Наполеон

На острове Святой Елены Наполеон писал: «Многих своих генералов я поднял из низов. Везде, где я видел талант и храбрость, я отличал их и находил для них соответствующее место, поскольку мой принцип – открывать дорогу талантам». Император действительно стремился к тому, чтобы «любой сын крестьянина мог сказать себе: в один прекрасный день я стану кардиналом, маршалом Империи или министром». Это подтверждается происхождением некоторых его маршалов: Мюрат был сыном трактирщика, Ланн – сыном фермера и Ней – сыном бондаря. Большинство из них, впрочем, происходили из мелкобуржуазных семей. Некоторые получили блестящее образование, а кое-кто был даже аристократом при монархическом режиме. После восстановления монархии как-то за обедом у короля Людовика XVIII граф д’Артуа упрекнул маршала Макдональда[46 - Александр Макдональд (1765–1840) – маршал империи, происходил из семьи шотландских эмигрантов, оказавшихся во Франции еще во времена Людовика XIV. Его военные способности были несомненны, но получилось так, что начать военную карьеру ему пришлось под командованием Моро и Пишегрю, которые были серьезно замешаны в антинаполеоновских интригах и заговорах. Это бросило тень и на Макдональда. На несколько лет он оказался в опале, вернулся на военную службу только в 1809 г. и сразу проявил себя с лучшей стороны.] в том, что во время революции он не эмигрировал, на что получил ответ: «Если бы я это сделал, то не сидел бы сейчас за столом рядом с королем». При подборе людей Наполеон меньше всего стремился к их однотипности, наоборот, он приветствовал различие в темпераментах, интеллектуальных способностях, физических возможностях и моральных качествах. Например, из мемуаров Лас-Каза известно, что Наполеон характеризовал Нея сорвиголовой, Монсея как «честного человека», а Брюна – «бесстрашным хищником». Большинство его военачальников уже служили при старом режиме, как, например, Келлерманн, чей возраст на сорок лет превосходил возраст самого юного маршала, девятнадцатилетнего Мармона. В начале Великой французской революции самому Наполеону было девятнадцать лет, и почти все его будущие маршалы были старше его.

Возраст и социальное положение главных маршалов в 1789 году

Можно выделить еще три типа дарований, помимо военных, обладателей которых Наполеон особенно желал видеть в своем окружении: талантливые политики, блестящие профессионалы и обладатели таланта притягивать к себе людей. Сам Наполеон совмещал в себе все эти способности.

Три типа дарований: политический, профессиональный и харизматический (способность притягивать к себе людей)

Даву был одним из немногих наполеоновских маршалов, владеющих всеми тремя типами дарований. Рожденный в небогатой дворянской семье, Даву настолько проникся республиканскими идеями, что даже видоизменил фамилию: вместо д’Аву[47 - Приставка «де» перед фамилией говорит о дворянстве лица, носящего данную фамилию. Даву соединил дворянскую приставку с родовым именем, создав тем самым обычную фамилию, под которой вошел в историю.] он стал Даву. Во время египетской кампании Даву служил бригадным генералом и не пользовался расположением Бонапарта. Только став первым консулом, Наполеон сумел преодолеть эту неприязнь, поскольку заподозрил наличие у Даву выдающихся административных и военных талантов. В 1804 году Даву получил звание маршала, хотя ему не приходилось ни разу в бою командовать дивизией. Со своей стороны Даву показал себя достойным такого высокого знака отличия: он был единственным непобежденным маршалом и одним из тех немногочисленных соратников Наполеона, оставшихся верными свергнутому императору до конца. Наполеон в воспоминаниях с острова Святой Елены писал о Даву: «Маршал – человек сугубо военный, хладнокровный и осмотрительный, умный и просвещенный, прямолинейный; одним из основных его качеств является природное нежелание полагаться на случай и долго раздумывать прежде, чем начать действовать». Однако маршал Даву обладал и многими другими качествами.

