Живые души. Роман-фантасмагория

– На мой взгляд, проблема состоит именно в этом – в недостатке нужной информации, в её бессистемности, в отсутствии единой репутационной стратегии. Мне кажется, что при таких серьёзных инвестициях в чернавский проект финансирование его информационной части должно быть соответствующим. Иначе информация может стать оружием, направленным «против» – оружием действенным, сокрушительным и очень опасным.

– Вы считаете, что проблема в недостатке финансирования? – уточнил Рубин.

– Ни в коем случае, – возразил Орешкин, – я только позволил себе заметить, что в структуре финансирования должны быть учтены интересы информационной защищённости проекта.

– Хм, – Антон был озадачен, как по-разному можно выразить одну и ту же мысль и как разительно она при этом меняется, – ну, допустим, финансирование есть – что дальше?

– Дальше нужна продуманная информационная политика. Понимаете, тут нужно быть и адвокатом, и психологом, и просветителем. Людей нужно успокоить, ими движет страх, а страх – от неведения. Вспомните, как раньше в эпоху суеверий боялись всяческих знаков и знамений. Прошло время, и люди перестали обращать на них внимание. Страхи успешно лечатся. Надо представить общественности боязнь никелевых разработок одним из суеверий современности и популярно развенчать его.

– Любопытная мысль, – усмехнулся Антон, – и, кажется, не лишена рационального зерна. Вы упомянули ещё про адвоката?

– Совершенно верно, – подтвердил Орешкин. – Можно сколько угодно рассуждать о правосудии и справедливости. Но мы-то с вами знаем, что это далеко не одно и то же. За решёткой может оказаться невиновный человек. Его шансы быть оправданным равны нулю, если отсутствует достойная защита, – он многозначительно ухмыльнулся. – Так и здесь. Проект освоения никелевых месторождений – подзащитный, который нуждается в опытном адвокате.

– И этот опытный адвокат вы? – Рубин немигающим взглядом упёрся в глаза Орешкину.

Директор «Края» стойко выдержал взгляд, только жёлтые его глаза будто немного оплавились, словно разогретый на водяной бане мёд.

– Да, наше агентство сможет защитить интересы проекта чернавского месторождения, – уверенно произнёс он.

– И сколько будет стоить ваша защита?

Орешкин вытащил из кармана телефон, набрал на экране цифру и показал её собеседнику. Тот кивнул.

– Что ж, надеюсь, издержки на адвоката окупятся, и подзащитный будет полностью оправдан.

Он развернулся в кресле и набрал код сейфа. Дверца мелодично тренькнула и разверзла свою бронированную пасть. Рубин вытащил из зияющей чёрной дыры стопку запечатанных купюр и положил их перед Орешкиным.

– Это задаток. Через неделю жду подробный план действий.

– Конечно, Антон Михайлович, – заверил Орешкин, сгребая пачку, – я возьму дело под личный контроль. Приятно было познакомиться.

Мужчины скрепили договоренность рукопожатием и на неделю расстались.

Выйдя из офиса «Траст-Никель» Орешкин снова надел очки, спрятав под ними золотой блеск и радость от постигшей его крупной удачи. Через полчаса он был в своём кабинете.

***

Журналист «Края» Перцев снова попал в историю – явился в редакцию мятым и хмурым, с фиолетовой отметиной под левым глазом. Вечно он оказывался в гуще скандалов, чужих разборок и двусмысленных ситуаций. Если его шеф Орешкин обладал острым чутьем на деньги, то Перцев – на конфликты. Первый извлекал из своего умения ощутимую пользу, второй – одни проблемы. Ладно бы, если они касались только его. Так нет же! Однажды он втянул фотографа Тапочкина в авантюру, стоившую тому разбитой камеры. Взялись выслеживать чиновника, замеченного в посещении спиритических сеансов, да чуть было сами не стали спиритами. Крепкие ребята, далёкие от мира бесплотных духов, объяснили им физически их глубокую неправоту. Другой раз, во время конфиденциальной беседы с директором торгового центра «Дон», Перцев попытался незаметно включить диктофон, за что был не только с позором изгнан из кабинета, но и навсегда лишён возможности удовлетворять свои потребительские инстинкты в вышеупомянутом центре. Да что говорить, много раз журналист Перцев становился жертвой своего неуёмного профессионального пыла, помноженного на тщеславное стремление быть лучшим. Надо признать, кое в чём он действительно преуспел. В редакции агентства «Край» ему не было равных в умении перевернуть всё с ног на голову, сделать белое чёрным, а чёрное – белым. Редкий талант и незаменимое качество, когда дело касается укрощения электората, восстановления подмоченной репутации или формирования общественного мнения. Этим талантом Перцева не раз пользовался Орешкин с немалой выгодой для себя и всего коллектива. За это прощал ему маленькую слабость – страсть к выпивке. Впрочем, она не сильно вредила профессии и не особенно влияла на свойство притягивать конфликты: будучи трезвым, журналист находил на свою голову не меньше, а иногда и больше проблем.

В половине пятого Перцев открыл дверь кабинета Орешкина.

– Проходи, Андрей, – ласково пригласил директор, закрывая на ключ нижний ящик стола. – Что на этот раз? – поинтересовался он, увидев синяк.

– Да ничего особенного, – махнул рукой журналист, – споткнулся, упал, ударился о перила.

