Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой

— Что «бабушка русской экспертизы» ещё накопала? Я по её наущению вновь возбудил «дело Елены Строгановой».

– А теперь мы будем снова возбуждаться по «делу Светланы Тодуа».

– Как! – воскликнула Кира, – Света покончила с собой! Разве это не так?

Роман положил на плечо девушки ладонь, стараясь успокоить, спросил:

– Михал Юрич, ты хочешь сказать, её подтолкнули? И у Долженко есть доказательства?

– Есть, – горько усмехнулся Исайчев, – и моя жена, как всегда, оказалась права. Она месяц назад предупреждала: все наработки предыдущих товарищей надо выкинуть в корзину и начать вновь. – Михаил послал Ольге воздушный поцелуй. – Кира, расскажи-ка подробнее о Константине Тодуа и Свете. В общем, по твоим прежним воспоминаниям их портреты нарисованы достаточно чётко, посему меня интересует последний год их жизни. Год перед трагедией. Ты в курсе, что у них происходило? Она делилась?

– Ты думаешь, это Коста? – совсем поникшим голосом спросила Кира, – не хочу в это верить. Не-хо-чу…

Ольга почувствовала, как от Киры запахло пеплом и вулканической лавой: « Она злиться» – решила Ольга.

Михаил мельком взглянул на жену и едва уловимо кивнул:

«Он тоже чувствует, – обрадовалась Ольга. – Научился, наконец, улавливать запах эмоций… Странно реагирует девушка: на лице растерянность, а внутри злость»

Михаил поднялся с кресла и на ходу, прикуривая сигарету, направился к окну. Подойдя, открыл форточку:

– Я в пол затяжки, в форточку, – виновато прокомментировал он, – уши без курева опухают. Ты говорила муж бил Свету?

– Бил! – тряхнула головой Кира, – Она изводила Косту ревностью! У Светки на эту тему была паранойя. Она на женщин смотрела, причём на любых, с точки зрения, спал её муж с ней или нет. Коста для Светки был равен жизни. В последний год у них что-то происходило, но подруга замкнулась, на контакты ни с кем из нас не выходила. Естественно, что у них там было мы не знали. У Косты обнаружили неполадки с предстательной железой. Его полгода в Сартове не было. Мотался между Москвой и Израилем. Светка детей по бабушкам растащила и зависала на телефонах. Косту вылавливала. Он вернулся и домой почему-то не поехал. Жил в офисе. Пристроил рядом что-то вроде личных апартаментов. Светка истерила. На работу ходить перестала. Коста сам почти не приезжал, присылал нарочного с продуктами.

– Она разве работала? – удивлённо спросил Роман.

Кира кивнула:

– Это мы её уговорили. Дети в школах, а Светка одна как сыч по своему замку болтается, прислугу по углам гоняет.

– В какой организации она работала? – выдохнув в форточку струйку дыма, спросил Михаил.

– Где она без образования могла работать? Горничной в ведомственной железнодорожной гостинице. Сутки дежурит двое дома. Работа не ахти какая, но в коллективе.

Михаил, докурив сигарету, вернулся, сел на диван рядом с женой, спросил:

– Как Константин Тодуа относился к столь не пафосному статусу своей второй половины? Горничная в гостинице? Его жена! Для Косты это катастрофа, как он терпел?

– Светка не говорила, а он не интересовался. Подруга не носила его фамилию. Как была Кобзарь, так и осталась. И это вовсе не её идея. Константин до свадьбы уведомил будущую супругу, что фамилию Тодуа нужно заслужить. Получается она так и не заслужила.

– Когда вы с ней последний раз встречались или говорили? – уточнил Михаил.

– Ой! – Кира взмахнула рукой, – на последних ежегодных посиделках в «День святого Валентина». Это почти полтора года назад, а разговаривали по телефону за три дня до трагедии, – Кира замолчала, задумалась вспоминая. Затем суетливо застрекотала, – нет… нет… ничего особенного она не говорила. Сообщила о выписке из больницы. Вроде с лестницы упала, ребро сломала. Голос у неё был спокойный, но какой-то тусклый. Я попеняла, почему не сообщила? Светка вдруг вскрикнула, сказала, будто молоко на плите убежало, трубку отключила. Мне тогда показалось, она специально разговор прервала, вероятно, устала.