Характеристика профессионализма маршала Даву

Даву всегда оставался верен своим республиканским идеалам, воплощение которых он видел в Наполеоне. Осознавая это, Наполеон, находясь в изгнании, сказал: «Я думал, что Даву любил меня, на самом деле он любил Францию». При Реставрации монархии Даву был единственным наполеоновским маршалом, кто отказался присягать Людовику XVIII. Когда Наполеон вернулся с острова Эльба, Даву сначала отказался принять пост военного министра, потому что хотел сражаться вместе с армией. Тогда Наполеон спросил его: «Я один против всей Европы. Вот мое положение. И вы хотите меня покинуть?» Даву ответил: «Сир, в ответ я могу только действовать. Я принимаю пост министра».

Характеристика маршала Даву как политического деятеля

Единственная область, где Даву не блистал, – это общение с людьми. Вот свидетельство командира эскадрона Дюпюи: «Маршал, храбрый воин, но жесткий, резкий, подозревающий всех и каждого человек, вряд ли ему было свойственно поэтическое воображение». Однако ему хватило воображения произнести следующие слова перед своими солдатами накануне Ауэрштедтского сражения: «Фридрих Великий говорил, что только многочисленные батальоны в состоянии победить. Он лгал, победа достается самым упрямым, и вы с вашим маршалом будете этими упрямцами».

Характеристика маршала Даву в области личностных коммуникаций

Бурьенн долго был секретарем первого консула, уволен вследствие мошеннических проделок и взяточничества. Оставил интересные мемуары.

Развитие профессионализма

В 1801 году, прибыв в лагерь под Булонью, где 200 000 солдат проходили подготовку перед германским походом, Наполеон в полной мере проявил свой талант организатора и зачинателя военного образования. Суровая дисциплина, которую Наполеон ввел в лагере по своем приезде, стала причиной настоящего геройства, проявленного его подчиненными. Примером служит посадка на судна 67 000 солдат, загрузка оружия, боеприпасов и багажа за рекордно короткое время. Молодой морской офицер Гривель вспоминал об этом эпизоде: «Солдаты были так вышколены, что всего за полтора часа вся армия погрузилась на корабли. В это невозможно поверить, но это так, и я думаю, что никто доселе не совершал подобного маневра».

Блестящая система подготовки кадров, разработанная Наполеоном, касалась обучения не только рядовых солдат, но также инженеров и молодых офицеров. Его идеи распространились и за пределы Франции. Так, американская военная академия в Вест-Пойнте, основанная в 1802 году по образу и подобию французской Политехнической школы, пригласила в качестве преподавателя героя битвы под Ватерлоо полковника Крозета. В течение нескольких лет он читал там лекции, одновременно принимая участие в работе над улучшением путей сообщения и каналов по всему Западу Соединенных Штатов.

Гордясь способностью раскрывать и совершенствовать дарования своих подчиненных, Наполеон писал брату Жозефу 15 ноября 1805 года: «Убеждаюсь с каждым днем, что люди, которых я обучил, – несравненно лучше любых других. Я продолжаю быть очень довольным Мюратом, Ланном, Даву, Сультом, Неем и Мармоном».

Вот как Наполеон высказывался о подчиненных, чьи дарования он заметил и раскрыл. О маршале Бертье: «Птица, которую я превратил в орла». О маршале Ланне: «Я взял его пигмеем, а потерял исполином»[48 - Жан Ланн, герцог Монтенбло, был смертельно ранен в вечер сражения при Эсслинге (22 мая 1809 г.). Утром 31 мая Ланн умер от гангрены.].

Наполеон обладал главным козырем, который делал его неподражаемым менеджером: он умел направлять в нужное русло возможности каждого из своих подчиненных и развивать эти возможности. Редерер[49 - Редерер – член Государственного совета, игравший важную роль в период консульства.] вспоминал следующее: «Случалось, что с людьми, работавшими с ним, происходили странные вещи: посредственности чувствовали себя талантами, а талантам казалось, что они серая посредственность, настолько он воодушевлял одних и обескураживал других. Люди, которые ранее имели репутацию ни на что не способных, становились ему полезными. Люди достойные и уважаемые оказывались в растерянности, а те, о ком говорили, что они “золотой запас страны”, чувствовали себя ненужными».

