Пустое море

? Неужели ты не захочешь уехать в большой город?

? Нет, не захочу, ? упрямо твердила Марина.

? Впереди целый год, еще сто раз передумаете, ? улыбнулся Антон. ? Вы девчонки, о чем только не мечтаете.

? Не передумаю, у меня здесь дом, у меня здесь мама, у меня здесь Анька, ? с отчаяньем воскликнула Марина. «У меня здесь Славка!», ? громче всего кричало ее сердце.

? Скоро ты совсем о другом будешь мечтать…

? Нет, нет и нет, ? мотала она головой, она уже чувствовала колючие мурашки и тревогу, будто ее уже сейчас схватят и без спросу увезут в неизвестность.

? Но послушай. Рано или поздно, тебе придется начинать взрослую жизнь. Отдельную, личную. Ты же не будешь жить всегда с матерью. Или с твоей подружкой…

Но Марина уже не могла совладать с собой, она чувствовала, как ее тело начал сковывать страх и как онемели и задрожали пальцы рук.

? Я не хочу… Слышишь… Не хочу никуда уезжать. Не хо-чу!!! Я не хочу, те… Чтобы ты бы… Приходил ко мне! ? Все больше волнуясь и от того еще больше запинаясь говорила Марина. ? Я.., я не хочу, чтобы ты звонил! Я ничего не хочу от тебя!

Она резко выкрикнула эти слова Антону в лицо и даже увидела, как капельки ее слюны долетели до его кожи, но он даже не шелохнулся, молчал, озадаченный эмоциональным всплеском Марины, но по его непроницаемому лицу опять ничего невозможно было прочесть. Марина так и не поняла, крикнуть еще что-то или достаточно, но в горле у нее предательски заволокло горечью, и она почувствовала, что сейчас разрыдается перед этим, по сути, чужим человеком.

? Уходи, уходи, ? Марина оттолкнула его от себя и побежала вверх по лестнице к себе в квартиру. Помутневшим взглядом от слез, она еле нашла свою дверь, сломала ноготь, когда рывком открыла и тотчас же захлопнула за собой, словно опасалась преследования.

В комнате она упала на подушку и беззвучно зарыдала. Она только что, сейчас поняла, что Антон пугал ее, пугал своей настойчивостью, взрослым и смелым проявлениям своих чувств, к ней, по сути, девчонке еще. Она, как и все ее сверстницы, была слепо романтична и все ее мечты заключались лишь в словах и красивых жестах. В них она видела себя в объятьях любимого человека, который, к сожалению, никогда не скажет ей таких слов. Таких, чтобы сердце ухнуло от восторга и беспредельного счастья.

Антон… Красивый парень. Не балагур и лентяй, как Славка, а наоборот, настойчивый, серьезный – полная его противоположность. Но, как бы Марина не пыталась понять свои чувства, она к Антону испытывала стойкое отвращение, он душил ее своей любовью, настойчивостью, угрюмостью и убивал своими сладкими словами. Возможно, действуй он по-другому, она бы с ним подружилась и возможно испытывала бы к нему симпатию. Но в данный момент, он вел себя так, как она, практически, вела себя со Славкой.

Во всем виноват тот заполученный вечер. И виноватым она считала не Славку, который не пришел на праздник, а саму себя, за то, что остановилась разговаривать с Антоном и не унеслась стремглав прочь от этого места.

Чем она привлекла этого парня, Марина не знала, ей доставляла боль любая мысль о том вечере. Но она даже не догадывалась, что при свете фонаря, его поразили грустный взгляд девушки. Серые глаза казались темными и огромными, как бескрайнее ночное море, в котором Антон рад был утонуть навечно. Глаза ? зеркало души и влюбленный юноша не сомневался, что душа у Марины такая же необъятна и таинственна. Даже когда девушка улыбалась, эти глаза, словно жили своей отдельной, печальной жизнью. Помимо своей нежности и наивности, Марина казалась ему сказочным персонажем, который спустился на землю в поисках своей сокровенной мечты, но растерялся и погрустнел, от такого сумасшедшего и жестокого мира. Когда Марина опускала свои ресницы и тень от глаз становилась длиннее, она начинала удивительным образом, напоминать ему Пьеро из сказки, такого же нерешительного, загадочного, безумно влюбленного, оттого и сильно разочарованного и печального.