За окнами потемнело, усилился ветер. На улице зажглись фонари, их свет выбелил половину сада. Вторая половина погрузилась во мглу, и каждый сидящий в гостиной, видел в этом сумраке оживавших ночных призраков. Ольга поспешно встала с дивана, быстро подошла к окну, резкими движениями задёрнула тяжёлые занавеси, не любила она темноты особенно во время тяжёлого и неприятного разговора. Михаил тоже поднялся, пошёл по залу, включил дополнительный свет, стало спокойнее.

– Кира, почему вы злитесь? – неожиданно спросила Ольга.

– Да, да, – согласно покивал Михаил, – мне тоже показалось, что вы злитесь.

Роман удивлённо посмотрел на супругов, потом на Киру.

– Нет, нет, – поспешила заверить Кира, – всё нормально. Хотя… – девушка виновато посмотрела на Романа, – я виню себя за то, что не перезвонила, надо было… Может быть, если бы не оставила тогда её одну, разговорила, вызвала на откровенность то…

– Перестань, – раздражённо бросил Роман, – она сама отключила трубку!

– Если она была одна, – твёрдо, почти озлоблено сказала Кира, – она не могла кипятить молоко. Сыновья давно жили у бабушек. У Светки с детства непереносимость молочного белка. Мы все это знали и никогда не предлагали ей ничего молочного. Полагаю, во время разговора кто-то появился…

– И что в этом такого? – взъерошился Роман

– В начале разговора я спросила, может ли она говорить? Светка ответила утвердительно. Сказала, что одна и вдруг так резко обрубила разговор.

– Вы по времени долго говорили? – поинтересовался Роман.

– Минут двадцать…

– Тогда её молоко давно убежало, можно было и не беспокоиться, – с иронией заметил Васенко.

У Киры в глазах закипали злые слёзы. Михаил, чтобы разрядить атмосферу, попросил:

– Копилка, организуй кофейку. Киру тоже забирай, пусть помогает.

Дождавшись, когда женщины уйдут, Исайчев озадачил Романа:

– Прикажи операм из убойного отдела, распечатать фото Светланы Кобзарь и пробежаться по больницам. Пусть поищут, где залечивала раны жена нашего нотариуса. Мне нужна её история болезни, можно в устном изложении. В общем, ищем человека, который её лечил. И ещё… пусть не называют фамилии. Я сделал запрос на Светлану Кобзарь или Тодуа, выяснил: предыдущие пять лет такой пациентки в наших городских и ведомственных больницах не значилось.

– Госпиталь запрашивал? – уточнил Роман.

– Что? – больше растерянно, чем удивлённо спросил Исайчев, – при чём тут госпиталь?

Васенко победно вскинул вверх указательный палец:

– Вот! Акелла промахнулся! У неё папа был генерал. Забыл?

– Мать честная! Забыл! – в сердцах воскликнул Михаил.

……………***

– Какими судьбами, господин подполковник? – Константин Тодуа энергично протянул руку, вошедшему в его кабинет Михаилу Исайчеву, – что-то случилось в моём ведомстве?

Поприветствовав гостя, хозяин взглядом указал ему на мягкий уголок в глубине комнаты. Дождался, когда Исайчев разместится, достанет бумаги из портфеля. Тодуа, бесшумно ступая по длинношерстному ковру, подошёл и присел рядом. Михаил протянул Константину лист, в заголовке которого значилось: «Постановление о повторном возбуждении дела». Тодуа прочёл, удивлённо вскинул брови:

– По вновь открывшимся обстоятельствам?

– Да, Константин Андреевич, по вновь открывшимся обстоятельствам. По каким конкретно, объясню позже. А сейчас разрешите задать ряд вопросов? Вы знакомы с Сергеем Иванниковым?

Тодуа опешил. Он, прочтя постановление, ожидал вопросы о гибели жены, но никак не о Сергее Иванникове.