Наполеон знал несколько способов, с помощью которых ему удавалось развить потенциальные способности своих подчиненных. Считая, что «нет силы без точки приложения», Наполеон был убежден, что результат зависит от предъявляемых вначале требований. Феномен расширения границ человеческих возможностей он объяснял тем, что «в ранце каждого солдата спрятан маршальский жезл». Он также верил в полезность конкуренции внутри коллектива: «Только столкнувшись лоб в лоб с другим, можно узнать самого себя».

Для Наполеона было «важно не отбирать людей, а правильно их оценивать и давать им только ту цену, которую они могут иметь». Несмотря на то что все наполеоновские маршалы были блестящими офицерами, даже среди них далеко не каждый был способен принять командование над всей армией. Хороший главнокомандующий не обязательно должен отлично разбираться буквально во всех областях своей деятельности, но он должен уметь с максимальной отдачей использовать возможности различных подразделений, находящихся в его подчинении. Само собой, не все маршалы стремились к самостоятельным действиям и склонны были рисковать, когда это необходимо. Например, Бертье пришлось одно время возглавлять армию в австрийском походе, но его командование принесло плачевные результаты, поскольку он ни на йоту не отходил от указаний, которые получал из Парижа от императора. На полях сражений он не проявлял никакой инициативы, в конце концов его командование поставило под угрозу несколько армейских корпусов. Примчавшемуся на выручку Наполеону удалось, к счастью, исправить его ошибки, а Бертье снова вернулся к должности начальника главного штаба, в которой ему не было равных. В 1807 году Бертье признавался Сульту: «В военных действиях я полный профан, получаю на имя императора отчеты маршалов и подписываю их, но сам лично в этом не понимаю ничего». Сульт же, хоть и был превосходным генералом, отвратительно проявил себя в качестве начальника штаба в битве при Ватерлоо. Наполеон даже открыто высказал сожаление о том, что рядом не было Бертье[50 - После первого отречения Наполеона Бертье заявил о своей преданности монархии и поступил на службу Людовику XVIII. Когда Наполеон написал ему с острова Эльба о своем возвращении, Бертье не ответил. Он последовал за королем в Гент, где отсиживался в течение Ста дней, а затем вернулся в свой замок Бамберг в Баварии, где погиб (по некоторым сведениям, покончив жизнь самоубийством) 1 июня 1815 г. Поэтому его не было с Наполеоном в сражении под Ватерлоо.].

Интересны высказывания Наполеона о причинах ошибок управленческого характера, допущенных некоторыми маршалами.

О Мюрате: «В бою он был непревзойден, лучший в мире офицер кавалерии. В сражениях он был Цезарем, но в другое время чуть ли не женщиной […]. У Мюрата было много отваги и мало ума. Громадный разрыв между этими его свойствами определил его личность».

О Нее: «Ней вызывал восхищение своей храбростью […], он превосходно справлялся с командованием 10 000 солдатами, но на большее он был не способен».

О Серюрье: «Он был не таким порывистым, как Массена и Ожеро, но превосходил их силой духа, мудростью своих политических взглядов и уверенностью, с которой он выполнял свое дело».

О Груши Наполеон произнес эти слова после Ватерлоо: «Нет-нет, в действиях Груши не было ни малейшего намерения совершить предательство, но ему не хватило энергии»[51 - Наполеон отдал приказ Груши преследовать пруссаков во главе с фельдмаршалом Блюхером, которые были разбиты накануне. Груши старался пунктуально выполнить приказ, долго гонялся за пруссаками и в конце концов упустил их. Блюхер с остатками своей армии прибыл на поле сражения при Ватерлоо, что и обеспечило победу войск антинаполеоновской коалиции. Между тем Груши находился недалеко от Ватерлоо, он слышал грохот артиллерийской канонады и вполне мог присоединиться к Наполеону, оказав ему тем самым спасительную поддержку. Однако исполнительный маршал не осмелился нарушить полученный ранее приказ.].

