Обжигающий север

– Мм… а можно тоже… сохранять?

Если удастся уговорить Рида осуществить мою затею, то мне вот эти оленьи объедки ох как пригодятся! Прав был Руенз, на этой планете даже самая ничтожная, по мнению большинства, вещь может сослужить службу.

Гриф бросил на меня быстрый взгляд, в котором промелькнула хитринка, и сказал:

– Похожи вы… Ладно, освободился из-под корма один контейнер, туда складывать буду, устроит?

Благодарно кивнув головой, я поспешила в санитарную зону мыть руки. Пора проверить готовность еды. Кстати, мое мясное нововведение никем, кроме Грифа, замечено не было. Он с довольным видом каждый день откладывал половину привычной нормы назад в морозильник. А стархи были такими уставшими, что вряд ли думали о том, что едят.

Мы с Грифом пробовали похлебку, намереваясь поесть сами, когда пришли стархи. Сразу пятеро… Резко замерев, мы вопросительно уставились на идущих к нам хмурых мужчин. Судя по их виду, что бы ни послужило причиной этого массового возвращения, нас сие вряд ли обрадует. Я сразу обратила внимание на угрюмого мужа, узнала Нила, Зогала и Тина, имени пятого еще не запомнила.

– Останавливаем компрессоры, – сказал Рид, тяжело опускаясь на ящик.

– Сегодня достигли предела: как ни пытаемся еще с ночи, ни на градус понизить температуру поверхности корпуса не можем. Наоборот, поднимается и поднимается. А сейчас и вовсе докрасна раскалился металл. А ведь там сверхпрочный сплав, – убито дополнил разговорчивый Нил, усаживаясь за стол.

Повисла гнетущая тишина. Два дня. До прилета пищевика осталось два дня!

– А… – я прокашлялась, – много еще не сделано?

– Две цистерны до нормы… – напряженно думая, сообщил Рид.

Если бы не компрессоры, они бы успели… В таком безумном темпе им удавалось выработать за сутки гигантскую транспортировочную цистерну сжиженного гелия-3. Я в ужасе закусила губу, не зная, что предпринять, боясь даже подумать о том, что ждет всех нас.

– Долго они будут остывать? – совсем тихо выдохнул Гриф.

– Если полностью остановить, а сейчас иначе нельзя, то сутки минимум нельзя запускать снова, – с отчаянием в голосе пояснил Зогал.

– Сейчас поедим – и обратно, может быть, хотя бы один компрессор удастся продержать. Вдруг лопнет не сразу, а простоит еще пару суток. Будем гробить оборудование, иначе все равно отберут.

Рид взглядом призвал всех взять себя в руки и не сдаваться, молча посмотрел на меня… И тут я услышала громкий крик: «Витара!!!»

Вздрогнув, я недоуменно уставилась на мужа. Проследив за его взглядом, обнаружила, что, ошеломленно застыв при появлении мужчин, так и продолжаю держать руки над спиралью, с которой только сняла кастрюлю с похлебкой. Над раскаленной спиралью, сантиметрах в трех от нее… И ничего. Ни боли, ни лопающейся обгорающей кожи, ни даже просто жара… Заторможенно подняла руки и уставилась на них, совершенно забыв о присутствующих. Сейчас же мне это не кажется? Ведь нет?

– Проводник! – одновременно вскочив и опрокинув пустые миски, крикнули Нил и Зогал.

Я снова вздрогнула, переводя взгляд на мужчин. Потрясение в глазах Грифа, надежда и удивление во взорах дергающих носами стархов, – кажется, они впервые по-настоящему на меня посмотрели, и страх… страх на лице моего мужа.

– В ней от Проводника совсем мало, – как-то натужно выдавил он из себя. – Даже если в критических обстоятельствах сознание начинает проявлять невостребованные до того способности предков, тело еще не готово… Наша кровь себя никак не проявляет, а значит, она не выдержит там. Обгорит, лопнут глаза, кожа… она еще далеко не Проводник.

От этих прямых и жестких слов меня передернуло.

Стархи расстроенно замолчали.

– Рид, мы будем не компрессоры охлаждать, а ее! – неожиданно воскликнул Нил. – Сразу начнем ее из шлангов охладительной системы обливать ледяной водой.

Теперь меня в ужасе перекосило. Что, что они хотят со мной сделать? Зачем?

– А что способен сделать Проводник? – попыталась уточнить.

Повисла тишина.

– Эх, такой шанс! Уникальнейший!!! Нас бы это просто спасло. Но она действительно не Проводник. Что толку, если она даже не представляет, что надо делать, – в расстройстве махнул рукой тот старх, имени которого я не запомнила.

