Шутки дебильные

Миша и Маша были в браке уже целый год. Миша был женат на Маше и был ее любимым мужем, а Маша была замужем за Мишей и была, соответственно, его любимой женой. Понятно?

Миша очень любил Машу. Маша была красивой. (Здесь автор двадцать минут страдал, не умея описать девичью красоту, ибо он не филолог, а филексист). Еще она была не вредной и часто смеялась. Просто, закатывалась. Мише нравилось, как смеется Маша.

Маша так сильно любила Мишу, так сильно, и даже ревновала его к подругам – ведь Миша был такой мужественный, такой хороший, правда! и подруги должны были завидовать Маше и хотеть Мишу охмурить. Просто из подружечной вредности.

Миша ласково называл Машу «Белочка», а Маша Мишу «Зайчик».

На этом закончим валять дурака, и расскажем историю.

Миша работал на стройке, и был он монтажником сплит систем. «Лепил» кондиционеры. Тяжелая, неуютная работа, на мой взгляд. Работа на стройке, как почти и везде, поделена на простенькие, внятные кусочки, такие, чтобы человек ритмично делал оплачиваемое хозяевами дело «не задумываясь». Как автомат. Почему скобки? А вот почему.

Это произошло давно, когда еще люди верили в неминуемое завтрашнее счастье.

Мы все были не добрее, а отходчивее – мы проще оставляли обиды и не помнили зла.

Мы без раздражения слушали других, и иногда, открывали для себя в этих других мудрость.

Я принес известное лакомство для дружка – бутылочку «беленькой», и в прекрасном настроении ждал его – он, не торопясь, солидно доделывал свои делишки, чтобы мы сели на штабеля фанеры и спокойно пообщались. Например, потрепались бы о Тарковском. Все это происходило в помещении ремонтируемого кафе (вот, почему фанерные штабеля) – дружок мой был крутым мастером-дизайнером и умел ваять стеклянные подиумы. Для чего-то в кафе такой подиум понадобился. Может, для стриптиза или показа коллекций одежды от кутюрье.

Я ждал и разглядывал мужичка, укладывающего керамическую плитку на стену. Разглядывал даже не его самого, а его движения – они были точны и лаконичны.

– Привет, – обратился я к нему, когда он чуточку отвлекся, – сложно, должно быть, класть плитку?

– Нет, – отвечал мастер (он говорил с легким акцентом, выдававшим приезжего из деревни), – главное, не думать. Начнешь думать – ошибешься.

Это с виду удивительное правило применимо к любой деятельности.

Миша или, уж давайте правильно – Зайчик, долбил перфоратором отверстия в крепком бетоне. Целый рабочий день.

Напарник его, Федя, подменял его на перфораторе, когда у Зайчика начинали уж больно выразительно трястись руки, кисти рук, особенно, но не часто.

Федя был послабее и в руках и в голове – он все-таки думал о чем-то. Возможно, об автокредите, который третий год выплачивался напополам с мамой, работающей уборщицей в офисе, или о вонючках, не желающих работать хотя бы монтажниками кондиционеров и только и умеющих вякать против. Против «всех». Не знаю точно о чем, но думал, а это, оказывается, мешает качеству.

Да, погоня за идеальным качеством изделия – вот суть последних столетий капитализма.

Это в принципе его суть.

Качество или идеал достигается за счет минимизации человеческих ошибок. Их не много, когда работают (и думают) машины.

Отсюда и дешевизна товаров. Но не она цель.

Роботизация и наука в каждом шаге – служат только для достижения новой ступени комфорта.

Зайчик был почти идеальным работником – он ритмично сверлил и сверлил отверстия, не встревая дерзко со своим узкочеловеческим «я», а позволяя перфоратору спокойно, не напрягаясь проходить толщу стен, оставляя ровные ходы для трубок и проводов.

Как же, спросите вы, может человек не думать?

Тут дело вот в чем. Зайчик не совсем не думал, когда тарахтел перфоратором. Он думал, но думал легко и не мешающе. Вгрызаясь в бетон, думал он о жене своей, Белочке, и думал, как муж, страстно. До тихого рычания.

«Вечером поужинаем, и я уж тобою овладею», – примерно так он думал, живо представляя свою красивую Белочку в постели, в его, Зайки, клетчатой рубашке – такой возбуждающей! А перфоратор только подначивал.

В паузах, меняя группу мышц, и готовясь долбить не отверстия, а штробы, Зайчик звонил Белочке и сообщал ей о своих мечтаниях. О рубашке и прочем.

Хотел убедиться, что любим и желанен.

Та слушала и смеялась.

Она работала на выкладке товара в супермаркете и таскала громоздкие тележки на резиновых колесиках по бесконечному залу меж витрин. Выложить товар на витрину – тут требовалась женская тщательность. Свежее молоко или сосиски следовало положить поглубже, а «истекающие» поближе. Ценники нужно было расставить по возможности хаотично, но как бы не нарочно. Много разных тонкостей. Причем и тут задумывающийся ум мешал – будил что-то лишнее для нашей торговли. Что-то забытое уже.

Белочка никогда не задумывалась.

Видя пакеты с соком, голова ее фиксировала – «сок», а глядя на подложки с куриными желудочками, голова отмечала – «потрошки».

И так до конца смены.

О своем Зайке Белочка изо всех сил старалась не думать – очень слабела тогда.

Признаю, и Зайчик и Белочка – идеальная пара граждан для рыночного общества.

Рыночное общество хочет, чтобы люди покупали с каждым месяцем все больше холодильников.

Зайчик и Белочка уже и копили на новый.

Рыночное общество беспокоится – кто будет покупать все больше и больше холодильников через двадцать лет?

Зайчик и Белочка намеревались «настрогать» столько детей, сколько здоровье позволит.

Будущих клиентов рыночного общества.

Рыночное общество не одобряет, когда кто-либо не пользуется холодильником.