Как правило, Наполеон ждал, что его соратники в своих действиях проявят столько же ума и способностей, сколько твердости характера и отваги. Соответствие этим требованиям он называл «быть квадратом», то есть иметь в основании достоинства, равновеликие высоте положительных духовных качеств. Люди, обладающие умом, но не имеющие характера, уподоблялись им «кораблю, мачта которого непропорционально высока по отношению к корпусу судна». Но если характер преобладал над умом, тогда, по мнению Наполеона, люди брались за дела, выполнение которых требовало гораздо больше способностей, чем было у них. На острове Святой Елены Наполеон, вспоминая своих соратников, признавался: «Было несколько генералов, которых я чересчур возвысил, подняв их выше уровня, соответствующего их уму».

К офицерам, отвечавшим требованиям «магического квадрата», Наполеон относил Ланна, чья «храбрость поднимала его над разумом, но разум каждый день демонстрировал способность возвращать это равновесие»; Массена, которому «это равновесие было свойственно только в бою, […] потому он был совершенно уникальным человеком», и своего пасынка Евгения де Богарне, «замечательного человека, единственной заслугой которого было это равновесие».

«Магический квадрат» Наполеона

Что касается Евгения де Богарне, Наполеон не переставал принимать в нем участия, давая ему советы и контролируя буквально все его решения. В письмах, которые Наполеон писал своему пасынку ежедневно, а бывало, и по нескольку посланий в день, официальные приказы соседствовали с простыми рекомендациями, а мелкие подробности – с пространными размышлениями. Например: «Умейте слушать и будьте уверены, что очень часто молчание производит тот же эффект, что и разговор на научные темы».

Наполеон в письмах часто давал советы Евгению де Богарне по самым разным аспектам жизни.

О войне: «Сын мой, я недоволен тем, что вы приказали отступить 1-му пехотному полку. В нынешнее время года ничто так не раздражает солдата, как такие переходы назад-вперед. […] Нужно избегать отдавать противоречащие друг другу приказы, иначе солдаты, не видя в них смысла, впадают в уныние и теряют доверие к своему командиру».

О политике: «В вашем поведении есть что-то рыцарское, что соответствует вашему возрасту, но никак не занимаемому положению. Я начал с того, что отстранил от должности Салимбени. Итальянцев я знаю лучше, чем вы. Я встал бы на защиту тех, кто открыто демонстрирует свою преданность мне, но тех, кто находится в другом лагере, я судил бы по всей строгости закона».

О сообщениях в печати: «Не стоит опровергать в газетах слухи о войне, надо смеяться над ними. Прикажите составить записку о тех приготовлениях к военным действиям, что предпринимают австрийцы в Венецианской республике и в других странах. Поместите ее в небольших газетах, а затем повторно напечатайте в “Официальной газете”».

О финансах: «Сын мой, вы очень плохо уладили свои дела в Париже. Мне представили счет в полтора миллиона франков за ваши расходы, это огромная сумма. […] Меня это очень расстраивает, я считал вас более аккуратным человеком. Никогда не стоит что-либо предпринимать без предварительного расчета, без заручения обязательством не превышать оговоренных условий».

Опираться на помощь экспертов

Придя к власти, Наполеон создал вокруг себя мозговой центр, группу, состоящую из ученых и деятелей искусства, которым он без колебаний доверял исполнение политических функций. В ноябре 1800 года он поставил во главе министерства внутренних дел ученого Жана Шапталя. Создатель Консерватории искусств и ремесел, Шапталь первым стал использовать познания в химической науке для развития промышленности. Помимо многих прочих достижений, именно ему человечество обязано открытием метода производства соды и серной кислоты, окрашивания хлопковых тканей, а самое главное, способа улучшения качества вина. В книге «Искусство виноделия», опубликованной в 1807 году, Шапталь рекомендовал добавление сахара в виноградный сок. В памяти потомков этот процесс сохранился под названием «шаптализация».

По словам Шатобриана, Наполеон «вмешивался буквально во все. Его ум никогда не отдыхал: в нем сидел какой-то вечный двигатель, генерирующий идеи». Он уважал специалистов за их знания, но вводить новшества и предлагать новые идеи предпочитал самолично. Например, в итальянском походе в 1797 году он встретился с итальянским математиком Маскерони, специалистом по циркульной геометрии, который задал ему любопытную задачу: «Сможете ли вы найти центр окружности, начерченной без указания центра, пользуясь одним только циркулем?» Вернувшись во Францию, генерал Бонапарт представил Академии наук варианты решения этой задачи итальянского математика, а также и свой собственный способ, который заключался в том, что для нахождения центра окружности требовалось построить шесть других окружностей такого же диаметра. В ответ на это Пьер Симон де Лаплас, автор знаменитого «Трактата по небесной механике» и бывший преподаватель Наполеона, сказал: «Мы ожидали от вас всего, генерал, кроме урока геометрии». С тех пор эта задача носит название «задача Наполеона».