Все вновь расстроенно присели, а я… я словно почувствовала себя виноватой. Что бы это ни было, но если я могу помочь, я – готова. Даже на обливание ледяной водой. Вот только понять бы как?

– Витара, – задумчиво обратился ко мне Рид, – что ты почувствовала и подумала, когда неожиданно нас увидела?

Все сразу насторожились, напряженно прислушиваясь к нашему разговору.

– Испугалась, расстроилась… – попыталась я припомнить свое состояние.

Рид мотнул головой, выражая недовольство.

– Нет, все не то, – пробурчал сам себе.

А я вдруг отчетливо вспомнила: когда схватилась за крышку, я испытала ярость и огромную злость, гнев на судьбу за то, что рушит все тогда, когда меня жизнь наконец-то порадовала.

– Ярость, – прошептала я, следуя за своими мыслями, и Рид, резко вскинув голову, посмотрел на меня.

– Разозлись! Дай сейчас волю ненависти! – Тон его слов… нет, это не был приказ, это была отчаянная мольба, какая-то последняя надежда.

И я, отчаянно желая помочь ему, дать возможность этому последнему шансу, подчинилась, тут же окунаясь в воспоминания о прошлом, о том, чего никогда не хотела бы повторить. Милас. Год ада жизни с ним: издевательства, мучения, побои и насилие – и так изо дня в день. Да, я ненавидела его. Всей душой, всем сердцем ненавидела, боялась… Если бы могла – убила бы, но он знал об этом и всегда был осторожен. Сейчас, вспомнив один его особенно жестокий поступок, с шипением втянула в себя воздух, мечтая встретить его снова, но уже не связанной и вооруженной…

– Витара, – просящий голос Рида, сжимающего мою ладонь, вырвал меня из омута душевной боли, – ты чувствуешь?

Моргая, пытаясь вернуться в настоящее, опустила взгляд на свою ладонь. Обхватив мою руку, старх держал ее над раскаленной спиралью. Его ладонь была снизу, оберегая мою, но… жара и боли я все равно не ощущала!

– Нет!!! Не чувствую, – восторженно выкрикнула я, заставив присутствующих затаить дыхание.

– Этого мало, Витара. – Рид не отпускал мой взгляд. – Не знаю как, но попробуй притянуть тепло к себе, извлечь его… Я не представляю, как это должно происходить, никогда Проводников в работе не видел.

А мне стало любопытно. Высвободив ладонь из его руки, я, на миг осторожно замерев на самой грани, коснулась непосредственно спирали.

Мужчины изумленно выдохнули. Но я, сосредоточившись на своих ощущениях, поняла, что боли как не было, так и нет. А еще… еще я поняла, что чувствую тепло. Но не как ощущение, нагревающее кожу. Нет. Это больше напоминало вибрацию. Я ощущала его пульсацию, его дыхание, что ли. Моей погрузившейся в холод отчаяния и прошлых мук душе так его не хватало и так захотелось его забрать…

Все, кто стоял сзади, разом выдохнули, а державший меня за руку муж вздрогнул. Я распахнула непроизвольно зажмуренные глаза и не поверила самой себе. Спираль замерзла! Буквально обледенела. У меня не было слов, я смотрела на нее и не верила, что это сделала именно я. Как?!

– Ты все тепло вытянула, всю энергию забрала, – пораженно сказал Рид и тут же, словно очнувшись, повернул лицо к напарникам и четко приказал: – Бегом вниз, рассредоточьтесь по пути со шлангами, только не сразу ледяной водой, и в крайнем случае. Компрессоры пусть работают, предупредите Крола, а то я велел ему через полчаса выключать. Мы сейчас придем, только Витара переоденется.

Всех словно ветром сдуло. Даже Гриф заспешил с мужчинами вниз, а я…

– Думаешь, я справлюсь? – с опаской взглянула на мужа я.

– Не представляю, – качнул он головой, увлекая меня за собой, – но мы попробуем. В этой ситуации меня больше волнует, чтобы ты не пострадала. Сам понесу тебя на руках и буду охлаждать, как смогу, в том числе водой из шланга, но если этого окажется недостаточно и тебя начнет обжигать – развернемся обратно. А с компрессорами – как получится. В самом крайнем случае на работу меня многие возьмут, так что на еду нам заработаю.

– Но ведь спираль меня не обожгла. Значит, тело изменилось? – пыталась разобраться я.

Рид, порывшись в мешке, извлек широкие мужские штаны и такую же полотняную рубаху.