Антон тогда, думал о ней весь день, глубина ее темно-серых глаз преследовала его, не давая ни на чем сосредоточиться, поэтому, вечером, он не удивился, когда его ноги сами привели к ее дому. Он долго стоял перед подъездом прежде, чем решился зайти, но, когда он увидел Марину снова, он понял, что никакие силы на свете, не смогут его оторвать от нее. В ней он увидел все свои юношеские мечты, все свои ночные грезы, очертание милого ангела и при этом, настырность маленького бесенка, которые удивительным образом воплотились в одном единственном взгляде.

Поначалу, Марину забавляла такая преданность неожиданного поклонника, но потом, эта же преданность, начала разъедать ей существование, она даже по телефону просила Антона больше не приходить, он, начинал звонить ежедневно по телефону, она попросила его не звонить, он начинал снова приходить к ней.

Марина, в своей комнате уже успокоилась, но изредка всхлипывала, как дверь отворилась и заглянула Людмила Сергеевна. Марина напряглась и замолчала, не поворачивая голову в сторону матери. Женщина села рядом на кровать и погладила своей рукой голову дочери. Она молчала, просто гладила, не смея повернуть дочь к себе и обнять ее. Ласково и молчаливо, любяще и понимающе, никаких слов, никаких насильственных жестов. Тут Марина не выдержала, повернулась к ней и с всхлипами припала к ее плечу, Людмила Сергеевна обняла дочь одной рукой, второй все продолжала гладить ее по голове, не спрашивая ее ни о чем, прекрасно понимая, девочки в таком юном возрасте плачут только от неразделенной любви. И слова здесь не помогут, как не помогут утешения. Только слезы, только они могут избавить от груза, который уже невозможно нести на своих плечах. Чем горше плачет девочка, тем больше опыта копится в ее душе, где слезы, послужат анализом, формированием для будущей платформы женской сущности. Всё своим чередом, все ошибки, подножки, все ступени должны быть пройдены и не имеет смысла перескакивать через них, есть вероятность, что ты так или иначе вернешься к той же пропущенной ступеньке, и в последствии понесешь больше ошибок и получишь больше разочарований.

Они так и сидели, обнявшись, не заметив, что солнце уже исчезло с горизонта и в комнату повеяло долгожданной легкой прохладой. Людмила Сергеевна чуть отстранилась от Марины, чтобы посмотреть ей в глаза, потом поцеловала каждый мокрый глаз и снова обняла дочь. Дочь уже не всхлипывала и только изредка горестно и надрывно вздыхала.

? Ты так сильно любишь его? ? осторожно спросила мать.

Марина кивнула. Людмила Сергеевна, от этого молчаливого утвердительного ответа, только крепче сжала дочь.

? Девочка моя, ? она взглянула в Маринины глаза и убрала слипшиеся волосы с ее высокого лба. ? Когда мы любим, мы одариваем человека счастьем, не ведая сами того. И человеку, несомненно, от любви всегда приятно и тепло, он чувствует что-то такое, что до этого просто не знал и не испытывал. И если он отмахивается от этого, значит ему не нужно это. А значит он не достоин этой любви.

Марина слушала и не шевелилась, казалось, в эту минуту она раскрывает новые возможности в своем сознании, до этого не никак не тревожившие ее детское сердце.

? Слава, человек разносторонний, он очень добрый и мягкий, ? Людмила Сергеевна говорила о своем сложившимся мнении о белобрысом мальчугане, нисколько не кривя душой. ? Но думаю, ? тут она запнулась, пытаясь подыскать правильное слово, которое не навесит ярлык или не станет еще больше ранить любовь дочери. ? Он… Он слишком увлекающийся. Новыми людьми, новыми идеями, новыми знакомствами. И, возможно, что-то старое ему нужно будет отпустить, чтобы в эту пустую нишу пришло что-то новое. Нужно или меняться самой, чтобы его интерес никогда не пропадал, или иметь терпение, осознавая, что точка конца где-то есть и она приближается.

