка на перчатке царапали веки, мешаясь с быстро густеющей жидкостью, оставляли на лице шершавую корку, но Вику наконец удалось открыть глаза…

По-хорошему теперь следовало сжечь мутанта, чтобы его поганый труп не отравил землю и воздух вокруг. Однако сегодня все было не так, как всегда. Одиночество и непривычная свобода как бы подталкивали обычно дисциплинированного Вика к странным мыслям. Ему вдруг нестерпимо захотелось посмотреть на того, с кем он дрался. Твари было не отказать в мастерстве и мужестве, Вик успел проникнуться к ней невольным уважением. Наконец, им двигало простое человеческое любопытство, которое обычно гасится неусыпным надзором начальства и необходимостью быть примером для подчиненных. Но сегодня он был словно сам по себе. Словно тот факт, что его посчитали погибшим, списали, делал его невидимкой. А на невидимок правила не распространяются, ведь так?

Здравый смысл говорил ему, что тварь, скорее всего, токсична. Но им уже овладела эта бесшабашная лихость, этот кураж, эта веселая злость… Эйфория выжившего толкает иногда на абсурдные, иррациональные поступки. Он увидит морду мутанта – пусть даже это будет последнее, что он увидит в жизни, и насрать на все!

Вик рванул шлем, приготовившись взглянуть на харю чудовища. Но голубые глаза мертвеца смотрели на него с чистого, вполне человеческого лица. Неясное чувство заставило Вика вглядеться в его черты, смутно напоминающие кого-то. Вик провел рукой по лицу врага, убирая с него светлые волосы. Его пальцы наткнулись на какой-то шнурок на шее мертвеца. Безотчетно потянув за него, Вик вытащил на свет маленькую глиняную птичку. Замер, слушая грохот крови в ушах. А потом закрыл рукой глаза Лео.

Через какое-то время он с удивлением понял, что плачет. Вик не плакал никогда, даже в детстве, и соленый вкус слез поразил его. Он еще раз взглянул на талисман брата: птичка потерлась, краска с ее крылышек облупилась, а носик был надломан. Вик повесил ее на шею, потом выкопал ножом могилу – тут же, в развалинах – и похоронил Лео. Это стоило сил, в ноге пульсировало глухой болью, и Вик понял, что надо торопиться. Он вызвал эвакуатор – и как раз успел увидеть санитаров с носилками, прежде чем отрубился.

Рана оказалась неопасной, через пару дней можно было снова возвращаться в строй. Но Вик впервые воспользовался своим правом героя и попросил встречи с командованием. Разумеется, ему не отказали.

Штаб был намного меньше, чем ему всегда представлялось, и намного… обыденнее, что ли. Вокруг небольшого круглого стола сидело шестеро пожилых людей – Вик давно не видел таких стариков, вокруг него всегда находились только молодые.

– Ну, боец, вылечили раны? – с подчеркнутой молодцеватостью воскликнул тот, чьи портреты украшали каждую кадетскую казарму. В жизни он выглядел далеко не таким значительным, как на портретах.

– Вылечил-вылечил, – деловито, но не по уставу доложил Вик и под удивленными взглядами собравшихся, не торопясь, расстегнул на груди комбинезон.

Все они давно не были в реальном бою, а может, и никогда не были. Но взрывчатку узнали безошибочно. А, зассали, с удовлетворением отметил про себя Вик. У гвардейца, стоявшего у двери, глаза полезли на лоб.

– Сынок, ты иди отсюда… – задушевно попросил его Вик.

Пацан был не боевой, так себе, салажонок, декорация. Расслабились, суки, не боятся совсем, подумал Вик, нажимая на красную кнопку пульта в руке.

– Я сказал, иди отсюда, – повторил он, и салажонок испарился.

Сейчас за дверью забегают, засуетятся, еще начнут геройствовать… времени немного, решил Вик и приступил к разговору, ради которого пришел.

– Ну вы поняли, да? Тут все разнесет к хренам, если я отпущу эту кнопочку. Так надежнее, чем завязывать взрыв на нажатие.

– Зачем вы… что вы… хотите? – закудахтал один из стариков.

– Я хочу узнать, почему неделю назад в бою с Федерацией я убил своего брата Лео. Понимаете ли, Лео не был мутантом.

