Когда зацветает сирень

Тянусь вправо, влево… Медленный наклон туловища вниз до полного ощущения каждой мышцы спины… И чёрта с два! Взгляд опять липнет к белой майке, фурией двигающейся по футбольному полю.

И, видимо, не одна я внимаю каждому движению Марка. Стоит ему только остановиться у края поля, переводя дыхание, как к нему тут же подскакивает фигуристая блонди. По всей видимости, одна из его одногруппниц.

Даже издалека вижу, как она строит глазки и, о чём-то воркуя, протягивает Марку бутылку с водой. А этот… Громов… благодарит блондинку улыбкой Чеширского Кота, снова откидывая тёмные пряди со лба назад одним движением ладони.

Куда-то в солнечное сплетение мне бьёт что-то очень острое и горячее. И так ощутимо, что мои щёки мигом вспыхивают. Тряхнув головой, отворачиваюсь и продолжаю делать плавные наклоны. Только глаза уже не отвожу от шнуровки на своих кроссовках.

– Мы бежим через три человека, – пыхтит возле меня Настя, активно делая растяжку.

– Угу, – мычу ей в ответ и выпрямляюсь.

«Не смотри на поле! Не смотри!» – стучит в моей голове.

Вняв разумной просьбе внутреннего голоса, я вообще отворачиваюсь от бегающих футболистов. И, чтобы не мешать Насте, собираюсь отойти назад. Но успеваю сделать лишь один шаг…

В меня врезается что-то огромное и в прямом смысле валит с ног. Я лечу к земле так быстро, что даже не подстраховываю себя руками. Тело за секунду пронзает боль, заставляя глаза зажмуриться, а лёгкие сжаться и путать вдох с выдохом.

Преодолевая жгучее покалывание в левой руке, я распахиваю глаза, когда слышу отборный мат. Рядом со мной, уже встав на ноги, отряхивается незнакомый мне лысый парень в яркой форме какого-то футбольного клуба. Смахнув пыльный след с шорт, он бросает на меня испепеляющий взгляд:

– Ты чё, овца? Куда зад свой двигаешь?

И, пока подбежавшие к нам Настя и ещё парочка одногруппниц помогают мне подняться, я молчу, ошалело хлопая глазами. Вернувшись в вертикальное положение, несколько секунд нахожусь в шоковом ступоре, не зная, что ответить. Пока до меня не доплывает: видимо, мы столкнулись с этим лысым на одной беговой дорожке.

– Извини, видимо, я тебя не заметила, – тихо лепечу, а боль в левой руке всё нарастает

Бросив на неё взгляд, я морщусь от вида множества кровоточащих ссадин, рассыпавшихся от тыльной стороны ладони и до предплечья. На глаза уже неосознанно наворачиваются слёзы. Чёрт! Больно-то как!

– Не заметила, – мерзко передразнивает парень. – Глаза разуть забыла?

Крепко приобняв меня за талию, Настя смело и громко выпаливает:

– А ты сам куда смотрел, когда бежал?

Но у меня нет сил и желания устраивать какие-либо разборки на виду у всех, поэтому, прижав расцарапанную руку к телу, просто спокойно говорю:

– Послушай, я ведь извинилась. Я правда тебя не видела.

– Мне сказать, куда засунуть эти извинения? Или показать? – лицо лысого искажает нездоровый оскал.

– Мне покажи, – знакомый до мурашек стальной бас врывается в наш разговор.

Я вздрагиваю, на секунду снова забыв, как дышать, а ладонь Насти сильнее вдавливается в мою поясницу. Да и вообще все наблюдающие за нами выжидающе замирают. Только не это лысое хамло, из-за спины которого скалой выплывает Марк. Он лишь ещё сильнее кривит лицо и оборачивается.

– Тебя забыли спросить.

Громов смеряет его ответным взглядом, достойным пустого места, а потом встречается глазами и со мной. В тёмных радужках тут же вспыхивает тревога, стоит ему заметить мои ссадины на руке.

– Лика, что случилось? – натянуто интересуется он, сводя широкие брови к переносице.

Проглотив волну нервного трепета, я несмело подаю голос:

– Марк, всё нормально. Просто…

– Просто конопатая корова по сторонам не смотрит, – выплёвывает мой лысый знакомый.

– Эй! За языком следи, – Марк хватает его за ворот футболки, а свой низкий голос переводит на угрожающий рык.

– Охренел? – Дёрнувшись от рук Громова, парень приосанивается и становится практически вплотную к нему.

И Марк делает то же самое: расправляет плечи и вскидывает подбородок, пугающе сверкая глазами.

Вид двух расхорохорившихся парней примерно одной физической формы и комплекции, застывших в весьма ощутимом напряжении друг напротив друга, быстро приводит меня в чувство. О нет. Только бы без драк! Мигом забыв о ноющих ссадинах, освобождаюсь от рук Насти и делаю уверенный шаг вперёд:

– Ма-арк… – осторожно начинаю я.

Но меня никто и не думает слушать. По лицам обоих уже пляшут желваки.

– Эта рыжая овца – твоя тёлка, что ли, что ты впрягаешься?

– Её зовут Лика. Так что будь добр, извинись за оскорбления.

– Да мне глубоко фиолетово, – шипит лысый. – Я вас обоих могу послать по трём буквам.

– Ну давай. Рискни, – с вызывающей усмешкой цедит Марк.

– Пошёл на…

Но парень договорить не успевает.

И в эту секунду мне кажется, что весь стадион задержал дыхание и замер, наблюдая, как кулак Марка с размаху впечатывается в челюсть его лысого собеседника.

Глава 8

Лика

– Громов, ты издеваешься надо мной? – кулак ректора с размаху приземляется на стол, а стоящие на нём какие-то железные кубки и статуэтки подпрыгивают с жалобным звоном.

И я подпрыгиваю одновременно с ними. Да. Мы опять в кабинете у Павла Петровича. Стоим перед его столом по стойке смирно. И да… опять вдвоём.

Я как непосредственный свидетель драки, а Марк – как активный участник. Третьего экземпляра потасовки привлечь сюда не удалось. Парень оказался вообще не из нашего университета. Но это никак не помешало Марку хорошенько отрихтовать его лицо. Правда, Громову тоже досталось. Тот лысый придурок оказался не робкого десятка.

Украдкой бросаю взгляд на своего защитника, который, сунув руки в карманы спортивных шорт, стоит, монументально расправив плечи, и смотрит куда-то поверх головы ректора. Выразительная линия скул на лице Марка подчёркнута не только внутренним напряжением, но и парочкой ссадин. Да и без того чувственно крупные губы теперь немного оттюнингованы лёгкой припухлостью.

От одного вида такого серьёзного и хмурого Марка с боевыми ранениями у меня тянет под рёбрами. Я не ожидала… Он возник там как чёрт из табакерки. Я искренне думала: Громову всё, что связано со мной, уже неинтересно.

Но слишком много энтузиазма было в чётких ударах Марка по лицу противника. И настолько много, что его и того придурка с трудом разняли два накачанных физрука.

– Громов, да когда же ты уже выпустишься отсюда, а? – продолжает ректор, с отчаянием повышая голос. – Ты можешь не быть главным героем всех криминальных новостей нашего универа? Ты – корень всех проблем! То цветочный рынок разводишь, то пожарная сигнализация срабатывает, потому что кое-кто курит в мужском туалете…