Наполеон очень любил вести научные разговоры с учеными, воспитанными в духе эпохи Просвещения, но одними разговорами дело не ограничивалось. Всякий раз, встречаясь со специалистом в какой-нибудь области, он обязательно его расспрашивал и записывал все ответы. Среди этих ученых следует упомянуть математика Монжа – основоположника начертательной геометрии, химика Бертолле – изобретателя одеколона («жавелевой воды») и так называемых шведских спичек, а также физика Прони, который изобрел динамометрический тормоз и впервые измерил скорость звука в воздухе.

Наполеона избрали членом Института Франции, хотя он и не обладал знаниями его новых коллег. Несмотря на то что учиться он закончил в шестнадцать лет, он был достаточно силен в математике, главным образом благодаря своей военной специальности артиллериста. Бонапарт регулярно посещал все заседания института, и так продолжалось вплоть до его отъезда в Египет.

Кроме политических и экономических целей Наполеон стремился придать египетскому походу статус одной из научных экспедиций XVIII века, собирая в завоеванной стране памятники истории и искусства. 19 мая 1798 года он сел на корабль в Тулоне, на котором вместе с ним отплывали 35 000 солдат, 21 математик и физик, 3 астронома, 17 инженеров, 13 естествоиспытателей и инженеров по строительству шахт, 4 химика, 13 географов и геологов, 4 архитектора, 8 художников и скульпторов, 10 лингвистов, 22 типографа, снабженных латинскими, греческими и арабскими шрифтами для набора печатных текстов, а также один поэт и один пианист с четырехпедальным фортепиано марки «Эрар». Подготовка к экспедиции в ее военной и научной частях проводилась в условиях строжайшей секретности, так что большинство ее участников узнали о задачах, которые поставлены перед ними, только прибыв на остров Мальта. Вся эта непростая организационная работа была проведена математиком Монжем и химиком Бертолле. Наполеон отблагодарил обоих выдающихся ученых, назначив их сенаторами империи и пожаловав им графские титулы.

Бонапарт прибыл в Каир 25 июля 1798 года, и уже через два месяца египетский поход был победно завершен. Однако пять дней спустя адмирал Нельсон разгромил французскую эскадру, стоявшую на рейде у Абукира. Наполеон, оказавшись в плену собственных завоеваний, решил преобразовать Египет в современное государство: «Нам надо научиться довольствоваться собственными силами и возможностями. Египет обладает огромными ресурсами, их необходимо развивать. Были времена, когда Египет был могущественным царством: почему бы не воскресить и не усилить эту мощь, используя для этого современную науку, искусство и промышленность?» Бонапарт начал с того, что создал на местах органы районной администрации и приступил к вводу в действие инфраструктуры. То же самое, несколько месяцев спустя, он сделал и во Франции.

Для благополучного завершения этой миссии Бонапарт основал 22 августа 1798 года Египетский институт. Этому институту, председателем которого был назначен Монж, поручалось решить проблему снабжения продовольствием Каира, города с 300 000 жителей, и прочертить трассу будущего Суэцкого канала. Тогда же при строительстве фортификационных сооружений возле города Розетт, расположенного восточнее Александрии, французские солдаты извлекли из земли глыбу черного базальта, прозванную Розеттским камнем[52 - Розеттский камень – базальтовая плита с идентичными надписями на древнеегипетском языке, начертанными иероглифами и демотическим письмом, и на древнегреческом языке, обнаруженная в 1799 г. офицером французских войск в Египте Бушаром при сооружении форта Сен-Жюльен (близ Розетты на западном рукаве дельты Нила). Тексты Розеттского камня, высеченные в 196 г. до н. э., представляют собой благодарственную надпись египетских жрецов Птолемею V Епифану (правил в 204–180 гг. до н. э.). Иероглифический текст Розеттского камня был дешифрован в 1822 г. французским ученым-египтологом Ф. Шампольоном; это положило начало изучению египетской иероглифической письменности.]. Благодаря этой находке историку, археологу Ф. Шампольону несколько лет спустя удалось расшифровать египетские иероглифы. В течение всего года, проведенного в Египте, Бонапарт регулярно посещал заседания своего Института, его «любимой фаворитки», по выражению ученого Джеффруа Сен-Илера. Сам Наполеон признавался: «Время, проведенное в Египте, было самым счастливым периодом в моей жизни, потому что тогда было о чем мечтать».