Людмила Сергеевна хоть и пыталась осторожно подбирать слова, но понимала, что без боли или встряски, не произойдет просветления. Чтобы понять что-то, что со всей силы пытаешься отрицать, нужно испытать горькое разочарование и боль, которое не только отрезвит тебя, но и даст надежду на новые горизонты.

? Когда человек любит, ? продолжила она, ? он всегда на распутье. Или иметь или желать.

? Это как? ? подала подавленный голос Марина, понимая, что все, что было до этого в голове, можно считать устаревшим хламом и где-то сейчас, рождается новое я, еще такое чужое и неизвестное, но уже принадлежащее полностью ей.

? А это значит, или иметь счастье с любимым, или желать счастья ему, ? с горькой улыбкой сказала мать.

? Ну конечно иметь, а это разве не одно и тоже? ? воскликнула Марина.

? Конечно, нет. Любви всегда что-то мешает, или кто-то. Это уже печальная закономерность. И эта помеха всегда будет связана или с тобой, или с ним. Вот тогда и приходится делать выбор. Или тебе или ему. Что бы ты выбрала?

? Если он из-за чего-то не будет счастлив со мной, но будет любить меня, я буду «желать». Желать ему счастья. Хоть это и причинит мне боль.

? Получается, ты, с этого общего счастья, сама не будешь ничего иметь, так как ты его пожелаешь.

? Но ведь это и называется любовью, мама, ? прошептала Марина.

? Да, когда мы любим, мы всегда чем-то жертвуем.

? Ты про папу? ? Марина за долгое время, впервые упомянула отца.

Людмила Сергеевна грустно улыбнулась.

? Ты его так любила, что отпустила, да? ? Маринины глаза опять навернулись слезы. ? Мамочка, родная…

И она с рыданием уткнулась в плечо матери. Она так долго этого не понимала и в глубине души винила ее за черствость по отношению к отцу. В этом момент, испытывая неосознанную и неощутимую трансформацию в своем сознании, словно перерождаясь в маленькую и хрупкую женщину, она до кончика костей начала осознавать всю боль и потерю, что испытывала эта слабая женщина, стараясь выглядеть сильной и независимой, выливая все свои слезы и боль единственной другу ? подушке, в ночной и одинокой темноте. Мысли в Марининой голове скакали буквально в припадочном танце, образуя этими вибрациями гудящую боль, она многое не успела до конца понять, но это все отлаживалось по полочкам, чтобы однажды дать ответы, на те вопросы, которые раннее оставались в большой немой пустоте.

Глава 3

Танька сидела в ее кресле и махала одной ногой, которую она закинула на подлокотник. При этом она жевала жвачку и ее четко очерченные губы красиво двигались. Массивные белые серьги, озорно выглядывали из-под коротких волос и от ритмичного движения ее скул, слегка раскачивались. Марина очень злилась про себя, на то, что Танька, своим поведением напоминала Женьку, Анькину соседку, из-за некоторого сходства ленивого величия привлекательности и полной безнаказанной уверенности в себе. Те качества, которые так не хватали Марине и ее мягкому, нет, не будем лукавить, все же слабому характеру.

До Танькиного прихода, она валялась на диване с книжкой, которую даже не читала.

Одиночество тяготило ее, в силу своей замкнутости, Марине непросто было в жизни найти друзей и редкие приходы своей соседки, она считала подарком судьбы. Веселая, красивая, задиристая, Танька была полной противоположностью молчаливой и замкнутой Марине.

? Ну что скисла? ? Танькина нога на мгновение остановилась.

? Надоело все, ? вяло и неопределенно, словно отмахнувшись от вопроса, ответила Марина.

? А-а, ? пропела Танька, и ее нога опять пришла в движение.

Марина вытянулась в полный рост на диване и закрыла глаза.

? Я все одна и одна. Скоро сама с собой буду разговаривать.

? Ну и проблема. Где же ты одна? У тебя муж.

? Одиночество, не в этом заключается, ? медленно сказала Марина.

? Как-то сложно ты рассуждаешь, ? усомнилась Танька. ? Для меня одиночество, это когда не с кем поговорить.