Частный случай

– Что вы чувствуете, когда понимаете, что вызываете зависть? – продолжила сверлить психолог.

– Мне просто хочется похвастаться, как ребёнку. Почему нет? Это разве ненормально? Но тогда весь мир ненормальный…

– Уверяю вас, есть масса людей, которые хороши собой, умны, здоровы и обеспечены финансово, они счастливы или более-менее счастливы, но не выставляют это напоказ. Они получают удовольствие, тихо смакуя заслуженную радость наедине с собой или вдвоём с партнёром.

– Тогда какой смысл? – удивилась Рита, – если даже ни сказать, ни показать некому.

– В том-то и дело, что есть кому. Нет такого желания, нет такой потребности – выставляться.

– Не пойму все-таки вас… Нельзя показать наряд? Нельзя показать, где была?

– Значит, все-таки тщеславие, – и Венера, к великому неудовольствию Риты, записала что-то себе в блокнот. – Вам недостаёт внимания и похвалы?

– Я постоянно в центре внимания, – Рита выпрямила спину и подняла подбородок, поиграв недовольными желваками и резко поставив свой пустой бокал на стол Венере, – И лизоблюдства вокруг у меня с избытком… С моей внешностью и достатком!

– Ну, подхалимаж и искреннее восхищение – вещи прямо противоположные и, соответственно, ответное чувство на них рождается разное. Вы, женщина умная, различаете лесть, я думаю, – Венера снова что-то прописала в блокнотике, мелко семеня «паркером».

– Вот уж не думала, что буду выслушивать здесь морали, – закрылась Рита, проговорив в потолок. – Давайте, что ли, я расскажу вам свой вчерашний страшный сон, и мы его вместе проанализируем!..

– Вы хотите рассказать мне свой сон?

– Мне снилось море, дивное, прозрачное… а после разбушевавшееся… и… я начала тонуть, и проснулась от слёз и крика, мне было страшно…

Рита выжидательно поставила свой вопросительно-надменный взгляд в психолога.

– Маргарита, вы черствая? – вдруг переключилась Венера, снова разглядывая ногти.

– Я? Вовсе нет. Скорее поумневшая и остепенившаяся. – Рита забыла и про выдуманный сон, и про желание его обсудить. Она повысила голос, почувствовала, что заводится. «Что за перескоки? Или это так надо? Надо зачем? Вот такой он, психологический анализ?» – А ещё я – рассудительная. Не вы ли должны мне это говорить? Вы точно психолог? Вы разве не должны меня просто выслушать? Уловить моё настроение? Разве это не так работает: я на себя наговариваю, жалуюсь, а вы меня утешаете и повышаете мою самооценку?

– Вы считаете, что у вас занижена самооценка? Или вы думаете, что вас не ценят другие?

– Да какие другие? – Рита вскочила с кресла и, размахивая руками, выкрикивалась в женщину. – Какие другие? Нет у меня никого, кроме мужа! Вот у вас тут! С утра до вечера люди! Все к вам! А дома, небось детёныш, няня, любовники! А по выходным друзья, знакомые, муж с барбекю…

У Венеры не было ни мужа, ни ребёнка, ни выходных, ни даже барбекю, но она и усом не повела.

Рита стала шумно ходить от окна к двери, остановилась у стола, выпила вторую дозу своего шампанского, которое психолог заботливо обновила, взяла и выпила из бокала Венеры Мстиславовны. Нервно схватила и открыла бархатную коробку и нацепила на себя Венерины очки.

Не встретив ни физического ни словесного сопротивления, Рита взяла со стола бутылку с остатками игристого и плюхнулась обратно в кресло. Она медленно наклонила горлышко бутылки вниз и выжидательно посмотрела на плинтус. Тонкая струйка полусладкого поблескивала и подмигивала, к новой луже на полу шустро приплыл робот.

– Робот-алкаш! – Рита засмеялась. Громко, разбрызгивая слюну, а потом слезы. – Другие! Я одна, как перст! Муж? Он тоже одинок! И мы рядом, но одиноки как-то по отдельности! Мне даже собаку завести нельзя! Что собаку, мне кактусы разводить запретили! Представляете?! Как-ту-сы! Пришли в один прекрасный день и сказали, так мол и так, если у вас каждую неделю новый цветок – без проблем. А вот держать один и тот же и разговаривать с ним… Да! Я беседовала с кактусом!