Если вначале специалисты-эксперты, с которыми Наполеон консультировался по тем или иным вопросам, в основном были независимыми, то очень скоро он подчинил их себе, оказывая влияние на их деятельность. В 1803 году он принудительно привлек к работе своего коллегу по Институту, Рене Жюста Гаюйа[53 - Французский ученый-минералог.]: «Доверие, которое я испытываю к вашим огромным талантам, рождает у меня желание поручить вам составление начального задачника для математических упражнений в национальных школах. Вы заняты важными делами, но от этой работы я ожидаю самых больших результатов, на какие только можно надеяться: распространение Просвещения в одной области так же важно, как и образование всего человечества. Итак, я очень хочу, чтобы вы всецело посвятили себя этой работе, с тем чтобы закончить ее к началу XII года[54 - Летоисчисление по республиканскому календарю, который отменил христианское летоисчисление и установил новую эру (первый день – день провозглашения Республики – 22 сентября 1792 г.), делил год на 12 месяцев по 30 дней в каждом. Соответственно, в данном случае речь идет о 1804 г.]». Этот ученый прославился разработкой новой десятичной системы мер и весов, в которой за эталон метрической единицы был принят стандартный метр (одна десятимиллионная часть четверти земного меридиана), а за эталон веса – стандартный килограмм (вес одного литра чистой воды при 4 градусах по Цельсию).

Меттерних восхищался интеллектуальными качествами Наполеона, поскольку «склад его ума был таков, что всегда приводил его к прогрессивным решениям. Он отметал все невнятные предложения, так как в равной степени ненавидел идеи мечтателей и абстрактные размышления идеологов. Он терпеть не мог всего, что нельзя было выразить кратко и точно, а также того, из чего нельзя было извлечь пользу. В самом деле он признавал только такие науки, основные утверждения которых можно проверить опытным путем, выводы в которых делались исходя из результатов наблюдений или практических экспериментов».

Хотя Наполеон и был неплохим математиком, все-таки по складу ума он не мог быть исследователем или инженером, который видит перспективные возможности новых технических изобретений и преимущества их использования в борьбе с конкурентами. Он не понимал, что новые технологии дали бы ему преимущество в том, что Клаузевиц назвал «орудиями убийства». Например, он отказался развивать идею постройки самоходных кораблей, которые обеспечили бы ему преимущество на море. По предложенной ему еще в 1800 году американским изобретателем-самоучкой Робертом Фултоном новой технологии их приводила в движение паровая машина. Ему же принадлежит изобретение первой в мире подводной лодки, которая во время испытаний на Сене погрузилась на глубину 7,6 м, но опыт этот остался без продолжения. Отчаявшись, Фултон вернулся в Соединенные Штаты, где в 1807 году открыл первую пароходную линию протяженностью 300 километров от Нью-Йорка до Олбани. Его пароходы покрывали это расстояние за 32 часа.

Скептицизм Наполеона в области научно-технических изобретений распространялся не только на подводные суда, но также и на воздушные. Несмотря на то что с 1794 года воздушные шары уже использовались в военном деле для изучения расположения войск противника, Наполеон собирался закрыть Национальную школу воздухоплавания в Медоне. Тем не менее в 1797 году Андре Жак Гарнери совершил первый в истории прыжок с парашютом с монгольфьера[55 - Так назывались первые воздушные шары, изобретение которых в 1783 г. принадлежит братьям Монгольфьер, бумажным фабрикантам.]