– Я так и понял, – легко согласился Орешкин и сразу перешёл к делу. – Ты ведь закончил тему с рыбными консервами? Что там у тебя сейчас в разработке?

– Сдал сегодня статью по конфликту между застройщиками. Заключительную. Слепцов утвердил график публикаций на квартал. Остальное по мелочам.

– Так. Мелочи оставим другим. А тебе, Андрей, предстоит взяться за очень крупное и очень ответственное дело. Деньги федеральные. – Орешкин выразительно глянул на Перцева золотыми монетами глаз. – Это «Траст-Никель». Потянешь?

Немалых трудов стоило Перцеву не завопить во всю глотку: «Ура!!! Я? Да, конечно же, потяну! Чтобы я и не потянул?!». Он был рад до дрожи в коленях, до острых иголочек по всей спине, до пересохших губ и острого возбуждения охотничьей собаки, вывезенной хозяином в лес на первую в сезоне охоту. О таком заказе можно только мечтать, не то что эти просроченные рыбные консервы или судебные разбирательства не поделивших землю застройщиков. Было понятно, что и бюджет будет под стать громкому имени заказчика. Но он сдержался.

– Если сижу здесь, то, наверное, считаешь, что потяну! – дерзко ответил он Орешкину – тот позволял ему в числе немногих наедине обращаться на «ты».

Шеф удовлетворённо кивнул и придвинулся ближе, навалившись грудью на покрытый бумагами стол.

– Тогда слушай, – и кратко изложил содержание поставленной Рубиным задачи. – Работать будем на пару. Ты собираешь фактуру. Всю. Ездишь на объект и общаешься с местными. Беседуешь с экспертами. Я контролирую заказ. Полностью. Лоббирую интересы заказчика в областных структурах и общественных организациях. Контакты с Рубиным тоже на мне. Ясно?

Перцев кивнул.

– Заказ назовем «Адвокат никеля». Договора не будет, работаем без документов. Вся информация здесь, – Орешкин потряс перед Перцевым жёлтой флешкой. – Вопросы есть?

– Есть. Почему «адвокат»?

– Потому что ты и есть адвокат, – ответил Орешкин, – адвокат никелевого проекта. Ты должен знать о своём клиенте абсолютно всё, всю правду, какой бы она ни была, и обернуть её на пользу подзащитного. Смягчить приговор, если он виновен, и отменить, если нет. Даже нет, не так – оправдать полностью в любом случае!

– Я понял. В контексте предложенной юридической терминологии прокурор – это экоактивисты, присяжные – лидеры мнений среди местных жителей, а свидетелей мы привлекаем лишь тех, кто сможет реально помочь в защите проекта освоения чернавского месторождения.

– Молодец, правильно мыслишь, – похвалил директор. – Если справишься – сделаю тебя начальником отдела и удвою оклад.

Перцев выпрямился и преданно посмотрел на хозяина.

– Когда приступать?

– С завтрашнего дня.

С завтрашнего дня Перцев решил завязать с выпивкой, починил потрёпанный временем Форд и купил новый диктофон: старый не годился для выполнения миссии по спасению проекта никелевого месторождения от жителей Верхнедонской области.

Глава 5. Люди и куклы

Элла Новикова сошла с трапа частного самолёта, свежая и красивая, обдуваемая тёплым апрельским ветром. Одной рукой она придерживала оранжевую шляпу, поля которой трепетали на ветру как крылья экзотической бабочки, другой прижимала к груди хилое дрожащее существо в бантиках и стразах. Изнурённое долгим перелётом существо тихо поскуливало и с укором подымало влажные маслины глаз к лицу бессердечной хозяйки.

– Ну, потерпи ещё немного, Мони, – уговаривала та несчастное животное, – скоро уже приедем.

Мони перебирала лапками и тыкалась мокрым носом в ладонь.

О своём прибытии в Верхнедонск Элла сообщила Рубину накануне вечерним звонком. Антон был загружен и хотел послать в аэропорт водителя, но, представив какой жена может устроить скандал, решил ехать лично. Со смешанными чувствами наблюдал он за молодой эффектной женщиной, спускавшейся с небес на землю, тщетно вылавливая в себе остатки нежности и теплоты, безвозвратно улетучившихся за годы их совместно-раздельной жизни. Да, красива – спору нет – красива той породистой красотой, присущей потомственным аристократам, отшлифованной до совершенства богатством и бездельем. Платиновая блондинка с золотистой кожей и бирюзовыми глазами. Жизнь на Кипре – беззаботная, полная неги и роскоши – лишила её последней способности думать, удивляться, сопереживать. Даже не верится, что когда-то она смогла зацепить Антона своей холодной безучастной красотой. Однако играть в «верю – не верю» поздно, да и бессмысленно.

Антон шагнул жене навстречу.

– Антоша, дорогой! – воскликнула сошедшая с небес красавица и манерно припала к лацкану его пиджака.

– Здравствуй, Элла, – Антон скользнул губами по её щеке и забрал у пилота чемодан.

– Ты рад мне, милый? – Элла обвила шею мужа рукой.

– Не могу сказать, что очень, – жёстко ответил Рубин, – у меня много дел, а я вынужден торчать в аэропорту, ожидая опоздавший на два часа самолёта. Могла бы предупредить.