Рита допила шампанское, проливая напиток на дорогую блузу, вытерла губы рукавом, опомнилась, что губы то накрашены… Вытащила из коробочки на столе салфетки, вытерла руку, губы, лицо, при этом рыдая, громко, с прихлебыванием, по-детски.

Она сбросила на пол сначала свой бокал, а потом и оставшиеся два. Круглый робот покряхтел и равнодушно прибрался.

– Вот и чудненько, – удовлетворительно заключила Венера Мстиславовна, – Стоимость посуды я включу в ваш счёт, если вы не возражаете. Очки соблаговолите вернуть. Тут дело не в деньгах, это подарок. Плакать полезно. Разряжайтесь с удовольствием. Можно кричать. Бутылку лучше не бить, она не разобьется, а паркет испортите. И сопли можно пускать. На здоровье. Признаюсь вам по секрету, не совсем этично и профессионально с моей стороны говорить такое, но я терпеть не могу, когда клиент сидит нахохлившись, сжав ручонки, на краю кресла.

Рита с каменным лицом степенно сняла с себя чужие очки и поместила их под тонкий каблук. Раздался нежный треск. Рита представила, что откусила «грильяж». Робот-пылесос почему-то не вышел на работу. «Действительно, подплинтусная пьянь! Лакает вино, остальное его не интересует… Или всё, наелся битого стекла и сломался.»

– Прекрасно, – констатировала Венера Мстиславовна. – Вам хорошо?

– Теперь да, – честно призналась Рита, ехидно сузив глазки, – Лучше. Но вы точно не психолог. – она высморкалась, безо всякого стеснения сняла блузку, стерев с лица остатки слез и косметики, оставшись в кружевном бюстгальтере. Венера не предложила ей выйти в туалет и привести себя в порядок.

Рита откинулась назад и свободно утонула в этом кожаном чуде эргономики.

– А я тоже работала. И, между прочим, любила свою работу, – у Риты заплетался язык. Она ткнула пространство пьяным указательным пальцем. На долю секунды ей показалось, что в комнате есть кто-то ещё, почему-то там, за батареей. Её не просто расслабило, а развезло, она растеклась по креслу, как блинное тесто по сковороде: с утра в желудке побывали только вода, кофе и шампанское. – У меня талант. Так говорили мне… Я музыку пишу… Писала…

– А сейчас? – поинтересовалась психолог. Состояние клиентки, казалось, было для неё предсказуемо и ожидаемо.

– Да как-то… Таланта мало. Мне необходимо настроение… ммм… вдохновение… Нужно войти в такое особое состояние… – она не закончила мысль, потому что Венера Мстиславовна её перебила.

– Талант. – Психолог приподняла брови и назидательно преподнесла, – талант – пустое, если его не развивать, если над собой не работать. Таланта мало, тут вы правы. Нужна усидчивость, трудолюбие…

– Говорите, как моя мама…

– Мамы – они такие. Они часто правы, согласны? – психолог наклонилась вперед. – Я, например, считаю, что трудолюбие и усидчивость – это тоже талант. Ещё какой! Самый главный талант, способный переплюнуть все иные таланты. А если вам необходимо «особое состояние», можно наглотаться особых лекарств, пойти по стопам опиумных гениев девятнадцатого века, ну вы понимаете, о чём я. Будете сиять ярко, но недолго.

– При чем здесь это… – Рита было ушла в себя, скрестив руки на груди. – Вы мне советуете стать наркоманкой? Вы же это несерьезно?

– О! Я ничего не советую. Хорошо. – Венера улыбнулась и встала. – Время нашей сегодняшней встречи подходит к концу. Я уверена, что я могу вам помочь. Только прежде, оденьте вот это, – и Венера подала ей простую спортивную майку, по-видимому, заранее заготовленную в одном из ящиков стола.

– Есть некто, к кому вы отнесетесь спокойно. Следующие сеансы будут проходить с ней. Вам надо выговориться. Выговориться живому существу, которое, хотя бы гипотетически, способно понимать то, о чём вы говорите. Но вам не нужна чья-то эмпатия. И это самый лучший вариант. Для вас. – Психолог странно подчеркнула последние слова.

Венера нажала кнопку вызова секретаря. Дверь отворилась, впуская в кабинет вплывающую инвалидную коляску с замершей в позе смиренной мадонны худосочной старушкой. Лицо ее, восковое и гладкое, не подавало признаков жизни, застывший взгляд застрял на покрытых пледом коленях.