– Да как ты сме… – Главкома отбросило назад крупнокалиберной пулей, которая пришлась в центр лба: Вик одинаково хорошо стрелял с обеих рук. Собравшиеся окаменели, не сводя взгляда с пальца на красной кнопке.

– Еще раз. Почему я убил своего брата Лео?

– Позвольте, я объясню, – произнес бархатный голос с богатыми модуляциями. Вик хорошо знал его, как и каждый в Городе. Именно этот голос делал важнейшие заявления для жителей, объяснял важность Чистоты, подбадривал голодающих и звал их на трудовой подвиг во имя Победы. Он же клеймил предателей Родины и предупреждал об опасности телепатических диверсий Федерации.

Голос принадлежал жухлому человечку с пухом на обширной лысине.

– Вы должны иметь в виду, что это абсолютно секретные сведения… и я ни за что не разгласил бы их, если бы не чрезвычайные… кхм… обстоятельства. К сожалению, несмотря на принятые меры безопасности, всегда существовала возможность…

– Почему я убил Лео, если мы воюем с Федерацией? – Вик начинал терять терпение.

Человечек заерзал и продолжил уже несколько упавшим голосом:

– Нет никакой Федерации… Нет и никогда не было. И мутантов нет. Город – это все, что осталось после Большой Войны.

Вик подумал минуту – в абсолютной тишине. Уже зная ответ, все же спросил зачем-то:

– …Почему?

– Потому, что это единственный способ сохранить мир! Обеспечить человечеству выживание! Ресурсов не хватает на всех, и вам это хорошо известно! – человечек даже хорохорился, а остальные дружно поддакивали, кивая головами. – После Большой Войны была изобретена система призыва – тщательного отбора самых потенциально агрессивных и опасных… особей… – он запнулся, испуганный утробным рычанием Вика, – и… ну да, натравливания их друг на друга с целью взаимного уничтожения. Это обеспечивало порядок, поймите! Вы представляете, какая война за продукты и воду началась бы, если бы мы не… отвлекали всех этих головорезов на внешнюю угрозу?! Люди города принадлежат к разным расам, у них были национальности, религии – вы представляете, что началось бы, не будь у них общего врага?! Да, война действительно носит… имитационный характер, но она необходима! Это сплачивает людей, дает им общую цель и надежду на будущее. И кроме того, у нас есть уверенность, что, убирая с брачного рынка носителей генов агрессии, мы через несколько поколений получим народ, вовсе не склонный к насилию! И тогда войну можно будет закончить!

– Вот оно что… – задумчиво проговорил Вик и тяжело оглядел собравшихся. – Без войны, стало быть, никак…

Обладатель волшебного голоса быстро глянул на него; в его глазках читался плохо скрываемый триумф. И Вик вдруг понял – это он рулил тут всем, а вовсе не Главком.

– Я вот что думаю, – продолжал Вик. – Поскольку Главком наш… того… смертью храбрых…

– … то его место по праву должны занять Вы, – догадливо вставил человечек и аж замаслился от собственной догадливости.

– Типа того, – кивнул Вик.

И добавил:

– Ты давай, скажи всем… ну, ты умеешь.

Человечек резво кинулся к другому столу, поменьше, понажимал кучу каких-то кнопочек, прокашлялся, повертел головой туда-сюда, готовясь к речи, и наконец произнес в микрофон:

– Внимание! Срочное правительственное сообщение! Внимание!

На одну долю секунды Вик вновь попал под магию этого знакомого с детства голоса. Во дает, сволочь, подумал он, стряхивая морок.

– …как герой, защитив своим телом… – оратор, между тем, витийствовал еще несколько минут. Пока, наконец, не подошел к главному:

– Новым Главнокомандующим Города становится… – в ответ на вопросительную гримасу Вик назвал свое имя и услышал его снова, произнесенное невероятно торжественным тоном, одновременно с придыханием и чеканной военной интонацией.

– Ну, а теперь давай мне, – Вик отодвинул человечка от микрофона.

Тот, пискнув, ошарашенно уставился на него.

Не ожидал, сучара, хмыкнул про себя Вик, прочистил горло и сказал в микрофон:

– Говорит Главнокомандующий. Значит, так… Мы, короче, одержали победу. Федерации… э-э-э… Федерация разгромлена. Совсем. Навсегда. Город спасен. Армия распускается, солдаты возвращаются домой.

Подумал немного и добавил для верности:

– Война закончилась.